Хофманн кивнул. Новости явно лишили его дара речи. Тальков снял трубку белого телефона и заказал два стакана чая. Пока ждали чай, оба молчали. Потом его принесли, и оба, также молча, стали пить. Затем вошел Гурбаткин и положил Талькову на стол фотографию. Тальков внимательно изучил ее и протянул Хофманну. Это было явное увеличение фрагмента какой-то фотографии. На ней был изображен человек, поднимающийся из трюма корабля. Можно было различить лишь голову — голова маленькая, характерные черты лица, глубокие складки, седые волосы, повязка на левом глазу и небольшой шрам над правым. Тальков снова сел за письменный стол.

— То, что я рассказал тебе, и то, что ты держишь в руках, — результат долгой, кропотливой работы и сложных расчетов. Я знаю, что Бринэм спрятал микропленку и находится сейчас в Лондоне. Мы должны теперь непременно ее заполучить.

Хофманн поставил стакан на маленький столик рядом со своим креслом.

— И для этого Хофманн должен отбыть в Лондон.

— Точно так, дорогой Ханнес, мы начинаем четвертую фазу, как будто семилетнего перерыва и не было. А теперь — о деталях.

Тальков снова полез в ящик письменного стола, достал зеленую папку, вынул из нее два документа и протянул Хофманну. Потом подошел к стенному шкафу в дальнем углу комнаты, рядом с железной кроватью, достал маленький серый чемоданчик, который положил на постель. Он повернулся к Хофманну и, когда тот взглянул на него, подмигнул:

— Игра начинается!

Сементов стоял у окна своего кабинета на третьем этаже здания КГБ на Лубянке и не отрываясь смотрел на бронзовую статую основателя советской тайной полиции Феликса Дзержинского. Когда раздался зуммер, он повернулся. Дверь, почти незаметная на фоне панелей красного дерева, которыми были обшиты стены, открылась, и в комнату вошел невзрачный светловолосый человек среднего роста. Алексей Мартоковский на добрых двадцать лет был моложе своего шефа, но этих людей связывала долгая и тесная дружба. Они молча пошли навстречу друг другу и пожали руки. Сементов знаком велел Мартоковскому остаться в пальто, вытащил из-под своего огромного письменного стола толстый портфель и махнул блондину рукой, чтобы тот следовал за ним. Оба молча покинули комнату. Сементов взял пальто, и они вышли из здания через боковой выход. Они пересекли площадь Дзержинского и пошли по улице имени 25‑летия Октября, к Красной площади. Когда они проходили мимо ресторана «Славянский базар», знаменитого, кроме всего, и тем, что в канун «смутного времени» именно здесь родилась идея создания театра МХАТ, Сементов нарушил молчание.

— Ты сегодня вечером летишь в Лондон. Все дальнейшие инструкции в этом портфеле.

Он передал Мартоковскому портфель. Тот вопросительно взглянул.

— Речь идет о Талькове?

Сементов слегка повернул голову в сторону и поднял левую бровь.

— Если бы речь шла о другом, ты бы сказал мне все в кабинете. Когда тебе нужно поговорить о нем, мы всегда идем гулять в ГУМ.

Сементов коротко и сухо хохотнул. И только через несколько минут начал тихо:

— Скоро мы доберемся до Талькова. Хотя некоторые считают, что замена Андропова на Черненко означает укрепление старой брежневской группировки, в отношении отдела Талькова они ошибаются. Именно поэтому меня беспокоит странная активность Талькова в последнее время. Он уже протянул свои щупальца за границу. Особенно его интересует англичанин по имени Джек Бринэм. Почему — не знаю. Тальков отказывает в любой информации. По отношению ко мне он это может себе позволить — пока! Потом, с ним опять этот гэдээровский агент Хофманн. Хофманн едет в Англию и будет, видимо, разрабатывать Бринэма. Разузнай, в чем там дело. Мартоковский внешне никак не отреагировал на полученную информацию. Они уже почти дошли до Красной площади, и у главного входа в ГУМ Мартоковский приостановился.

— Почему Тальков использует Хофманна? Хофманн меня знает?

— Нет. Хофманн не может тебя знать; именно поэтому для этого задания я выбрал тебя… Есть особая директива — еще со времен Брежнева, Андропов тоже ее не отменил: Тальков может иметь человека, подчиняющегося только ему. Это может быть и представитель братской страны. А поскольку он уже часто использовал Хофманна, то это не бросается в глаза. Необычен только интерес Талькова к этому английскому профессиональному убийце. Разузнай, что за ним кроется, и обезвредь Хофманна.

