Как, не оглядываясь, ушёл когда-то из родного дома, не просто закрыв за собой эту дверь, но прямо-таки заколотив её в своей душе.

Но теперь эта дверь рухнула под напором воспоминаний и всё нараставшего чувства вины.

Его мать когда-то на речном берегу указала ему, семилетнему, на его тогдашнюю подружку по играм, пятилетнюю Леони, со словами: «Ты мужчина, ты за неё отвечаешь».

Его мать теперь лежала под холодным могильным крестом на деревенском кладбище, оставив на него совершенно беззащитную крохотную Мадлен.

На него, на отца и на Франсуа.

А он ушёл, захлопнув дверь и отрезав себя от воспоминаний.

Оставив Мадлен с отцом, Франсуа и с теми женщинами, которых они привели под крышу своего дома, переставшего быть домом ему, Дидье.

Он обязан был вернуться.

Немедленно.

Боже, как же он не хотел туда возвращаться!

В несправедливость.

Позор.

Боль.

Но его мать хотела от него именно этого, он точно знал.

«Ты мужчина, ты за неё отвечаешь».

Дидье перевернулся и лёг на живот, беспомощно упёршись кулаками в подушку и уткнувшись в них лбом.

«Ты никогда больше не будешь один».

Так сказал капитан «Разящего».

«Я за тебя отвечаю».

Но за свою сестру отвечал только он сам.

Дидье на миг зажмурился, а потом рывком поднялся с койки.

Он должен был делать то, что должен, не ища ни у кого защиты, не прося помощи, как делал это всегда.

Эдвард Грир и так, не раздумывая, шагнул за него под пулю.

А он сейчас собирался обойтись с ним так подло и бессовестно.

Но у него не было иного выхода.

Глубоко вздохнув, Дидье шагнул на палубу и пристально оглядел горизонт. Ночное небо было непроглядно тёмным, луну за какой-нибудь час совсем затянуло набежавшими тучами.

Надвигалась буря.

Он распахнул дверь в каюту близнецов. Те, как обычно, сладко дрыхли, так тесно переплетясь руками и ногами, будто всё ещё находились в материнской утробе, и Дидье крепко встряхнул за плечо лежавшего с краю. Тот приподнял с подушки лохматую голову, сонно щурясь, и братец рядом с ним тотчас вскинулся.

Дидье невольно позавидовал обоим огольцам. Воистину они никого и ничего не искали, будучи так неразрывно и прочно связаны друг с другом.

Разбуженный первым мальчишка быстро и умело разжёг маленький светильник, и по этой сноровке Дидье распознал Лукаса.

— Кэп… ты чего?.. — удивлённо моргая, пробормотал тот и пригладил свои светлые лохмы обеими ладонями. — Ураган?

Лукас тоже чувствовал дыхание бури.

Нетерпеливо мотнув головой, Дидье властно распорядился:

— Garcons, собирайтесь. Берите своё барахло, усаживайтесь в шлюпку — и на «Эль Халькон». Побудьте там. Когда Грир вас найдёт… скажете, что я вас связал, рты заткнул и силой выкинул за борт.

Глядя, как у близнецов округляются не только глаза, но и рты, он хмуро пояснил:

— Иначе он вам всыплет.

— А ты? — поёжившись, выпалил Лукас.

— А у меня есть дело, — отрезал Дидье. — Семейное. Срочное. Грир о нём не знает, хотя догадывается… но я свой долг выполню один. И для этого мне нужна только «Маркиза». Больше ничего. Если мне понадобится экипаж, я найму пару смекалистых ребят на побережье, а пока что и ваших механических матросов хватит.

— Там ведь ураган надвигается… — прошептал Марк, жалобно уставившись на него. — И потом… Грир же помчится за тобой!

— Вряд ли, — подумав, уверенно отозвался Дидье. — Он не оставит галеон без присмотра. И он не знает точно, где меня искать. А я скоро вернусь.

— Куда ты?! — Марк вцепился ему в локоть, и Дидье сказал уже мягче, глядя в его наполнившиеся слезами глаза:

— Вам лучше не знать, garcons. От греха.

«От Грира», — добавил он мысленно.

— Почему ты не хочешь взять нас? — сердито выкрикнул Лукас. — Мы всегда…

— Потому что это моё дело, — решительно повторил Дидье, нахмурившись. — И если кэп вздёрнет кого-то на нок-рее по возвращении, то только меня. А вы ему будете нужны здесь — чтобы достать галеон. Я без того забираю у него бриг… и не могу забрать вас. Я ему сейчас записку напишу. Не бойтесь, с «Маркизой» всё будет в порядке, клянусь Богом!

— Да хрен ли с ней, с «Маркизой»! — воскликнул Лукас, вскакивая и сжимая кулаки. — Что будет с тобой?

— Patati-patata! — пробормотал Дидье, поспешно шаря в тумбочке в поисках бумаги и грифеля. — Всё отлично со мной будет, garcons. Давайте собирайтесь.

— Но… — начал снова Марк.

— Собирайтесь и выметайтесь! — гаркнул Дидье, вскидывая глаза, и сунул Марку листок. — Передашь Гриру… когда он вас найдёт, morbleu!

И он крепко обнял повисших на нём близнецов.

С рассветом Грир поднялся на мостик «Разящего» и не поверил своим глазам. «Маркизы» рядом с его фрегатом не было. А на палубе «Эль Халькона» восседали Марк с Лукасом и обречённо таращились в его сторону.

— Шлюпку на воду! — гаркнул Грир, обретя дар речи. — И вон тех двух паршивцев — ко мне!

Паршивцы так же обречённо и смирно сидели в отправленной за ними шлюпке, а потом проволоклись по трапу на мостик и застыли с опушенными головами.

Грир вымолвил только:

— Ну?!

— Вот, — выдохнул Марк, разжимая ладонь, и подлетевший Моран выхватил у него из рук листок бумаги, на котором было написано несколько корявых строк. Украдкой глянул на них и торопливо вручил записку Гриру.

«Я верну «Маркизу», но это моё семейное дело, и я сам его сделаю. Моя вина».

Моя вина!

— Прибью, — негромко обронил Грир, катая желваки на скулах. — Поймаю и прибью его задницей к планширу, чтоб и шагу больше не смел… — Осекшись, он бешено глянул на Лукаса. — Когда он сорвался?

— В три пополуночи, — уныло сообщил Лукас.

За четыре прошедших часа «Маркиза» с её быстроходностью могла уже быть… да где угодно!

Какого дьявола он, Грир, с вечера не засадил Дидье Бланшара в трюм вместе с его виной! Видел же, что парень не в себе!

— Кто нёс вахту в три пополуночи? — зловеще поинтересовался Грир, пристально глядя на своего понурившегося боцмана. — Кто этот слепоглухонемой болван, прохлопавший «Маркизу»? Старпом? Пусть мне на глаза не попадается! А вы, засранцы! — Он повернулся к близнецам, и те так и подскочили. — Почему вы сразу не явились ко мне, когда этот прохвост спустил вас в шлюпку?

— Потому что Дидье велел нам идти на «Эль Халькон», — чуть дрожащим голосом отозвался Лукас. — И… я помню, что ты сказал тогда… что должен первым всё знать. И что я это тебе обещал, тоже помню. Я виноват… — Он переглотнул и закончил шёпотом: — Прибей мою задницу к планширу тогда.

— Не надо! — отчаянно завопил Марк, вцепляясь в него.

— Уносите отсюда свои чёртовы задницы, вы оба! — прогремел Грир, и близнецов как ветром сдуло с мостика, только босые пятки простучали по доскам.

Он не желал больше слышать ни про чью растреклятую вину!

Но что же ему теперь было делать? Проклятье, ему не на кого было оставить чёртов галеон!

— Кэп… — взволнованно окликнул его Моран, протягивая ему подзорную трубу и указывая на горизонт, где виднелась небольшая точка.

Корабль.

— Кого там ещё..? — рыкнул Грир, поднося к глазам трубу, но тут же облегчённо выдохнул. — Отлично! Вот эта маленькая мегера и присмотрит за своим драгоценным галеоном. А я присмотрю за её драгоценным супругом, чтоб ему пусто было!

Точка на горизонте была спешившей сюда на всех парусах «Сиреной», принадлежащей Жаклин Делорм. Вернее, Жаклин Бланшар.

— Он не говорил, как именно называется его паршивая деревушка? — отрывисто спросил Грир, поворачиваясь к Морану, но тот только устало покачал головой:

— Говорил как-то, что она не так далеко от устья реки. Там одна река — Святого Лаврентия. Она судоходна, «Маркиза» пройдёт.

— Тогда и «Разящий» пройдёт, — уверенно произнёс Грир, и, видя, что Моран опять открывает рот, раздражённо посмотрел на него: — Что ещё?

Тот криво усмехнулся, глядя на него исподлобья с какой-то странной тоской: