— Пошла отсюда, тварь подзаборная! Нечего тут по чужим подъездам шляться! Ну, ты, грязная корова, оглохла, что ли?

Интересно, на кого это так истошно орут? Я с любопытством огляделась вокруг, но увидела только тощую девицу лет двадцати пяти, которая с ненавистью глядела на меня. Девица, и без того некрасивая, в ярости была похожа на настоящую ведьму: крючковатый нос, широкие кустистые брови, тусклые рыжеватые волосы, испорченные краской.

— Чего уставилась, бомжиха вонючая? Вали отсюда, а то щас как накостыляю! Зассали весь подъезд, уроды!

Так это она ко мне обращается?! Я хотела было возмутиться и ответить что-нибудь в похожем духе, но вовремя остановилась. В конце концов, как бы мне ни было обидно, но борьбу девушки за чистоту подъезда можно понять. Да я сама страдаю от запаха мочи на лестничной клетке! Возможно, местные бомжи действительно отравили этой гражданке жизнь. Поэтому я сказала ей как можно спокойнее:

— Извините, но мне надо попасть в двадцатую квартиру. Меня там ждут.

Девица аж подпрыгнула:

— Куда?! В двадцатую?! И кто же тебя там ждет?!

— Людмила Драгульская, — с достоинством ответила я, пытаясь обойти хамку и проникнуть в подъезд.

Поток отборной брани прервал мои намерения. Вот уж никогда бы не подумала, что эта тощая самка («нежное создание», как ошибочно выразился бы мужчина) способна изрыгать настолько мощные звуки из такой плоской груди! Свою отнюдь не литературную тираду девица закончила словами:

— Людмила Драгульская — это я!

Ну, так бы сразу и сказала! Что же я зря время с тобой теряю? «Вычеркиваю!», — молча вынесла я ей вердикт, развернулась и побрела по направлению к автобусной остановке.

Глупая девица дожила до своих лет, а так и не смогла понять, что в этом мире лучше быть доброй и приветливой, чем злобной и невоспитанной. Во-первых, это благотворно влияет на нервную систему. А во-вторых, это просто даже материально выгодно. За примером далеко ходить не надо: из-за своего хамства Драгульская только что потеряла полтысячи долларов. Уверена, что это далеко не последняя потеря в ее никчемной жизни.

Хм, а странная складывается картина... Были ли вообще среди жертв Краснянского приятные девушки, вызывающие жалость? Разве что одна Настя. А все остальные — наглые, эгоистичные хамки, которые просто бесятся с жиру. Так что Арнольд Борисович, получается, прямо какой-то санитар леса. Да таких людей награждать надо, а не убивать!

В автобусе я не сразу заметила, что вокруг меня образовалась какая-то пустота. Пассажиры брезгливо поджимали губы и старались держаться от меня подальше, в результате чего я, мокрая, грязная и уставшая, оказалась в гордом одиночестве в хвосте салона. Ну и пусть!

В метро ситуация повторилась. Народу в вагон набилось порядочно, но никто не решался сесть рядом со мной. Слушайте, а бомжи неплохо устроились! Пока все добропорядочные граждане сбиваются в тесные ряды, эти знай себе жируют на лавках, отданных полностью в их распоряжение. Не успела я так подумать, как в вагон зашел настоящий бомж — с лицом, превращенным в кровавое месиво, и с гнойниками на босых ногах. Он прямиком направился на свободное рядом со мной место. Я в ужасе вскочила и кинулась к нормальным пассажирам. Те в свою очередь пришли в ужас от меня и сжались в еще более плотное кольцо. В конце концов, мне надоело ловить на себе презрительные взгляды, и я вышла на следующей станции.

До дому пришлось добираться короткими перебежками по одной-две остановки: дольше пассажиры меня не выдерживали. Выйдя из метро на улицу, я вздохнула свободно: еще десять минут мучений, и я окажусь в своей квартире. Никогда еще моя каморка не казалась мне такой уютной.

Итак, сегодняшний день я потратила впустую: ни одной пострадавшей не удалось вернуть деньги. Может быть, попросить у Руслана список других кандидатур? Нет, сначала надо подумать, выдержу ли я еще один такой поход. Нелегкое это, оказывается, дело — раздача слонов...