Мартоковский был поражен таким прямым указанием, но не подал виду. Он коротко кивнул и вошел в ГУМ. Сементов посмотрел ему вслед и направился вниз, мимо Исторического музея, чтобы раствориться в подземном переходе, ведущем от Красной площади к улице Горького.

Уолтер Бридл сидел за письменным столом в своем кабинете в британском посольстве и смотрел на прекрасно видную отсюда через Москву-реку южную часть Кремля… Вчера он узнал от доверенного лица, что гэдээровский агент по имени Ханнес Хофманн вылетел из Москвы в Лондон. Задание — неизвестно. И тем же рейсом вылетел агент КГБ Алексей Мартоковский, который по заданию Политбюро должен следить за Хофманном. Странное сообщение. Бридл никак не мог уловить смысл. На всякий случай он дал утром радиограмму в Лондон о том, что что-то затевается, а также имена вылетевших. Эдвард Браун наверняка займется этим делом. Оба агента вылетели еще три дня назад, но Браун один из лучших спецов. Бридл с тоской вспомнил о Лондоне. Ему ужасно захотелось домой. Он устал от Москвы, постоянного надзора, холода и изматывающей нервы работы. Потом он улыбнулся. Было светлое пятно в его жизни: ежемесячные обеды с русским другом. Сегодня как раз был такой день. Он запер письменный стол и заказал машину.

Уже по дороге в ресторан «Центральный», на улице Горького, постарался переключить свои мысли на предстоящий обед с блинами со сметаной и красной икрой и почувствовал, как рот наполняется слюной.

Русский друг уже был там и, как всегда, радостно с ним поздоровался. Уже во время еды Бридл заметил, что Тальков выглядит посвежевшим и помолодевшим. «Ах, да! Лето началось», — подумал он.

ЛОНДОН, ИЮНЬ 1984‑ГО

Эдвард Браун предупредил секретаршу, что обеденный перерыв у него сегодня продлится дольше, чем обычно, и уже в половине двенадцатого покинул штаб-квартиру британской секретной службы МИ‑5, расположившуюся в современном здании из стекла и бетона вблизи вокзала Ватерлоо. Поймав такси, он выехал на Фулхэм-Роуд и направился в Челси, где собирался пообедать со своим братом Винсентом.

Он любил эти совместные обеды, во время которых они обменивались новостями и обсуждали разные сплетни. У обоих были семьи, напряженная, отнимающая много времени работа, свой круг друзей, потому эта прочная договоренность раз в месяц обедать вместе являлась своего рода гарантией, что они не потеряют друг друга из виду. К тому же у них была приличная разница в возрасте. Эдварду в октябре исполнилось 59, а Винсенту в феврале — 43 года.

Такси остановилось напротив ресторана. Эдвард пересек улицу и вошел в ресторан «Королевский вяз». Винсент уже ждал его у стойки. Улыбаясь, они пожали друг другу руки. Братья внешне были не похожи. Эдвард небольшого роста, стройный, спортивного вида, редкие каштановые волосы, тонкое, точеное лицо, темные очки в роговой оправе. И Винсент — высокого роста, с наметившимся животиком, круглым добрым лицом и лучистыми голубыми глазами. По ярко-рыжей шевелюре в нем сразу угадывался ирландец, чего нельзя было сказать о брате.

— Я уже заказал для обоих бифштекс и пирог с почками. Ты что будешь пить?

Эдвард заказал джин, и они сели за только что освободившийся столик.

— Здесь по-прежнему лучше всего готовят бифштекс и пирог с почками, — сказал Винсент, потягивая с наслаждением «Гиннесс».

Эдвард пожал плечами:

— Кому ты это доказываешь?

Они молча стали ждать пока принесут заказ. Как обычно в обеденное время, ресторан был полон. Посетители, в основном, деловые люди и лишь несколько туристов. Гул голосов волнами перекатывался по залу. Пивные кружки, висевшие на крючках у стойки и освещаемые врывающимися через высокие окна лучами солнца, сверкали всеми цветами радуги. Карикатуры, шаржи и гравюры на стенах изображали не только знаменитого владельца этого заведения, но и не менее выдающихся друзей и постоянных посетителей. Дух в зале стоял тяжелый и густой — и от жары, и от ароматов пива, еды и сигаретного дыма. Но возбуждал аппетит — Винсент почувствовал, что проголодался. Когда принесли заказ и они принялись за еду, Винсент заказал еще один бокал «Гиннесса». А потом, когда оба довольные откинулись на спинки стульев и прихлебывали один мелкими глотками свой джин, а другой эль, Винсент весело спросил брата: