И еще его заботило — куда же теперь ему плыть…
— Послушай, Герасим! Моя очередь. Теперь я проиграю на тебе одну штуку.
Куда он задевал эти странички? Нет, не найдешь… Как же там?.. Он был тогда очень этим увлечен… До конца, конечно, не довел; все хотел вернуться, не получалось; может, самое время? Да, пожалуй, он готов… Так как же там было?.. Ага, сейчас… Вот карандаш и бумага; спасибо, Женька…
— Я по рукам вижу, что тебе нужно!
Умница. Итак!.. Ведь даже сообщение делал об этом однажды на конференции, получилось оно, правда, туманным; кажется, мало кто понял. Да и сам не все понимал. И сейчас еще… А все-таки! Там один поворот был красивый… Ну же, ну! Начал. Релаксационные измерения… Кинетические закономерности реакции… Пространственное распределение активных центров…
— Так, — сказал Герасим. — А в чем преимущества метода?
Конечно! Тот же вопрос, что и на конференции задавали… Михалыч стал развивать. Радикальные пары… Структура и фазовое состояние матрицы… Увлекся. Говорил и для Герасима, и для себя. Твердофазные центры… Времена спин-решеточной и спин-спиновой релаксации… Вертишь так вот пальцами у человека перед носом, орбиты электронов изображаешь. Э, он тоже из «геометров», рисовать начал! Да, времена релаксации… Сам, кажется, понимать начинаешь… Точно! Тогда, значит… Что, что он говорит? А! И он тоже понял…
— Изящно, Михалыч! Теперь давай подумаем, зачем это.
Михалыч поднялся из-за стола, взял чашку, открыл кран.
Вот, даже в горле пересохло… Ладно. Как это использовать — пусть Герасим ломает голову, если ему интересно.
— Михалыч, так можно померить то, чего никто пока измерить не может! И это как раз эмпирика, которой…
Ну, значит, будут новые графики!.. Нет, это уже не по его части. К этому Михалыч не имел вкуса. Если уж совсем окажется необходимо, он подберет кривые для иллюстрации возможностей его метода; но кривых будет ровно столько, сколько нужно, и ни одной больше.
— Ты знаешь, Михалыч, что это все означает?!
Михалыч стоял с чашкой в руке, улыбался Герасиму. Вроде все равно, кому отдать… А нет, не безразлично. Приятно отдать хорошему человеку.
— Это означает, Михалыч, что я сделаю модель! Да, да. Я! Сделаю! Модель! Понял? Дай глотнуть… Точно, сделаю. Если успею. Да, вот только если успею…
— Я рад, — сказал Михалыч. — Ты же знаешь, мы теперь с тобой.
— Это я с вами, — ответил Герасим.
Женька:
— Мальчики, вы как хотите, а мне опаздывать нельзя!
Макарушка шевельнул плавниками и прошел чуток вдоль берега.
Пригляделся.
Ему нравился этот человек там, на берегу, в нем не было угрозы.
В заводи было тихо; Макарушка стоял над камнями и смотрел из воды на Карпа.
ИЗ ТЕТРАДЕЙ ЯКОВА ФОМИЧА. «Не будем, однако, слишком обольщаться нашими победами над природой. За каждую такую победу она нам мстит. Каждая из этих побед имеет, правда, в первую очередь те последствия, на которые мы рассчитывали, но во вторую и третью очередь — совсем другие, непредвиденные последствия, которые очень часто уничтожают значение первых. Людям, которые в Месопотамии, Греции, Малой Азии и в других местах выкорчевывали леса, чтобы получить таким путем пахотную землю, и не снилось, что они этим положили начало нынешнему запустению этих стран, лишив их, вместе с лесами, центров скопления и сохранения влаги… На каждом шагу факты напоминают нам о том, что мы отнюдь не властвуем над природой так, как завоеватель властвует над чужим народом, не властвуем над ней так, как кто-либо находящийся вне природы, — что мы, наоборот, нашей плотью, кровью и мозгом принадлежим ей и находимся внутри ее, что все наше господство над ней состоит в том, что мы, в отличие от всех других существ, умеем познавать ее законы и правильно их применять (Ф. Энгельс)».
Ольга слушала. Итак, началось это совещание, началось…
Шатохин говорил то, что и должен говорить Шатохин:
— Я, как директор комбината… Предприятие дает первые тысячи тонн уникальной продукции, очень важной для народного хозяйства… Вводится в действие вторая очередь…
— Хорошо, — сказал Савчук, обращаясь к Свирскому, — но мы собрались, чтобы обсудить проблему стоков.