Неожиданно с неба на землю хлынули потоки воды. Начался сильнейший ливень, на который прогноз погоды даже не намекал. Прохожие, застигнутые врасплох без зонтов, мигом намокли под сильным дождем. Теперь я внешне ничуть не отличалась от окружающих: такая же мокрая, взъерошенная и с туфлями, полными воды. Неудивительно, ведь на тротуаре мигом образовались непроходимые лужи! Неужели коммунальные службы не додумаются устроить здесь пару-тройку водостоков? Такое ощущение, что у нас в стране все министерства и ведомства работают с одной-единственной целью: чтобы всегда и везде людям было максимально неудобно жить.

Я уже пробежала рысью половину пути, как заметила знакомую щуплую фигурку. Да это же слепая Леночка! Бедняжка только вышла из библиотеки, а уже вымокла до последней нитки. Господи, ну как она доберется до метро одна, в проливной дождь? Еще упадет ненароком. Я подошла к девочке:

— Лена, здравствуй! Я Люся, помнишь, мы уже как-то знакомились?

Леночка расцвела улыбкой:

— Еще бы не помнить! Я тебя по голосу узнала.

— Давай опять провожу тебя, — предложила я. — Ты сейчас куда, к метро?

Лена кивнула, я взяла ее под руку, и мы побрели мимо бегущих прохожих.

— Как жизнь? — Я не придумала ничего умнее, как задать такой вопрос инвалиду. Ну что ж, теперь надо приготовиться выслушать в ответ либо правдивые истории, от которых кровь застынет в жилах, либо вежливое: «Спасибо, нормально».

— Отлично! — откликнулась Лена. Я так поразилась, что даже замедлила шаг. Леночка пояснила: — Моего братика Федю наконец-то взяли в детский сад.

— Здорово! — обрадовалась я. — Так вы что же, получили российское гражданство и московскую регистрацию?

— Нет, просто мама устроилась на третью работу, ночной нянечкой в детском саду, и заведующая разрешила оставить там Федюшу. Так что теперь Федя будет кушать три раза в день. Одно плохо: от усталости мама просто с ног валится. Я, конечно, помогаю ей по дому, но вот если бы я тоже могла зарабатывать! Правда, у меня появилась надежда: мне обещали дать адрес фирмы, которой нужны люди, чтобы клеить коробки. Они берут всех, даже без гражданства. Одна коробка стоит десять копеек, в день можно наловчиться делать по тысяче коробок. Получается целых сто рублей! Как ты думаешь, если потренироваться, ведь я тоже смогу их клеить?

— Конечно сможешь! — бодро ответила я, хотя глаза у меня уже были на мокром месте.

Господи, если ты существуешь, то почему допускаешь все это? Почему не поможешь этим бедолагам? Да ведь без операции девочка скоро окончательно ослепнет! Неужели ты не видишь, что им неоткуда ждать помощи?

Впрочем... Решение пришло сразу же, и действовала я без колебаний:

— Лена, я тебе сейчас кое-что положу в рюкзак, ты отдай это дома маме. Но только ни в коем случае не вытаскивай по дороге, слышишь? А то украдут за милую душу. Поняла? Это тебе на операцию.

Леночка растерянно кивнула, а я вытащила из сумки пакет с долларами и засунула их поглубже в холщовый рюкзак девочки. Я провела ее через турникет метро и пожала руку:

— Ну, прощай. Может быть, еще увидимся, кто знает?

Лена продолжала нерешительно мяться на месте, и я подтолкнула ее:

— Ну иди же, а то уже поздно. И не бойся — все будет хорошо.

Она встала на эскалатор и медленно исчезла в туннеле. А я пошла домой. И хотя на улице все еще продолжался дождь, на душе у меня пели птицы.

Глава 31

Романтической встречи вдвоем с Русланом не получилось. Я не удержалась и проболталась о его предстоящем визите Катерине и Насте, и, конечно, обе подруги решили присутствовать. Им было жутко интересно узнать, что же на самом деле скрывается за событиями, участницами которых они оказались.

Признаться, я немного нервничала: свой адрес я Супроткину не сообщила — придет ли он вообще? Однако ровно в восемь раздался звонок в дверь. На пороге стоял он — уставший, небритый, но по-прежнему обаятельный.