Книга «Poems and Problems», вышедшая в Нью-Йорке–Торонто в 1971 г., содержала 39 русских стихотворений, написанных в разные годы, с параллельными английскими переводами. В книгу вошли также 14 английских стихотворений и 18 шахматных задач, что было объяснено в предисловии автором: шахматный композитор сродни поэту, так как должен обладать «оригинальностью, выдумкой, краткостью, соразмерностью, сложностью и блистательным притворством» [329]. В сборник включено стихотворение, ставшее «зерном» романа «Лолита» под названием «Лилит», в котором воспроизводится гностический сюжет о пра-Еве, повернутый в сторону сновидческой и сюрреалистичной эротики. Этому стихотворению противостоит (по принципу диптиха) стихотворение «Какое сделал я дурное дело», перекликающееся со стихотворением Б. Пастернака, написанного им в связи с присуждением ему Нобелевской премии, которую он по идеологическим причинам не мог получить, а на родине был подвергнут остракизму со стороны партийных чиновников и интеллигенции. Пастернак писал:

Набоков, переживший общественный «суд» над романом «Лолита», иронично и провидчески констатировал в стихотворении о своем писательском пути (Сан-Ремо, 1959):

Набоков – мастер стихотворных переводов. Им были переведены с английского и французского на русский Р. Брук, П. Ронсар, Д. Байрон, Ш. Бодлер, А. Мюссе, А Рембо, У. Шекспир и с русского на английский А. Пушкин, М. Лермонтов, «Слово о полку Игореве».

Самый полный сборник стихотворений Набокова – «Стихи» (1979), вышедший посмертно в Анн Арбор, Мичиган, в издательстве «Ардис» с предисловием В. Набоковой, включал также стихотворения из его рассказов и романов. Умер Набоков в Лозанне, похоронен в Монтре. На его могиле простая надпись: «В. В. Набоков. Писатель». Творчеству этого поэта, прозаика, драматурга, переводчика и критика уделяется большое место в современных исследованиях как на Западе, так и в России.

Набоков В. Собрание сочинений: В 4 т. М., 1990.

Набоков В. Собрание сочинений русского периода:. В 5 т. СПб., 1999.

Набоков В. Круг. Л., 1990.

Александров В.Е. Набоков и потусторонность: метафизика, этика, эстетика. СПб., 1999.

Носик Б. Мир и дар Владимира Набокова. СПб., 1995.

Владимир Набоков: Pro et contra. Личность и творчество Владимира Набокова в оценке русских и зарубежных мыслителей и исследователей: В 2 т. СПб., 1997; 2001.

А.С. Пушкин и В.В. Набоков / Материалы междунар. науч. конф. СПб., 1999.

Развитие русского литературного зарубежья шло в различных направлениях. Неклассические традиции русского футуризма нашли своих продолжателей. Некоторые поэты формировались как художники-авангардисты еще в дореволюционной России (И. Зданевич), некоторые подхватили знамя футуризма уже в условиях русского Парижа. Такие поэтические объединения, возникшие в Париже в начале 20-х гг., как «Палата поэтов» (1921–1922), «Гатарапак» (1922–1923), «Через» (1923–1924), куда входили А. Гингер, Б. Поплавский, Б. Божнев, Г. Евангулов, В. Парнах, М. Талов, С. Шаршун, М. Струве, В. Познер, а также поэты Д. Кнут, А. Юлиус, И. Рискин и др., были ориентированы прежде всего на опыт русского и европейского авангарда – этот вектор развития воплощен в творчестве Б. Поплавского, И. Зданевича, С. Шаршуна.

Авангардистские русские литературные группы сотрудничали как с французскими дадаистами и сюрреалистами, так и с советскими поэтами, представляющими левый авангард.

Один из вечеров «Палаты поэтов» (21 декабря 1921) был посвящен творчеству Шаршуна и искусству дадаизма. Группа «Через» была создана по инициативе И. Зданевича и редактора авангардистского журнала «Удар» С. Ромова. Идея создания группы возникла на банкете, устроенном Зданевичем и Ромовым в честь приехавшего в Париж Маяковского (24 ноября 1922). Название «Через» в представлении его участников означало: «Через все препятствия, Через всю Европу, Через границы, Через время и пространство, Через всё и вся и прочее, и прочее, и прочее в том же динамичном духе – вперед для осуществления миссии русского искусства» [330]. В литературных вечерах русского авангарда участвовали французские известные и малоизвестные поэты: П. Элюар, С. Арно, Ф. Супо, П. Реверди, Ж. Рибемон-Дессень, В. Гюидобро.

В 1930-е гг. в СССР происходит ликвидация авангардистских литературных групп. В это время в русском зарубежье еще развивается группа формистов, приверженность к авангарду проявляется в «маньеризме» Ю. Иваска и других поэтов.

Одним из самых смелых и радикальных авангардистов, поэтом-заумником, был Илья Михайлович Зданевич (1894, Тифлис – 1975, Париж), – поэт, прозаик, драматург, искусствовед, график, теоретик искусства, организатор литературных групп, экспериментатор издательского дела. В 1911 г. В Санкт-Петербурге он познакомился и сблизился с А Крученых, позже с В. Маяковским и Вел. Хлебниковым. Радикально-новаторские футуристические идеи заразили тогда еще юного гимназиста и определили его творческие устремления. Вступив в переписку с Ф. Маринетти, Зданевич пропагандировал его манифесты и стал одним из авторов манифеста «лучистое». В 1913 г. Зданевич издал первую книгу о живописи М. Ларионова и Н. Гончаровой. Выступал в кафе «Бродячая собака», написал первую драму на заумном языке «Янко Круль албанскай» [331]. Различал футуристов и «заумников», относя себя к «заумникам». В Тифлисе, где Зданевич оказался в 1917 г., он вместе с А. Крученых организовал «Синдикат футуристов» и вместе с А. Крученых и И. Терентьевым – группу «41°».

В 1916–1922 гг. Зданевич создал драматический цикл из пяти пьес в футуристическом духе – «Аслаабличья». Автор ищет праосновы языка, создает «заумь», схожую с детским лепетом, занят поиском того смысла, который еще не был бы выговорен. В черновиках остался вариант текста, в котором Зданевич подытоживал путь русского модернизма: «Мы грозились перевернуть мир, перестроить землю и прославляли новый дух. Росчерками пера создавали шедевры, писали поэмы в три слова и выпускали книги из белых страниц. Потом во всех этих случайностях, кляксах и разбитых стеклах мы нашли законы и стали строить. Мы ушли в мир абстракций и игры ума, игры звуков, игры слов и идей. И вот теперь мы знаем, что все осталось на своем месте и все осталось всем. Мы знаем, что вся наша молодость была ни к чему, и напрасно клялся я победить, потому что был молод.

Эта книга заканчивает второй период моей работы, второй период модернизма. Идеи шрифта «зауми» доведены в этой книге до высшего развития и совершенства. Это не угасание. Это высшая точка, и, достигнув ее, я бросаю эту книгу. Прощай, молодость, «заумь», долгий путь акробата, экивоки, холодный ум, все, все, все» [332].