— Держись! Держись! — закричала толстуха. — Вам ничего не удастся выведать! Это наша постоянная ночная музыка, дорогая! Они опять взялись за малютку Айбеншюц. Но малютка Айбеншюц ничего им не скажет. Я ее знаю, я только сегодня говорила с ней. Раскрылась какая-то история на авиационном заводе «Примус». Саботаж, что ли? Семнадцать человек расстреляли сразу, у самого завода, и вот теперь хотят выколотить показания из маленькой Айбеншюц. Но бейте ее до смерти — она никого не предаст. Она порядочный человек, хотя у нее двое незаконных детей и четыре судимости.

Когда Криста вернулась из Якобсбюля, страшное известие в первую минуту ошеломило ее. Только надежда на то, что произошла какая-то роковая ошибка и все выяснится в ближайшее время, еще кое-как ее поддерживала.

«Ведь известно, что и у них бывают самые невероятные промахи, грубейшие оплошности, — пыталась она успокоить себя, — стоит только вспомнить о медицинском советнике Фале, которого даже уволокли в Биркхольц!»

В десять часов в ее сердце еще теплилась надежда, в одиннадцать погасла уже последняя ее искорка, и Криста впала в безысходное отчаяние. Все ее тело горело как в огне, на лице и на шее выступили большие пятна, в ничего не видящих глазах стоял ужас. Она легла на кровать, не раздеваясь, и всю ночь пролежала без сна, мучимая страшными видениями. На рассвете призрачный луч надежды снова проник в ее сердце, но она тотчас же прогнала его. К чему себя обманывать?

«Надо действовать», — сказала она себе и стала быстро одеваться, терзаемая тревогой и мукой. Каждый автомобиль, приближавшийся к дому, мог принести ей освобождение от этой муки, которого так жаждало ее сердце. Но все автомобили проезжали мимо. Было бы ребячеством предаваться глупым надеждам. Она долго еще говорила по телефону с Вольфгангом и затем уехала. В городе был только один человек, — Вольфганг держался того же мнения, — только один-единственный человек, который мог помочь ей, — Фабиан.

В конторе ей сказали, что доктор Фабиан обычно не приходит раньше одиннадцати-двенадцати часов, и посоветовали поехать в его Бюро реконструкции. Она тотчас же отправилась туда и попросила секретаршу доложить о ней.

— По весьма срочному делу! — крикнула Криста ей вслед.

Фабиан как раз совещался с одним молодым архитектором. Когда после долгих прений он уже окончательно решил отклонить сделанный архитектором проект, ему доложили о приходе некоей фрейлейн Кристы Лерхе-Шелльхаммер.

— Фрейлейн Криста Лерхе-Шелльхаммер? — запинаясь и не веря своим ушам, переспросил Фабиан. Он как-то странно медленно и торжественно поднялся со стула. И вдруг так побледнел, что секретарша с удивлением взглянула на него. Но, впрочем, не придала этому особого значения, так как после гибели сына Фабиану часто было не по себе.

— По весьма срочному делу, сказала эта дама, — быстро добавила секретарша.

Фабиан прислонился к столу, чтобы не пошатнуться, такая слабость вдруг одолела его.

— Через минуту я буду к ее услугам! — с живостью сказал он секретарше. Его голос, в последние недели такой усталый и безразличный, прозвучал радостно, бодро.

Архитектор вдруг показался ему несноснейшей помехой. Объяснять, чем плох его проект, отнимет слишком много времени. Единственное средство быстро отделаться от него — утвердить проект.

— Хорошо, — сказал он, обращаясь к молодому архитектору, — ваши доводы меня убедили. Сделайте изменения, которые я предлагаю, и приходите через неделю.

Архитектор, уже совершенно потерявший надежду на благополучный исход разговора, радостно поблагодарил и быстро распрощался.

Фабиану казалось, что ему надо торопиться, хотя он не знал, куда и зачем. Он быстро осмотрел письменный стол и подошел к зеркалу, чтобы взглянуть на себя. Но тут в коридоре послышались легкие шаги. Стука в дверь он не слышал — и вот уже Криста стояла на пороге. Он сразу одним взглядом охватил всю ее фигуру, и теплая волна захлестнула его сердце. Да, это была Криста, какой он еще иногда видел ее в мечтах! Он не успел сделать и несколько шагов ей навстречу, как она со слезами на глазах подбежала к нему и положила обе руки ему на плечи.

