— Право, не понимаю вас, Хорэс. Вы ведете себя так, словно мы явились сюда незваными, а ведь всем известно, что Эштон сам созвал всю округу. Отчего вы такой трусишка?

Хорэс сжался под ее насмешливым взглядом и оглянулся, стараясь понять, не слышал ли кто этой тирады. Порой находиться рядом с Марелдой было решительно невозможно, но он так обожал ее, что не мог отказать в малейшей просьбе, пусть она над ним и потешалась.

Знакомясь с гостями и прогуливаясь от стола к столу, Лирин вдруг заметила пристальный взгляд какого-то мужчины, который даже не пытался приблизиться к хозяевам. Вроде она где-то его видела. Ах, да, это тот самый человек, который оказался невольным свидетелем их с Эштоном поцелуя рядом с гостиницей. Сейчас она старалась не замечать его, но уйти от сверлящего взгляда было нелегко.

Заходящее солнце дарило последние сверкающие лучи, и слуги принялись зажигать свечи и керосиновые лампы. Словно по команде, собравшиеся примолкли и обратили взгляды к парадному крыльцу дома. Там стояла пара, которую они пришли чествовать, — оба в вечерних туалетах. Пожилые обитательницы Бель Шен буквально замерли от восторга. Уиллабелл громко откашлялась и прижала руки к глазам. Эштон бросил на жену любящий взгляд, а затем двинулся вперед, медленно ведя ее по ступенькам так, чтобы все могли насладиться ее дивной красотой. Гости расступались перед ними, и пара двинулась через лужайку к ступеням большого павильона. По знаку Эштона музыканты заиграли вальс, и он закружился в танце с женой по просторной площадке. Купаясь в алых лучах заходящего солнца, защищенные от всех своей любовью, они медленно вальсировали, а гости, встав по периметру площадки, с восхищением наблюдали за ними. Когда музыка смолкла, зрители разразились горячими аплодисментами. Эштон отступил, держа Лирин за руку, и она склонилась в глубоком реверансе. Эштон начал говорить, и голос его зазвенел от гордости:

— Леди, джентльмены, друзья. Я хочу представить вам свою жену Лирин.

— Сэр, — послышался чей-то голос. — Боюсь, произошла трагическая ошибка.

Высокий молодой человек с соломенными волосами протолкался через толпу и остановился подле павильона, бросая смущенные взгляды на Эштона и его жену. Шокированный услышанным, Эштон нахмурился. Незнакомец огляделся, посмотрел на собравшихся и снова обратился к хозяину.

— Боюсь, сэр, произошла ошибка. Эта дама, которую вы представили как свою жену, вовсе не Лирин…

Послышался слитный вздох толпы. Лирин, внезапно ощутив слабость, вцепилась Эштону в руку.

— Ее зовут Ленора Синклер, и они близнецы с вашей покойной женой.

— Нет! Это невозможно! — Эштон не мог сдержаться. — Это Лирин!

— Весьма сожалею, сэр, — сдержанно продолжал незнакомец. — Повторяю, вы заблуждаетесь.

— Но откуда вам знать? — спросил Эштон. — Кто вы такой?

— Меня зовут Малкольм Синклер, — твердо ответил мужчина. — Я муж этой дамы.

У Лирин оборвалось дыхание, словно кто-то изо всех сил ударил ее под ложечку. Перед глазами у нее замелькали огоньки, павильон медленно поплыл. Она без чувств опустилась на землю. Лирин почти не ощутила, когда Эштон подхватил ее на руки, но где-то в глубинах ее сознания отзывался гул голосов. Гости строили различные предположения. Откуда-то из глубины толпы раздался демонически-торжествующий женский хохот. Должно быть, Марелда, подумала она. Эштон усадил ее на стул, и она бессильно откинулась на высокую спинку. От гостей отделился доктор Франклин Пейдж. В руках у него был целый набор флаконов с нюхательными солями. Лирин поморщилась и отвернулась, встретившись с пристальным взглядом карих глаз Малкольма Синклера, который стоял рядом с Эштоном.

— Ну, как ты? — встревоженно прошептал Эштон, прижимая ей ко лбу влажный платок.

— Это правда? — едва слышно спросила она. — Я действительно его жена? Или твоя?

Эштон крепко сжал ей руку и посмотрел прямо в глаза Синклеру.

— Я точно знаю, что это Лирин, — решительно заявил он. — Три года назад я женился на ней в Новом Орлеане.

