Лирин почувствовала, как у нее забилось сердце. Хоть и твердила она себе, что хозяин ее с кем-то спутал, а она на самом деле Лирин Уингейт, сомнения снова начали заползать в душу. Если бы у нее не было сходства с той незнакомкой, с чего бы это весь разговор затеялся? В то же время портрет в Бель Шен безошибочно свидетельствовал, что она и есть та самая, за кого ее принимает Эштон. Уцепившись за эту мысль, Лирин немного успокоилась.

Эштон безотрывно наблюдал за ней на протяжении всей трапезы, и, увидев, что жена приободрилась, вздохнул с облегчением. Лишнее доказательство тому он получил, когда они вышли из гостиницы и остановились на увитой плющом веранде. Соблазнительно улыбаясь, она крепко обхватила его за шею и притянула к себе. Он с готовностью откликнулся и приник к ее полуоткрытым губам.

Неожиданный звук вспугнул их, и, отпрянув друг от друга, они встретились лицом к лицу с изумленно взиравшим на них высоким блондином. Переводя взгляд с Лирин на Эштона, он, казалось, онемел от удивления. С нервным смешком Лирин прошла мимо незнакомца, и Эштон, тоже улыбаясь и бормоча какие-то извинения, последовал за ней. Поспешно выйдя на улицу, он кивнул Хираму и, уединившись в экипаже, они принялись отпускать веселые шуточки по адресу юного модника.

Он все еще стоял на веранде, когда чуть позже мимо прошествовал Хорэс Тич под руку с Марелдой. Она видела поспешное исчезновение Уингейтов и теперь, приближаясь к месту, где стоял молодой человек, завела свою старую песню:

— Просто не могу понять, каким образом эта девица, которая все время жалуется на потерю памяти, сумела убедить Эштона, что она — Лирин Уингейт. Да ведь она же сама говорит, что не помнит себя, и откуда взялась, не знает, и не известно, вспомнит ли вообще. Я-то по-прежнему считаю, что она сбежала из психиатрической лечебницы.

— Но, дорогая, мистер Логан утверждает, что это не так, — осмелился возразить Хорэс.

— А разве, имея в виду, что Эштон сделал для этого человека, нельзя предположить, что он просто не хотел огорчать его? А ведь вы там были, да еще вместе с целой толпой. И вместо того чтобы взять ее под стражу по подозрению в убийстве смотрителя, вы позволили Эштону сделать из вас дурака.

Хорэс сжал свои толстенькие кулачки и пробормотал:

— Этого я ему никогда не прощу, клянусь, настанет день — и я расквитаюсь с ним сполна.

— Только на следующее свидание с Эштоном Уингейтом вам стоит взять с собой целую армию, — сухо порекомендовала Марелда. — Похоже, в таких ситуациях он чувствует себя особенно хорошо.

Взгляд Марелды упал на высокого юношу, и в глазах ее вспыхнуло откровенное восхищение. Он был моложе Эштона, да и помассивнее и тем не менее чем-то явно напоминал его. По одежде можно было уверенно сказать, что это отнюдь не бедняк, но даже и без того он был, безусловно, куда интереснее Марелде, чем ее нынешний спутник.

Перехватив взгляд Марелды, молодой человек приподнял шляпу и улыбнулся, но едва заметно, так что его тонкие усики даже не шевельнулись. Марелда была явно разочарована таким равнодушием и гадала, какими это мировыми проблемами он так озабочен. Она привыкла к более непосредственной реакции, особенно ввиду столь явного заигрывания с ее стороны.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Новый Орлеан! Город-солнце! Морские ворота Миссисипи. Сверкающая жемчужина дельты. Город, равно любимый праведниками и грешниками, город медлительных дней и знойных ночей, город, стремительно растущий вверх и вширь, город, где поразительным образом смешаны обычаи и культуры. Райское место, где каждый найдет свой уголок, где шумно веселятся и предаются наслаждениям до глубокой ночи, город, который ласкает теплое солнце и где время течет так же свободно, как широкая мутная река, лениво накатывающая свои волны на берега. Звуки и образы придают ему особое очарование, а запахи, пряные и сладкие, возбуждают чувства любого, кто выйдет на улицу. Пахучие кустарники наполняют воздух пьянящим ароматом, азалии полыхают яркими цветами на просторных лужайках и в садах, раскинувшихся куда ни кинь взгляд. Бесспорно, это рай для влюбленных.

