— Так ты, всё-таки, умерла? Ты на том свете? В раю?

Привидение исчезло. Верочка, сильно расстроившись, продолжала громко шептать:

— Шурочка, погоди! Погоди, не исчезай пока! Ты же мне ещё не всё сказала!

Бонна, лежавшая лицом к стене, перестала храпеть, открыла глаза. Затем она вскочила, зажгла лампу.

— Всем встать!

«Кофейницы» проснулись почти одновременно, вылезли из коек, построились по стойке «смирно» — не впервой! Бонна бешеным взглядом обвела помещение. Затем она, став на колени, начала ползать, изучая подкроватное пространство.

— Где эта мерзавка?!

«Кофейницы» молчали. Испуганно, совершенно не хихикая. Наконец, Верочка отважилась спросить:

— Кого вы ищете, мадам?

Бонна метнула в её сторону ненавидящий взгляд.

— Я слышала ваши голоса! Мадмуазель Пирогова, вы ведь буквально только что разговаривали со своей подругой, мадмуазель Ворониной!

Верочка пожала плечиками.

— Вам послышалось, мадам!

— Мадмуазель Пирогова, прошу не издеваться! Живо говорите, где находится ученица Александра Воронина! Где она прячется, а? Отвечайте!

Верочка вдруг вспомнила, что Шурочка не жаловалась, а наоборот, была очень рада новому месту.

— Не ругайтесь, мадам, лучше сразу отведите меня в чулан… как Шурочку…

— Ну да! Я вас отведу в чулан, вы там таинственным образом растворитесь, а мне потом перед судом стоять? Вы этого мне желаете?! Не выйдет! Завтра же пойдёте на приём к директрисе, а сейчас — все по койкам! Живо!

«Кофейницы» радостно запрыгнули в кровати. Бонна погасила свет, легла сама.

А за окном уже брезжил рассвет. Его лучи пронизывали коридор. Пьяная мадам Курятникова, дежурившая накануне в том же коридоре, шатаясь, снова брела к дортуару «кофейниц», неустанно бормоча:

— Не может быть, чтоб эта дура совсем пропала! Дрыхнет уже в своей кровати, ручаюсь!

В эту минуту из спальни «кофейниц» вышел призрак Шурочки. Пару секунд постоял посреди коридора, затем растворился в лучах нарождавшегося дня. Дежурная дама икнула, схватилась за сердце.

— Ну! Что я говорила! Такие прохвостки не исчезают! Они рождаются лишь с одной целью: бесить порядочных и здравомыслящих людей!.. Под суд их всех надо отдавать, этих мерзавок, а не в чуланах прятать…

Ещё долго бегала мадам по коридорам, каркая. И накаркала.

Накаркала мадам себе того, чего желала ближнему своему.

Тем же утром, ближе к полудню, в институте появился следователь. С благословения хозяйки заведения он выбрал для допросов именно ту крохотную комнатёнку, в коей, не так уж и изредка, имели место посвящения в наушники и… в фавориты!

О посвящениях и посвящённых следователю ещё не успели доложить, а посему он вообразил, что занимает весьма почётную комнату, которую неплохо было бы украсить зелёной лампой, принесенной из дома.

В самый первый свой рабочий день он пришёл без опозданий. Директриса показала ему, где какие канцелярские и другие принадлежности находятся.

Затем, вежливо и долго постучав, пришёл Архип — ему первому предстояла встреча со следователем.

Директриса, схватив дворника за плечо, шепнула:

— Ты его не очень-то робей, а то подумает, что часть вины на тебе, всё-таки, есть…

— Постараюсь не заробеть, госпожа директриса, но…

— Что?

— Боязно как-то!

— Почему?

— Я со следователями сроду не общался!

— Пустое! Если уж ты наших бонн не боишься, то следователя и подавно не заробеешь. Следователи народ опытный, вежливый, разговаривать с людьми умеют… И к тебе надлежащий подход будет найден, не сомневайся, особенно если будешь звать его по имени: Владислав Акимович…

Она проводила дрожащего от страха дворника в секретный соседний покой.

Архип уже с порога начал кланяться.

— Здравия желаю, Владислав Акимович…

Директриса громко объявила:

— Сейчас прикажу горничной принести нам чаю — всем троим!