— Этого не может быть! — Малкольм Синклер был столь же неуступчив. — Три года назад ваша жена утонула в Миссисипи. Уверяю вас, что это Ленора, моя жена. Ее силой увезли из дома. Я долго искал ее и наконец напал на ее след в Натчезе. Там я тоже не мог найти ее и решил было, что она потеряна навсегда, но тут столкнулся с вами у гостиницы. Я буквально онемел, увидев, что моя жена целуется с другим мужчиной. — Повернувшись к Лирин, он протянул ей руку. — Ленора, любовь моя. — Ну объясни же ему. Скажи, что ты моя жена.

— Я… не могу… — запинаясь, произнесла Лирин. Голова у нее пошла кругом. — Я знаю… То есть… Мне кажется… Я Лирин.

— Твоя сестра погибла, — настойчиво повторил Синклер. — Разве ты не помнишь?

— Нет, — растерянно прошептала она. — Я ничего не помню.

— Что он сделал с тобой? — закричал Малкольм, яростно поворачиваясь к Эштону. — Не знаю, как ему удалось этого добиться…

— Эштон не имеет никакого отношения к тому, что она потеряла память, — хладнокровно вмешался доктор Пейдж. — Но это правда. Она ничего не помнит, а может, и не вспомнит ничего, что было до того случая.

— До того случая? — удивленно переспросил Малкольм. — Какого случая?

— Ее сбил мой экипаж, — неохотно пояснил Эштон.

— Этого я не знал, — сказал Малкольм, растерянно глядя на Лирин. — Но, находясь в здравом рассудке, я клянусь, что ты Ленора Синклер. Моя жена.

Лирин сплела руки на коленях и отвернулась, избегая его ищущего взгляда. По щекам у нее покатились слезы. Она едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться по-настоящему у всех на глазах.

— Чем вы можете подтвердить свои слова? — воинственно спросил Эштон. — Ясно, что вам знакома семья Сомертонов, но это еще ничего не доказывает. Я говорю, что это Лирин, вы утверждаете, что это Ленора. — Он криво усмехнулся. — Прошу прощения, сэр, но этого мне мало.

— С собой у меня ничего нет…

— Полагаю, в этом нет ничего удивительного, — сардонически заметил Эштон.

— Есть у меня доказательства, — воскликнул Синклер. — Если мне будет позволено еще раз зайти к вам, я представлю их сколько угодно.

— Ах, вот как? Интересно, — сказал Эштон. — Приходите когда угодно, но помните, что вам нелегко будет переубедить меня.

Малкольм нахлобучил шляпу, повернулся на пятках и двинулся прочь, прокладывая себе дорогу среди расступившихся гостей. Повисла мучительная тишина. Крепко обняв жену, которую сотрясала крупная дрожь, Эштон даже не заметил, как толпа гостей отхлынула от павильона. Тетя Дженнифер и Аманда подошли утешить его, но что тут было сказать? Веселье разом утихло, и только на лице Марелды Руссе появилась довольная ухмылка, когда Эштон с Лирин двинулись к дому.

— Ну что, разве я вам не говорила? — насмешливо начала она. Марелда вздернула голову и, увидев, что лицо Эштона перекосила гримаса боли, язвительно улыбнулась. — В чем дело, милый? Вы что, язык проглотили? Или вам нечего сказать?

У Эштона заиграли желваки, Хорэс Тич поежился и потянул Марелду за рукав.

— Пожалуй, нам лучше уйти.

Марелда сердито взглянула на него.

— Слушайте, Хорэс, у вас что, душа всегда в пятках?

Коротышку так и передернуло — ведь Эштон Уингейт был еще достаточно близко, чтобы расслышать это замечание. Хорэс робко отступил и стал теребить свою шотландку, словно не зная, куда деть руки. Марелда тяжело вздохнула, и, смягчившись, взяла его под локоть. Приходилось считаться с тем, что этого человечка еще можно использовать в своих целях.

Лирин вернулась в хозяйскую спальню, и Эштон затворил дверь. Лирин походила по комнате и принялась рассеянно раздеваться. Ощущая тяжесть на сердце, Эштон посмотрел на жену. Он понимал, как ей скверно, но сказать, кроме того, что уже было сказано, ему было нечего.

Лирин вышла из ванной, смыв слезы и распустив волосы. Шелковый пеньюар мягко облегал ее гибкую фигуру. В разрезе соблазнительно виднелась обнаженная грудь. Она-то, наверное, не придавала значения своему виду, но Эштона он не мог оставить равнодушным. Особенно теперь, когда Малкольм Синклер бросил ядовитое зерно сомнения.