В 1947 г. вышел посмертный сборник матери Марии «Стихотворения, поэмы, мистерии. Воспоминания об аресте и лагере в Равенсбрюке». Туда вошли две поэмы «Похвала труду» и «Духов день» (написаны в 1942 г.), две мистерии в стихах «Анна» и «Солдаты». В мистерии «Солдаты», как пишет Г. Струве, «действие происходит во время войны в арестном помещении при немецкой комендатуре» [322]. Нацистское преследование евреев понимается как гонение инакомыслящих ирасценивается как нарушение основных принципов нравственной и религиозной жизни. В мистерии-драме «Анна» мать Мария писала о необходимости жертвенной самоотдачи, всепобеждающей веры, любви к ближнему и духовной стойкости перед сатанинскими соблазнами.

Сборник «Стихотворения» получил известность, был переиздан, в него вошли также воспоминания Софьи Пиленко. В предисловии к сборнику, написанном Г. Раевским, отмечалось, что матери Марии были дарованы поэтический талант, ум, божественная благодать, и эти дары она безраздельно отдала людям. С детства предчувствуя, что умрет мученической смертью, восприняла лагерь как место, «где ангелы поют» (ангелы-хранители безвинных жертв чудовищного насилия, по христианской вере, действительно стараются утешить и помочь), в стихах реализовала личный духовный опыт, ее творчество – исповедь о внутренней борьбе за путь, отвечающей Господней воле. Зная по себе о человеческом несовершенстве, исповедовала борьбу за достоинство и ответственность человека, за сохранение в нем Божьего образа:

С. Пиленко приводит в своих воспоминаниях прощальные слова монахини матери Марии в передаче ее дочери: «Мое состояние – это то, что у меня полная покорность к страданию, и это то, что со мною должно быть и что, если я умру, в этом я вижу благословение свыше. Самое тяжелое и о чем я жалею, что я оставила свою престарелую мать одну» [323]. Путь Кузьминой-Караваевой явился путем духа в той мере, в какой это было возможно на земле в эпоху Серебряного века, перешедшую в эпоху русского зарубежья.

Кузьмина-Караваева Е.Ю. Равнина русская: Стихотворения и поэмы. Пьесы-мистерии. Художественная и автобиографическая проза. Письма. СПб., 2001.

Кузьмина-Караваева Е.Ю. Наше время еще не разгадано. Томск, 2000.

Кузьмина-Караваева Е. Избранное. М., 1991.

Мать Мария. Стихотворения // «Мы жили тогда на планете другой…». Антология поэзии русского зарубежья. 1920–1990: В 4 кн. М., 1995.

Гаккель С. Мать Мария. М., 1993.

Микулина Е. Мать Мария: Роман. М., 1988.

Плюханов Б. Мать Мария (Скобцова) // Учен. зап. Тартус. ун-та. 1989. Вып. 9, № 857. С. 159–177.

Шустов А.Н. Библиографический указатель литературных, философских, публицистических и художественных произведений Е.Ю. Кузьминой-Караваевой (матери Марии). Томск, 1994.

Владимир Владимирович Набоков (псевдоним до 1940 г. – Владимир Сирин; 1899, Санкт-Петербург – 1977, Монтре), известный русский и американский писатель, поэт, пушкинист, драматург, литературный критик, переводчик, мемуарист. Писал на русском, французском и английском языках. Редкий случай плодотворного билингвизма. Набоков вместе с родителями в 1919 г. эмигрировал через Константинополь в Англию. Изучал русскую и французскую литературу в Кембридже. В 1922–1923 гг. жил в Берлине, занимаясь литературной и переводческой деятельностью, участвовал в берлинском «Кружке поэтов».

Еще в Санкт-Петербурге, будучи учеником Тенишевского училища, частным образом, на деньги, полученные в наследство от В. Рукавишникова (дяди), напечатал два сборника своих стихотворений (1916 и 1918), некоторые стихи появлялись в журналах. В. Гиппиус, по воспоминаниям Набокова, «принес как-то экземпляр <…> сборника в класс и подробно его разнес при всеобщем, или почти всеобщем смехе. <…> Его значительно более знаменитая, но менее талантливая кузина Зинаида [Гиппиус], встретившись на заседании Литературного фонда с моим отцом сказала ему: «Пожалуйста, передайте вашему сыну, что он никогда писателем не будет»» [324].

В 1921–1929 гг. регулярно печатал стихотворения в газете «Руль» (Берлин), печатном органе партии кадетов, выходившем под редакцией его отца В. Набокова и друга семьи И. Гессена. В 1922 и 1923 гг. составил две книжки избранных стихов – «Гроздь» и «Горний путь». В составлении сборников и отборе стихотворений Набокову помогал С. Черный. В эмигрантской прессе стали появляться первые отзывы о молодом и ярком поэте Сирине, «поэте с художественным самоограничением и мерой» [325]. Но были и резко отрицательные рецензии на сборник «Гроздь» А. Бахраха, К. Мочульского, который, признав за поэтом право наследования А. Пушкину, Ф. Тютчеву, А. Фету и А. Блоку, сказал: «У стихов Сирина большое прошлое и никакого будущего» [326]. Г. Струве отметил, что у Сирина «чувствуется большая поэтическая дисциплина и техническая уверенность» [327].

В сборнике «Гроздь» привлекают внимание стихотворения, посвященные Ф. Достоевскому – «Садом шел Христос с учениками…» (в дальнейшем автор потратил много азартной энергии на разоблачение гениальности Достоевского и борьбу с его сюжетами, аллюзии на которые были несомненны в романе «Отчаяние»); «На смерть Блока» – «За туманами плыли туманы…»; И. Бунину – «Как воды гор, твой голос горд и чист…». Книга «Горний путь» более зрелая. Автор тонко передает ощущение «двоемирия» сознания, в котором совмещены прошлое и настоящее, явь и воспоминания. «Космические» образы, связанные чудесным образом с памятью об игрушке – хрустальном шаре, какую обычно дарили детям на Рождество, расширяют стихотворное пространство, воплощают ностальгическую тоску по утраченному блаженству ничем не омраченной любви и свободы, которая нарушается земным пленом:

(Крым, 1918).

Набоков стал известен благодаря романам, таким, как «Машенька», «Защита Лужина», «Приглашение на казнь», «Лолита» и др. (всего им написано восемь романов на русском языке и восемь на английском). В прозу писатель вводит собственные стихотворения и ряд аллюзий и контаминации, создавая подвижный метатекст, включающий русскую классику и поэзию Серебряного века. Тема поэтического вдохновения, преображающего мир, и тайн творческой лаборатории, божественного дара Слова, воскресающего мгновения бытия, становится ведущей в романе «Дар». Герой романа, Годунов-Чердынцев, русский эмигрант, наделен даром сочинительства. Набоков воссоздает «наплывы» бессвязных строк и образов, зарождение стихотворного мелоса, настойчивого в стремлении воплотиться в законченную совершенную форму. «Это был разговор с тысячью собеседников, из которых лишь один настоящий, и этого настоящего надо было ловить и не упускать из слуха. Как мне трудно, и как хорошо… И в разговоре татой ночи сама душа нетататот… безу безумие безочит, тому тамумызыка татот… Спустя три часа опасного для жизни воодушевления и вслушивания, он наконец выяснил все, до последнего слова <…>