9

Москва. У Алексея Орлова. Алексей, Кустов, две цыганки протяжно поют. <…>

Алексей (слушает пение, потом – неожиданно). Мыслил и я отбыть в Италию – не поеду.

Кустов. Итосказать – мудро поступите, ваше сиятельство. Нечего вам в Италии делать.

Алексей. Это еще почему?

Кустов. Свихнетесь.

Алексей (смотрит на него в упор). Ну… продолжай…

Кустов. Богом клянусь! Коли в вас хоть малость осталась человеческая – свихнетесь. <…>

Алексей. Молчи, скоморох. Много ты смыслишь в державном деле.

Кустов. Ничегошеньки. Ровным счетом.

Алексей. Знаешь ли ты, что самозванство царства рушит? Забыл Пугача?

Кустов. Полно, граф Алексей Григорьич, кто в нашем царстве не самозванец? Все ряженые, а державы отнюдь не падают… Алексей (мрачно). Ну, договаривай…

Кустов. А что касаемо мужичков и людишек худого достатка, то им, быть может, ваше сиятельство, не столь уж и важно, кем наречется нежданно явившееся лицо. Им ведь, коли по чести, сказать, важна не вывеска, а перемена… (Смолкает.)

Алексей. Начал, так продолжай.

Кустов. Но тогда, что если в некий день, нам неведомый, вдруг и вывески не понадобится? (Помедлив.) Стало быть, не в самозванстве суть.

Алексей. Вишь, мудрец…

Кустов. Где ж мудрец? Я не мудрец. Но растолкуйте, есть ли правда в том, что этакое могущество – флот, армия, тайная экспедиция кинулись на одну бабенку?

Алексей. Сгинь. В чем правда, и бог не знает. Государственная нужда весит потяжеле, чем правда.

Кустов (с жалостью). Вам виднее. А я лишь вспомню, как глядела она на вас, как от счастья едва дышала, так и думаю, глупы люди.

Алексей. До горячки допился, бражник?

Кустов. Маковой росинки не брал.

Алексей. Коли я говорю, что пьян, значит, пьян. А был бы ты трезвый, я бы живо тебя унял.

Кустов. Ухожу я от вас.

Алексей. Куда? Без меня в канаве подохнешь, захлебнешься в навозе…

Кустов. Пусть. Я – пиит, а пииты – с норовом.

Алексей (очень спокойно). Далеко не уйдешь. Убью.

Кустов. Сбогом. Дело для вас пустое.

Алексей (встал, сгреб его). Ну, молись.

Кустов. И молиться некому. Не услышат ни здесь, ни на небе.

Алексей (медлит, потом с силой отбрасывает его к порогу). Поваляйся еще в дерьме. (Садится за стол, опускает голову на руки.)

Долгая пауза.

Кустов (тихо ).

Алексей. Сказано, не гундось!.. (Цыганкам.) Пойте, стервы!..

Цыганки (поют).

Голос Елизаветы. Алешенька!

Алексей. Громче пойте!

Голос Елизаветы (чуть слышно).

Алеша! О, боже мой!

Цыганки поют. Орлов сидит, глядя в одну точку, приложив пудовые кулаки к ушам.

1974

Виктор Розов по праву считается первооткрывателем «молодежной» темы в драматургии периода «оттепели». Слава пришла к нему в ноябре 1949 года, когда на сцене Центрального детского театра была поставлена пьеса «Ее друзья». Эта ранняя пьеса Розова, наивно-прямолинейная, чистая и светлая, была похожа на добрую сказку. Спектакль имел успех и ознаменовал собой рождение автора, чьи пьесы на многие годы определили развитие советской драматургии. Розов принес в театр остро современную, демократичную интонацию; на его произведениях впоследствии формировались многие актеры, составившие гордость отечественной сцены.

Начав свой творческий путь еще в пору «бесконфликтности», Розов затем вполне органично вписался в «оттепельный» театральный пейзаж, заметно упрочив первые успехи произведениями, поставленными в том же ЦДТ в середине 1950-х годов – «В добрый час!» (1955) и «В поисках радости» (1956). Розов вывел на сцену молодого героя-современника, обаятельного, непосредственного, ищущего, а главное – живого, и восстановил на подмостках реально узнаваемую, социально-конкретную атмосферу действия.