— Вы должны помочь маме! — воскликнула она, пряча свое лицо у него на груди.

Все произошло так быстро, что он не успел собраться с мыслями; это было как во сне, и он чувствовал только прилив счастья. Почему-то он не видел ничего необычного в том, что она, положив ему руки на плечи, рыдает у него на груди. Все казалось ему естественным, будто они не разлучались ни на один день. «Криста, Криста с тобою», — думал он.

Но Криста, по-видимому, вообще не сознавала, что она делает.

Он не видел ее больше двух лет, хотя они жили а одном городе. Лишь изредка мимо него проносился ее маленький желтый автомобиль, и однажды он видел, как она, выйдя из магазина Николаи, быстрым шагом подошла к машине и как за дверцей мгновенно скрылась ее маленькая ножка. Это мгновение он помнил еще и сегодня, на ней были темно-серые туфли. Все эти годы и месяцы исчезли как по волшебству.

Он подвел ее к диванчику, прося успокоиться.

— Расскажите мне, что случилось, Криста, — сказал он мягко, как разговаривают с больным. — Я ничего не знаю, ничего не понимаю.

Криста подняла на него свои нежные карие глаза, затуманенные слезами.

— Вы ничего не знаете? — удивленно спросила она. Но тут же спохватилась и рассказала все, что могла рассказать.

Фабиан кивнул.

— Неприятная история, — сказал он. — Мне очень больно за вашу мать. Но прошу вас, успокойтесь! Как друг, я обещаю вам сделать все, что от меня зависит. Вы слышите, Криста?

Криста схватила его руку.

— Благодарю, — пробормотала она.

Итак, он снова держал в своей руке ее нежную, женственную, так хорошо знакомую ему руку.

— Дайте-ка сообразить, Криста, — сказал он задумчиво и подошел к письменному столу, на котором стоял телефон.

— Я знала, что вы хороший человек, Фабиан, — прошептала Криста, и ее похвала осчастливила его.

— Будь гауляйтер в городе, — с сожалением проговорил Фабиан, — ваша мать была бы свободна еще сегодня. Я немедленно поехал бы к нему.

— Его нет здесь? — воскликнула Криста, нервно сплетая пальцы. Она испуганно посмотрела на Фабиана и, казалось, только что заметила его. «Какой он худой, измученный, — подумала она, — и как он поседел!»

Фабиан огорченно покачал головой.

— К сожалению, он уехал, — отвечал он. — Но мне известно, что его возвращения ждут в ближайшие дни. Сейчас узнаем.

Он приказал соединить себя с секретариатом гауляйтера и долго разговаривал с ротмистром Меном, замещавшим Румпфа. «Дело касается одной дамы, моей близкой приятельницы», — услышала Криста слова Фабиана.

— Гауляйтер, — сообщил он Кристе, — был в Белграде, сегодня его ждут в Мюнхене, завтра или послезавтра он снова будет здесь. Это превосходно, — радостно добавил он.

Но Криста была совсем другого мнения.

— Завтра или послезавтра! — воскликнула она разочарованно. — А заместитель сам ничего не может сделать?

— Может, разумеется, но в особых случаях нужно согласие гауляйтера. Он позвонит мне, как только точнее узнает о дне его приезда. Но прежде всего успокойтесь, Криста! Будет сделано все, что в человеческих силах.

Ответом ему была та нежная улыбка, которая витала на лице Кристы, «как витает аромат вокруг розы». Но когда он попросил ее побыть с ним еще несколько минут, она нервно поднялась.

— Не могу! Я сойду с ума! — воскликнула она и ушла.

Фабиан остался один. Он вынужден был сесть, так он устал от короткой беседы с Кристой. Эта улыбка! Только теперь ему стало ясно, что он потерял.

Криста не находила себе места и в поисках успокоения поехала в Якобсбюль. Она застала Вольфганга за работой над подсвечником-какаду. Вольфганг вполне согласился с Кристой, что его брат вел себя как настоящий друг и человек, на которого можно положиться.

— Он всегда был неплохим малым и с готовностью помогал людям! — сказал он. — Жаль, очень, жаль, что он подпал под влияние этих преступных типов. — Вольфганг тоже просил ее успокоиться и набраться терпения.