На том конце ответили «Хэлло!» С ужасным русским акцентом. У Таньки всегда был такой акцент. Именно он ей в своё время и помог выиграть конкурс — ни у кого из сокурсников не оказалось таких шикарных, таких суперских проблем с фонетикой!

— Таньк, это ты?!

— Ну, я… А это ты? Не верю…

Был когда-то у Юры с Таней роман, ещё до женитьбы на москвичке. А Ляля в ту пору даже невестой не числилась, брезжила на горизонте далёким питерским воспоминанием, малолетней русалкой в мокром купальнике.

— Я тут в командировке… Ненадолго…

Пауза.

— Я замужем…

— Уже и просто так встретиться нельзя?!

— Мммм…

В итоге встретился Юра с бывшей подругой, сразу после поезда, не заезжая в отель.

Ресторанчик был отменный, меню — ещё лучше, в старинном духе европейского крестьянского гурманства. На длинный деревянный стол холщовая скатерть была накинута не кое-как, а тоже с учётом всех правил средневековья. По одну сторону стола сидели «четверо из Петербурга», по другую — двое местных, Таня с мужем. Последний всё время держался за талию жены, словно боялся, что тощенькую спутницу украдут, зазевайся он хоть на миг.

Внешне Таня мало изменилась с тех пор, как они с Юрой провели последнюю ночь любви. Но глаза… В них уже не было так называемой совковости. Расчёт и высокомерие, глубокая ирония и неприятие фамильярности — всё это князь прочувствовал с первых минут. И вмиг перестал ощущать себя князем…

Беседа длилась дольше, чем обед, но не по вине Тучковой. От имени «местных» пылко и несдержанно выступал её муж — толстый швейцарец итальянского происхождения. Его английское произношение резало слух хуже Таниного, но разобрать, о чём шла речь, можно было вполне. Тема была выбрана житейская: как они с супругой познакомились. Оказывается, если бы не он, бедняжка, брошенная в пустом доме, в одном-единственном платье и без денег, умерла бы в чужой стране. И ведь почти ни слова не знала по-английски, такая лапочка… Тут Юра чуть не прыснул. Да, хорошая легенда, ничего не скажешь, молодец Татьяна.

— Представляете, он её бросил, этот высокопоставленный коммунист! Как ненужную игрушку! Просто забыл! О, Мадонна, сколько же у ваших партократов было таких игрушек! Если бы не Горбачёв, вы бы до сих пор жили в обществе, построенном на первобытной диктатуре и рабовладении…

Дальше шло подробное перечисление подвигов Михал-Сергеича и его супруги, сдобренное личными комментариями. Лекция продолжалась минут сорок. Знай Танин муж, сколько таких лекций Юра выслушал от итальянцев за всю жизнь, то, вполне возможно, что и сократился бы.

— Представляете, они и дома свои побросали здесь, в Швейцарии! Страх — великая движущая сила, никому не охота в тюрьме сидеть! А теперь они все перекрасились, да? Наворовали новых денег, уже под другими личинами, да?

— И прекрасно себя чувствуют! — решила поставить точку в беседе Таня. — Ну, друзья, огромное спасибо за визит, не смею вас задерживать…

Юра уже пожалел о потерянном времени, ведь ничего интересного выведать не удалось: монолог итальянца оказался крайне неудобным и тесным для вопросов. Но неожиданно на подмогу пришёл Мася — вспомнил то, о чём забыли взрослые.

— Тётенька, а вы не знаете, где тут у вас, в Цюрихе, кафе «Леда»?

При упоминании о том кафе швейцарские супруги вздрогнули и переглянулись.

— Питаешь интерес к притонам, маленький разбойник? Кто пробудил его в тебе, а? — вкрадчиво-язвительно, и одновременно ласково, спросила Таня.

Папа Юра надел на лицо что-то вроде дурацкой улыбки.

— Одна у вас «Леда», что ли? Я думал, тут их пропасть, как у нас в Питере «рюмочных»…

— Точно не знаю, но недавно на весь Цюрих прогремела именно эта забегаловка!

Князь повеселел ещё больше.

— И чем же именно прославилось это заведение?

Таня опасливо озирнулась, хотя ресторан был совершенно пустым.

— Там регулярно собираются извращенцы, ну, педофилы там всякие, геи, лесбиянки, а главное…

Она ещё раз обвела взглядом ресторанчик.

— Там бывают случаи киднеппинга…

Юра вскинул брови.

