И только преодолев половину склона, гигант внезапно и радостно вспыхнул и продолжил двигаться вперёд со словами: «НИКТО НЕ ОСТАНЕТСЯ В ЖИВЫХ, НИКТО НЕ ОСТАНЕТСЯ В ЖИВЫХ!» – и в таком виде его заявление выглядело смертельно убедительным.

Именно вид того, как он, радостно охваченный пламенем, скользил к воротам, заставил отряд грубой силы закричать. А закричав, они запаниковали и пустились бежать…

Восемь – МЕДОВЫЙ МЕСЯЦ

Когда паника разрослась, Йеллин осознал, что вернуть контроль над ситуацией он был не в состоянии. Кроме того, гигант уже был ужасно близко, и рёв: «НИКТО НЕ ОСТАНЕТСЯ В ЖИВЫХ» – чрезвычайно затруднял трезвое мышление, но, к счастью, ему хватило смекалки на то, чтобы схватить единственный ключ к замку и спрятать его на себе.

Опять же к счастью, Уэстли хватило смекалки на то, чтобы ожидать от него подобного поведения.

– Отдай мне ключ, – сказал Уэстли Йеллину после того, как Иниго плотно прижал свою шпагу к кадыку Йеллина.

– У меня нет ключа, – ответил Йеллин. – Я клянусь могилой своих родителей; и пусть душа моей матери будет вечно гореть в муках, если я лгу.

– Оторви ему руки, – сказал Иниго Феззику, который сам уже начал слегка подгорать, потому что сжигающий плащ можно было носить без вреда для себя лишь в течение определённого времени, и он хотел бы слегка прираздеться, но прежде чем сделать это, он потянулся к рукам Йеллина.

– Ах, вы об этом ключе? – сказал Йеллин и бросил его, и после того, как Иниго убрал свою шпагу, они позволили ему сбежать.

– Открой ворота, – сказал Уэстли Феззику.

– Мне так жарко, – сказал Феззик, – могу я сначала снять это? – и после кивка Уэстли он снял с себя пылающий плащ и оставил его на земле, а затем открыл замок на воротах и приоткрыл дверь настолько, чтобы они смогли проскользнуть внутрь.

– Запри их и оставь ключ у себя, Феззик, – сказал Уэстли. – Должно быть, уже 5:30; у нас осталось полчаса, чтобы остановить свадьбу.

– Что мы будем делать, когда победим? – спросил Феззик, возясь с ключом, заставляя огромный замок закрыться. – Где мы встретимся? Я из тех, кому нужны инструкции.

Прежде чем Уэстли успел ответить, Иниго с криком обнажил свою шпагу. Граф Руген и четыре человека дворцовой стражи показались из-за угла и побежали к ним. На часах было 5:34.

Свадебная церемония закончилась только в 5:31, и, чтобы это произошло, Хампердинку пришлось использовать весь свой дар убеждения. Когда крики у ворот совершенно вышли за рамки пристойности, принц мягко прервал архидиакона и сказал:

– Святейшество, моя любовь берёт верх над моей способностью ждать – прошу, перейдите сразу к концу службы.

На часах было 5:27.

– Хампердинк и Лютик, – проговорил архидиакон, – я очень стар, и мои мысли по поводу брака незначительны, но я верю, что должен сообщить их вам в этот счастливейший из дней. (Архидиакон совершенно ничего не слышал с тех пор, как ему исполнилось восемьдесят пять или около того. В последние годы с ним произошло лишь одно изменение – по какой-то причине его речь стала хуже. «Блак», – сказал он. «Ошшень стал». Приходилось постоянно напоминать себе о его сане и былых достижениях, иначе было очень сложно принимать его всерьёз.)

– Блак, – начал архидиакон.

– Святейшество, я вынужден вновь прервать вас во имя любви. Прошу, как можно быстрее перейдите к концу.

– Блак – это мещщта ф мещщте.

Лютик почти не обращала внимания на происходящее. Уэстли, должно быть, уже бежал к ней по коридорам. Он всегда так красиво бегал. Даже на ферме, ещё до того, как она поняла, что любит его, ей было приятно смотреть на то, как он бегает.

Граф Руген был единственным человеком в комнате кроме них, и суета у ворот взвинтила его. За дверью ожидали четыре его лучших мечника, поэтому никто не мог войти в маленькую часовню, но, тем не менее, оттуда, где должен был находиться отряд грубой силы, слышались крики множества людей. Четыре охранника были единственными, кто остался в замке, ведь принцу не нужны были лишние свидетели того, что должно было произойти. Только бы только этот тупой церковник поторопился. Уже было 5:29.

– Мещщта любфи ф ещщё полее феликой мещщте фечного покоя. Фечность – это наш дфуг, не запыфайте этого, и любофь пудет с фами фечно.

В 5:30 принц встал и решительно подошёл к архидиакону.

– Муж и жена, – крикнул он. – Муж и жена! Говори!

– Я ещщё не дофёл досюда, – возразил архидиакон.

– Только что дошёл, – ответил принц. – Сейчас же!

Лютик представила, как Уэстли огибает последний угол. Снаружи ждали четыре охранника. По десять секунд на каждого, начала считать она, но затем остановилась, потому что с числами она была в давней вражде. Она посмотрела на свои руки. О, надеюсь, он всё ещё считает меня симпатичной, подумала она; я стала намного хуже выглядеть из-за этих кошмаров.

– Муж и жена, вы муж и жена, – сказал архидиакон.

– Благодарю, святейшество, – сказал принц, стремительно поворачиваясь к Ругену. – Останови этот беспорядок! – приказал он, и не успел договорить, как граф уже бежал к дверям часовни.

На часах было 5:31.

Графу и охранникам понадобилось целых три минуты, чтобы добежать до ворот, и, когда они наконец оказались там, граф не мог поверить своим глазам – он видел, как Уэстли был убит, а теперь Уэстли был здесь. Да ещё и с гигантом и смуглым пареньком со странными шрамами. Шрамы-близнецы напомнили ему о чём-то, но сейчас было не время для воспоминаний.

– Убейте их, – сказал он мечникам, – но оставьте того, который средних размеров, пока я не прикажу вам, – и четыре охранника обнажили свои шпаги…

…но слишком поздно; слишком поздно и слишком медленно, потому что, пока Феззик отошёл к Уэстли, Иниго атаковал, его великолепный клинок ослепительно сверкнул, и четвёртый охранник был мёртв прежде, чем тело первого упало на землю.

Мгновение Иниго стоял неподвижно и часто дыша. Затем он полуобернулся к графу Ругену и быстро и аккуратно поклонился.

– Привет, – сказал он. – Меня зовут Иниго Монтойя. Ты убил моего отца. Готовься умереть.

В ответ граф сделал совершенно поразительную и неожиданную вещь: он повернулся и побежал. На часах было 5:37.

Король Лотарон и королева Белла прибыли в часовню, где проводилась свадьба, как раз вовремя для того, чтобы увидеть, как граф Руген вёл четырёх охранников вниз по коридору.