Бросив торопливый взгляд на безмятежно спящего отца, Максимка взял с журнального столика карту города. И кое-что из денег, щедро оставленных Свиридкой-Токио, франков пятьсот. Папе Юре оставались целых полторы тыщи, так что сынишкина совесть чиста.
Перед самым выходом Максимка ещё и папы-Юрины шмотки прихватил, треники и майку — на тот случай, если увеличиваться придётся…
В притончике всё было по-старому. Перво-наперво пришлось сунуть полтинник охраннику, так как детям туда вход строжайше запрещён, а детдомовец, помнится, совал, и именно полтинник! Потом, заглянув в общий зал, пришлось долго откашливаться, так как уже к полудню тот был прокурен донельзя. А когда дым, вроде бы, чуть-чуть рассеялся, стали видны лица, вернее, хари, заполнявших его особей. Среди них мелькала и уродливая рожа той старухи, которая приглашала обиженных девушек на уроки колдовства. Максимка стал активно следить за ней, предварительно сбегав в туалет и увеличившись. Долго ведь не будут терпеть мальца, вертящегося под ногами!
Часа через полтора пришла обиженная, которую пару дней назад ударили по лицу, и снова стала громко жаловаться. Старая кинулась утешать её, но «жертва» накинулась на неё с кулаками. Убегая от побоев, старая ведьма вскочила в какую-то дверь. Деваха кинулась было за ней, но тут же вернулась. Удалось ли ей намылить харю колдовщице?
Прошло ещё какое-то время. От курева Максимка окончательно прибалдел, плохо соображал уже… Ему вдруг нестерпимо захотелось открыть ту дверь, за которой… Возможно, находился секретный коридор, по которому сбежала ведьма Мара!
Несколько раз оглянувшись, Максим, пошёл туда, тихо прикрыв за собой дверь, и вдруг понял: идти-то некуда! Там был маленький уютный тупичок. Но зато с очередным зеркалом! Вот где пригодилась зелёная бутылочка, выклянченная у японо-парочки, вместе с красненькой, на всякий случай. У них-то «пропуск» всегда в двойном размере имелся — четыре пузырька.
Хлебнув зелья, Мася очутился… В коридоре, выложенном шершавыми плитками, в щели между которыми проникал тусклый свет. Хм, а мадам утверждала, что в том коридоре бывают раз в жизни…
Пройдя немного вдоль бездверных стен, Максим вдруг услышал разговор, доносившийся из какой-то комнаты, дверь в которую пока что не была видна. Кто-то был явно возмущён:
— Это и есть ваш старый Правитель?!
— Да! Ему на вид немного лет, но это он… Пришлось применить к нему его же собственный фокус! Улучшающее зеркало — его изобретение…
Мася ещё больше удивился: незнакомому мужчине отвечала мадам привратница! Вне всякого сомнения, то был её голос… Сжавшись в комок, он стал слушать дальше.
— А где же следующий?
— Я вам его вчера показывала, буквально вчера вечером. Забыли?
— Не забыл, но ведь на это место метил представитель дверной династии…
— У меня возникли контрадикции… В общем, вчера утром я поругалась с его матерью…
— Хорошо, оставьте бывшего мне… Для разговора… А сами — ступайте…
— Погодите, ещё секундочку! Мне был о вас чудесный сон…
— Да?
— Будто вы — огонь, испепеляющий, но справедливый! И будто живёте совсем один, почему-то в образе отшельника…
— Мне некогда выслушивать этот подхалимский вздор… Монаха из меня хотите сделать? Прочь!
Хлопнула невидимая дверь. Мася замер. Значит, старуха уже в коридоре. Куда она направится? И куда бежать?! Шаги, тем временем, приближались.
— Шпионишь?! Как ты сюда попал? Идиот…
— Не идиот, а представитель династического рода…
— Ладно, некогда мне с тобой тут стоять… Скажи спасибо, что к тебе неровно дышит моя единственная доченька, которая вдруг решила отказаться от меня! Захлопнула перед носом дверь — и всё! Но я прощаю её… Прощаю! Иначе бы ты не вышел отсюда, щенок…
С этими словами старая подпрыгнула, цепко ухватилась за Максимкино ухо и, несмотря на весь его взрослый вид, с невероятной силой потащила вдоль коридора. И куда только девалось «фрейлинское благородство»!
Подбежали к какой-то двери, за которой тоже находился тупичок с зеркалом. Принудительно выпив из красной бутылочки, Максим внезапно оказался… на вокзале города Лозанна! Ха! Он уже не в Цюрихе, а в Лозанне! Хорошо ещё, что денежки не потерялись в той безумной гонке!