— Товарищ Савчук неправильно понимает, зачем мы собрались! — вскипел Шатохин. — У меня есть вопрос к товарищу Савчуку…
— Давайте начнем с того, что сделано, — предложил Ясное.
— Ладно, — согласился Шатохин. — На строительство очистных сооружений затрачено около двадцати процентов стоимости всего комбината. Как на Байкале! Ничего подобного по оснащенности нигде больше нет ни у нас, ни за рубежом. Комплекс занимает территорию площадью в миллион квадратных метров…
— Если можно, конкретнее, — попросил Ревякин.
Шатохин обернулся к Борису.
— Технология построена так, чтобы использовать девяносто шесть процентов сырья, — начал Борис.
— Следовательно, на стоки остается только четыре! — перебил Кудрявцев.
— В какой стадии находится отладка очистных сооружений? — спросил Свирский.
— Очистные сооружения работают! — ответил Шатохин.
Борис сказал:
— Никто не возьмется определить, сколько еще необходимо стадий. Можно только фиксировать, что сделано.
— Верное замечание, — пробурчал Савчук.
— Странное замечание! — взорвался Шатохин.
— Я заявляю, — сказал Савчук, — заявляю вам: нормы на стоки устанавливали исходя не из того, что необходимо для Яконура, а просто-напросто в пределах возможностей комбината, по просьбе его руководителей. Комбинат не нарушает норм потому, что их еще надо суметь нарушить! Кроме того, они значительно шире проектных. Такого не было и не могло быть в проекте! Как получилось, что эти показатели вдруг подменили?
— Профессор Савчук… — попытался перебить Свирский.
— И вот что объясните мне! Отчего к тем, кто оказался на все согласен, к ним прислушались, а к тем, кто возражал, — хоть бы немного? И еще! Посмотрите, как начинают заниматься охраной природы руководители практически во всех отраслях. Почему может позволить себе держаться иного предприятие, которое представляет здесь товарищ Шатохин?
Шатохин:
— Чего вы добиваетесь, товарищ Савчук? Скажите прямо!
— Минуту, — остановил его Свирский. — Вы хотели продемонстрировать нам образец очищенных сточных вод.
На столе появились две мензурки.
— Вот, — сказал Шатохин. — Здесь яконурская вода, здесь наши стоки. Убедительно?
Стоки, вправду, выглядели только немного желтее.
Да, подумала Ольга, если б дело было в цвете!
Шатохин взял стакан, взял мензурку со стоками, быстро налил полстакана и, при всеобщем молчании, решительно отхлебнул.
Все смотрели на Шатохина…
Кирилл Яснов взял свой стакан, взял мензурку со стоками, отмерил четверть стакана, посмотрел на свет, заглянул внутрь; сделал глоток; поставил стакан.
Теперь все смотрели на Яснова.
— Когда я была на комбинате, стоки имели другой вид, — сказала Ольга.
— Я не помню, чтобы вы приходили ко мне на комбинат, — отреагировал Шатохин.
— Возможно, аварийный сброс… — пожал плечами Кудрявцев.
— Кстати, — завелся Савчук, — как во второй декаде насчет аварийных сбросов?
Яснов опять взял стакан и понес его ко рту.
— Не увлекайтесь! — воскликнул Шатохин.
— Осторожней, — добавил Борис. — Все-таки…
Ольга рассмеялась.
— Прошу внимания, — сказал Свирский. — Профессор Кудрявцев, пожалуйста, ознакомьте присутствующих с результатами ваших исследований.
ИЗ ТЕТРАДЕЙ ЯКОВА ФОМИЧА. «В самом деле, так ли уж неизбежен технологический путь развития цивилизации? Ведь современная наука, основанная на изучении и покорении природы, существует всего лишь немногим больше 350 лет… Ведь для „выживания“ вида технологическая эра развития цивилизации совершенно не обязательна. Наоборот, она может быть даже опасной. Вспомним, например, острейшую проблему современности — проблему охраны окружающей нас естественной среды, которая могла возникнуть только при технологическом пути развития общества… Необходимо подчеркнуть, что не следует считать общество, идущее по пути нетехнологического развития, отсталым и примитивным. Культура в таком обществе может достигнуть высочайших вершин. Вспомним, например, китайское искусство эпохи Тан или искусство феодальной Японии. Нравы могут быть изысканно утонченными, литература может создавать шедевры… Я полагаю, что эти вопросы имеют значение не только для проблемы внеземных цивилизаций (И. С. Шкловский)».