— Да?

— Говорят, что и недавно ребёнок там пропал, мальчик…

— Как пропал?

— Исчез, растворился прямо в забегаловке. Водитель, привезший его, прекрасно видел, как он туда входил, а потом… Ждал-ждал-ждал… Так никого и не дождался… Говорят, мальчик тот был ничейный, детдомовский…

Юра окончательно взбодрился.

— Так поблизости детдом имеется?

— Что-то вроде пансионата для подкидышей, совсем дешёвенькое заведение. Как доберётесь до своей гостиницы, спросите там, но очень осторожно…

Так и сделали. На этот раз поселение в номерах не было обставлено так помпезно, как перед отъездом в Голландию, ибо четвёрка сыщиков спешила. Побросав чемоданы и даже не вымывшись, все уселись в очередной нанятый «микрик» и помчались по полученному адресу.

Адрес был получен не от Тани, она лишь намекнула на приблизительное местонахождение притона. Остальное пришлось, почти шёпотом, выпытывать у гостиничной обслуги. Как оказалось, о гнусной славе притона ведало не такое уж малое количество людей.

Худо-бедно, четвёрка «оперов» из Петербурга выехала на задание. Небезопасное. За руль уселся японец Свиридка. Он же оформил прокат «микрика».

Чуть раньше, на общем совете, было решено начать работу со слежки за детдомом. Остановились на противоположной стороне улицы, затаились, сидя в машине, благо стёкла были «взглядонепроницаемыми». И бутеров с газировкой набрали вдоволь. Вот только проблему «пи-пи» не продумали. Мася заявил о себе первым.

— Долго тут канителиться будем? А то я щас лопну!

— Пока не выйдет наша жертва! — бодренько ответил папа Юра, хотя и самому впору было в кустики бечь: неосмотрительно выпил много пива.

— Дык… Вы же не знаете, как он выглядит!

Мася был прав, но не на сто процентов. Ещё в Голландии, у Мичурина, удалось выяснить, что за последние пару лет беглец каким-то образом омолодился и теперь выглядел лет на тридцать пять с небольшим. Да и привратница всё время убеждала, что ему возраст сменить не проблема. Ещё и легенду о Бешеной Маре выдала. Как раз тут и приспела нам пора узнать историю брошенной любовницы преступника.

По словам мадам, отток кадров из болотного зазеркалья, «разбазаривание генофонда», процесс неоднородный и продолжается поныне. Пик сумасшествия пришёлся на самое начало двухтысячного года, когда имело место самое масштабное китайское нашествие на Петербург.

Как известно, китайцы народ трезвый, энергичный и чрезвычайно трудолюбивый. Когда они в Питер массово «понаехали», в подземно-зазеркальном мире случился переполох: такого притока энергии и денег никто не ожидал. Правитель, к тому времени ещё не сбежавший, стал лихорадочно соображать, куда ему девать лишние ресурсы, в каких целях употребить. Будучи персоной не весьма порядочной, он решил временно взять это богатство себе, для чего соорудил тайные резервуары. А потом, по подсказке своей ушлой любовницы, стал мал-помалу переправлять туда и «основной фонд». Словом, на момент побега, у него имелся солидный личный запас.

Далее… Известно, что подземные жители, «те, кто пониже», ведут себя не лучше наших эмигрантов: соглашаются на разные работы, вплоть до должностей домовых и леших. Но многие, более гонористые, добиваются вселения в тела — по примеру предков, основавших данную традицию ещё в древности.

Бешеная Мара, обладательница редкого ай-кью и редчайшей наглости, напросилась сопровождать правителя за границу — в образе молодой девушки, хотя на самом деле была не так уж молода. Беглец согласился, даже как бы похвалил её за находчивость, но лишь только оба добрались до Европы, в поведении начальника стал просматривать некий адюльтер. Если его можно так назвать — ведь союз их не был оформлен официально.

Заметив неверность, Мара стала колдовать, порчу насылать на хозяина. Тот поначалу жестоко струхнул, ибо даже он не обладал такими портящими свойствами, но потом вдруг обнаружил, что ведьмины происки ему на пользу. Здорово омолодился он — от такого притока злой энергии, ведь исходила она от молодого тела. В общем, стал он выглядеть всё моложе и моложе, а Мара… та стареть начала. Для неё это явилось неожиданностью, ведь в людском теле она жила впервые, опыта практического не имела.