В критике тех лет быстро закрепилось обозначение молодых героев популярного драматурга – «розовские мальчики». В отличие от молодых, но уже прошедших определенный жизненный путь персонажей Арбузова или Зорина, главный герой Розова еще совсем юный – ученик или выпускник школы. Даже сама фамилия автора удивительно соответствовала характеру его персонажей – юных мечтателей, максималистов, видевших жизнь в «розовом» свете и преподносившим взрослым уроки независимости и доброты. Их помыслы были чисты, их желание обрести свое место в жизни неизменно радовало драматурга. Именно таков главный герой пьесы «В поисках радости» – юный романтик Олег Савин, отец которого погиб на фронте, а мать одна поставила на ноги четверых детей. Яркий, эмоциональный бунт героя против мещанства стал смысловой доминантой этого произведения.

«Искусство – это свет», – любил повторять Розов в своих интервью, и светлые герои есть во всех его произведениях. Даже в тех, что рассказывают о событиях трагических, как например, пьеса о Великой Отечественной войне – «Вечно живые» (1943; первая постановка на сцене – 1957). Этой драме суждено было войти в историю отечественного искусства дважды: ее постановкой (режиссер Олег Ефремов) открылся знаменитый театр «Современник», а затем состоялась экранизация драмы, получившей название «Летят журавли» (режиссер Михаил Калатозов). Фильм обошел киноэкраны всего мира. Герои пьесы соизмеряют свое повседневное военное и послевоенное существование, свои представления о порядочности и подлости, честности и бесчестье с подвигом, совершенным солдатами Великой Отечественной войны. Розову важно было убедить зрителя, что герои «Вечно живых», опаленные войной, заслуживают не только сострадания, но и уважения.

Всегда твердо убежденный, что драматургическое произведение должно раскрывать чувства и мироощущение современного человека, быть остроактуальным и востребованным зрителем, Розов раньше многих других авторов, уже в середине 1960-х годов, почувствовал необходимость смены интонации, героев, конфликтов. «Розовские мальчики» повзрослели и уступили место другим персонажам. Своеобразным переходным произведением стала для драматурга пьеса «Традиционный сбор» (1966), где впервые отчетливо прозвучала тема подведения жизненных итогов и прежние социальные иллюзии сменились трезвым реализмом и даже скепсисом.

Заявленная в «Традиционном сборе» тема много обещавшей, но несостоявшейся личности стала ведущей в пьесах Розова 1970-1980-х годов: «Четыре капли» (1974), «Гнездо глухаря» (1978), «Хозяин» (1982), «Кабанчик» (опубликована в 1987). Заглавия этих произведений сопровождаются авторскими жанровыми обозначениями: «шутка», «комедия характеров», «комедия положений», «трагикомедия». Однако комедиями их можно назвать весьма условно: в этих реалистических сценах запечатлено общество нравственно ограниченное. Явно не достает в нем «поразительного, исцеляющего душу тепла человеческой доброты», поэтому новые персонажи Розова часто «задыхаются» во всеобщем равнодушии и апатии. Если и есть здесь герои активные, то их деятельность направлена исключительно на то, чтобы пробиться в круг «нужных» людей.

В пьесе «Кабанчик» Розов вновь возвращается к судьбам молодых героев, пытается уловить, что же изменилось в их облике в новых, жестоких жизненных условиях. На неокрепшие плечи 18-летнего Алексея Кашина сваливается тяжелая ноша: благополучный, обустроенный мир, в котором он, не задумываясь особенно, до сих пор жил, ломается на его глазах, когда отец – крупный начальник – оказывается на скамье подсудимых за огромные хищения и взятки. Громкий процесс, «героем» которого стал самый близкий человек, становится настоящей трагедией для главного героя пьесы. Гибельный путь забвения истинных нравственных ценностей прошло общество за последние десятилетия – к такому неутешительному выводу приходит в «Кабанчике» драматург. Результатом стали равнодушие людей друг к другу, отчужденность, одиночество, отсутствие смысла жизни даже у только еще вступающих в жизнь людей.