Следователь нервно передвинул папки на столе.

— От чая никогда не отказываюсь, но сегодня, простите великодушно, чрезвычайно стеснён во времени. У меня на всё про всё три часа, не более!

Хозяйка заведения смутилась.

— Как изволите, я просто не хотела нарушать закон гостеприимства. Неужели же так и не выпьете чаю? Ведь впереди у вас кропотливая работа…

— За гостеприимство чрезвычайно благодарен, однако… Попросил бы вас на время удалиться в коридор!

— Меня?!

— Такова процедура следствия. Допрашивать подозреваемых положено тет-а-тет, то бишь с глазу на глаз, не обессудьте!

Он вынул из папки листок бумаги, протянул его директрисе.

— Пока я буду беседовать с одним из ваших работников… Как его звать-величать?

— Это наш дворник, Архип Голубцов…

— Пока мы с господином Голубцовым будем обсуждать ваше из ряда вон выходящее событие, вас, госпожа директриса, я попросил бы позвать остальных — согласно списку, который вы изволите в руках держать…

Директриса с ужасом просмотрела список.

— Но тут гораздо большее количество подозреваемых персон, чем я вам писала в рапорте!

— Может быть, моя ремарка покажется вам странной, но мне, по долгу службы, полагается самому решать, кто подозревается, а кому не стоит волноваться…

Директриса с ещё большим усердием перечитала в список.

— И моё имя тут… указано… Полагаю, это ошибка?

— Ошибки нет, ваше имя я записал в самом конце! В ходе допроса мы получим много всяких показаний, а затем с удовольствием услышим ваши соображения. Они-то наиболее ценными окажутся, полагаю…

Директриса направилась к двери.

— Не смею перечить! Пойду, созову всех, кого вы обозначили в списке!

Она гордо покинула кабинет.

Через пару минут после ухода директрисы госпожа Курятникова стояла под её дверью, держась за голову и бормоча проклятия. Как бы не замечая ни длинной очереди за собой, ни любопытных глаз, вкупе с ушами.

— Чёрт! Не было печали!.. Дёрнуло же меня вчера водки принять! Теперь злорадствовать будут, все, кому не лень…

Из двери с надписью «Директриса» вышел Архип. Ни слова никому не говоря, он удалился быстрой походкой. Затем выглянул следователь.

— Следующий!

Мадам Курятникова поспешно вошла в кабинет. Очередь сразу же начала переговариваться.

— Благодаря её чудовищной жестокости и нам теперь всем предстоит оправдываться, доказывать, что мы не виноваты, — сказала горничная.

Сторож с энтузиазмом подхватил:

— Это ещё что! Она вчера к Архипу в комнату пьяная ломилась, водкой за версту от неё разило!

— И как только таких допускают к воспитанию девиц, — возмутилась другая горничная.

Вскоре загалдели хором:

— А кто ещё пойдёт преподавать за такое мизерное жалование?

— Я бы пошёл! Всяко легче, чем косой махать!

— Это только кажется, что легче…

— Ничего не кажется! С маленькими девочками я бы вполне нашёл общий язык!

— Он бы нашёл, верьте-верьте!

— Прекратите свои сальные шуточки, надоело… — под конец возмутилась третья горничная.

Дежурная дама всё это время сидела у стола напротив следователя. Тот что-то молча писал. Затем несколько раз перечитал написанное кем-то, вздохнул.

— Это показания дворника Архипа? — осведомилась госпожа Курятникова.

— Да-с…

— Теперь с моих слов писать будете?

Следователь глянул на неё как психиатр на пациентку.

— Всё будет от вас зависеть, мадам. Ежели внятно излагать будете — запишем-с, а станете околесицу нести — вызовем доктора… Да-с…

— Какого ещё доктора?!

Следователь сладенько улыбнулся, молча протёр очки. Потом сделал очень смешную гримасу. Мадам Курятникова взбесилась:

— Вы полагаете, я сумасшедшая?

— Как я могу что-то полагать, если вы ещё даже не начали давать показания…

Дежурная дама облизнула губы, потянулась к графину.

— Можно мне… воды?

— Извольте, извольте, конечно же, можно!