С самого момента отплытия путешествие превратилось для Уингейтов в приключение, которое скорее порождает будущие воспоминания, нежели извлекает прошлые из потаенных глубин. Плавучие дворцы, уйдя на три фута вглубь, встали вдоль городской пристани, и, едва «Русалка», прокладывая себе путь среди других пароходов, приблизилась к ней, Лирин пришла в необыкновенное возбуждение. Откуда-то сверху донесся пронзительный свисток, лишний раз подтверждая что-то необычное, шумно выдохнули дым трубы. Лирин взволнованно оглядывалась и нигде не могла найти укромного места. Повсюду было какое-то движение. Упряжки мулов трудолюбиво тащили фургоны, груженные хлопком, бочками с патокой или чем-нибудь в этом роде, грузчики сновали по сходням, капитаны выкрикивали команды.

Опираясь на надежную руку мужа, Лирин спустилась по дощатым сходням, села в ожидавшее их ландо и почувствовала себя так, будто парит в высоте, где летают только птицы. Оглядываясь вокруг с любопытством ребенка, она заметила неподалеку небольшую группу пестро одетых женщин, тесно набившихся в коляску. В платьях из шелка они выглядели поистине великолепно. Лирин загляделась на их необычные одеяния и точеные лица, пока наконец не обратила внимание, какие взгляды они бросают на Эштона; тут она ощутила укол ревности. Почувствовав, как она прижимается к нему, Эштон улыбнулся и обнял Лирин за плечи.

— Для них, похоже, не имеет значение, что ты женат, — надувшись, сказала она.

— Это имеет значение для меня, — пылко откликнулся Эштон. Он приподнял ей голову за подбородок и на виду у всех нежно поцеловал в полуоткрытые губы.

Когда Эштон оторвался от нее и поднял голову, досада Лирин совершенно прошла.

— Эштон, этому блаженству когда-нибудь придет конец или будет еще лучше?

Он улыбнулся.

— Иногда требуются большие усилия и упорство, чтобы любовь не иссякла. С ней надо обращаться аккуратно, а то она может приесться.

— Но ведь любить тебя в этот последний месяц было так просто, — прошептала она. — Какие тут усилия?

— Хочешь, поедем туда, где я впервые тебя увидел?

Лирин энергично кивнула.

— Конечно. Мне надо знать все, что мы делали вместе. Я снова хочу пережить все это.

Эштон велел кучеру ехать во французский квартал. Затем он умиротворенно откинулся на сиденье, а лошади весело зацокали по булыжной мостовой. Он немного боялся брать Лирин на пароход, волнуясь, как она там будет себя чувствовать. А что как вернутся прежние кошмары? Во время всего путешествия он не отходил от Лирин ни на шаг, готовый в любой момент отдать команду причалить, но она не выказывала никаких признаков беспокойства. Напротив, испытывала радостный подъем, какой бывает, когда впервые отправляешься в такое путешествие. Надеясь пробудить как-то память Лирин, заставить ее вернуться в прошлое, Эштон зарезервировал в гостинице «Сент-Луис» тот же люкс, в котором они, молодожены, наслаждались первыми днями супружества. Окрестные улицы с тех пор не изменились, и звуки, проникающие сквозь высокие двустворчатые двери, тоже остались прежними. Он поведет ее в те же рестораны, где они, бывало, ужинали, будет ходить по тем же магазинам, гулять в тех же парках, что и тогда, пригласит в те же театры, где будут играть те же труппы. Больше он ничего не мог сделать, и оставалось только надеяться, что это поможет.

Лирин уютно устроилась рядом с Эштоном, наблюдая за мелькающими за окном видами города. Она понятия не имела, куда они держат путь, довольствуясь тем, что Эштон рядом и ей с ним хорошо. Ландо въехало на улицу, по обеим сторонам которой теснились гостиницы, рестораны, бары, и тут же повернуло в узкий проулок, сплошь состоящий из магазинов, украшенных орнаментом металлических решеток и висячими балконами. Указывая на тесно прижавшиеся друг к другу парфюмерные лавки, Эштон сказал:

— Вот! Здесь я впервые тебя увидел, хотя тебе понадобилось еще некоторое время, чтобы узнать о моем существовании.