На обратном пути, сидя в поезде, Мася начал потихоньку волноваться. Что подумает, проснувшись, папа Юра?.. Однако, глянув в окно, а затем на мобильник, он обнаружил, что ещё только раннее утро, время сдвинулось назад на три часа. Снова старухины происки!
Глава 17. Возвращение к себе
Швейцария дорогая страна, но добраться из одного города в другой, имея пятьсот франков, несложно. Даже для мальца десяти лет. А уж если тот малец выглядит на двадцать пять, то и подавно можно добраться, и даже куда угодно — у старшего возраста есть свои преимущества.
Чем старше парень, тем лучше, но не всегда. Явись Максимка в таком виде теперь в свой класс, никто не поверит, что это он…
Чем ближе подъезжал состав к Цюриху, тем жутче становилось Масе — от мысли, что он может не вернуться в свой нормальный вид. Ведь ссора со старухой ничего хорошего не сулила, стопудово не пустит больше она его в ту анфиладу, где можно уменьшиться с помощью зеркала. Даже зелёная бутылочка не поможет, если не знаешь секретов «подземной вертушки» — элементарно не попадёшь в нужное место…
Срочно в притон, к зеркалу! Не разбили ли его, часом, пока он в преисподней ошивался? Не перенесли ли в другое место? Может, прежний, арестованный Правитель ухитрился позвонить из Питера, и кабину уборщиков заблокировали, повесили банковский замок?!
Мася не хотел получать такой удар. Не так о школе беспокоился, как о Кристине: это ж теперь он старше её на целых двадцать лет!
К счастью, и притон, и оба туалета, и все уборщицкие кабинки не подвергались никаким налётам, всё было цело. А иначе и быть не могло: то утро, когда Максимка менялся с помощью зеркала, так и оставалось утром. Как уже было сказано, время подвинулось назад — благодаря привратнице. Бабка, хоть и разобиделась на всех, но гадить не спешила, и за это Мася был ей благодарен.
Сунув охраннику, уже неизвестно накой, чисто автоматически, полтинник франков, Фантомася ломанулся к двери туалета, с помощью отмычки влез в нужную кабинку, преобразился, вздохнул с облегчением. Что дальше?
Дальше следовало идти домой, но распирало любопытство. Что ли, снова придёт та путана, мечтавшая дать Маре зуботычину? Что ли, снова Бешеная Мара будет удирать через тупичок с зеркалом? Интересно, куда она потом попёрлась? Жаловаться на свою судьбу? Кому? Главному?.. Гы… Главному-то её сопли накой? Сопли вытирает, слёзки осушает только Бог. А у «князя мира сего» задача примитивная: сберечь в сохранности «матчасть», ну, и свою шкуру. По возможности…
Будучи колдуньей не самого низкого ранга, могла ли Мара предвидеть свою дальнейшую судьбу? Знала ли, что через месяц выйдет газета с некрологом о ней? А ведь так всё и случилось…
После неудачной попытки самоубийства, ведьма Мара две недели пролежала в параличе, а затем её дух перекочевал… в коврик! Да, в грубое изделие местной мануфактуры. О которое люди вытирали ноги, прежде чем войти в один из общественных туалетов. Из того коврика дух переселился в другой коврик, потом — в третий коврик, ну, и так далее… Пришёл ли он в итоге к Богу? Вопрос не из лёгоньких. Эх, зря вселялась Мара в тело молодой девицы — старой ведьме такое тело ни к чему, баловство всё это…
О том, что случилось с ведьмой Марой через месяц, никто из четверых «оперов» так и не узнал, ибо некролог вышел в крошечной местной газетёнке, крошечным тиражом. На международную та новость явно не тянула!
Чем больше знакомился Максим с представителями зазеркалья, тем меньше хотелось ему общаться с ними, и уж тем более становиться их подпольным мэром.
Поскольку дорога домой, то бишь к папе Юре, длилась не пять минут, нужно было преодолеть бегом огромный луг, у Маси выкроилось времечко для раздумий. Если раньше, последние полгода, он всё время хорохорился, привыкал чувствовать себя взрослым и даже чьим-то повелителем, готовым к любым ударам судьбы, то почему такой лёгкий удар, как непринятие его в мэры, должен сильно ранить? Не мэр — и ладно… Однако, увидев проснувшегося князя, княжонок бросился ему на грудь и… стал жаловаться.