Кончилось тем, что хозяин пришёл как-то к ней, ко старушечке, и поставил условие: либо ты продолжаешь меня омолаживать, либо…
Что там дальше было сказано, история умалчивает, однако Мара закрутила-замутила в угоду ему такое, чего на трезвую голову ни в жизнь не придумаешь: стала знакомить его с молодыми девушками, затем подстраивала ссоры, а затем… заставляла их колдовать, дабы «приворот подлецу сделать»…
Эти и другие данные, полученные от «источников», давали право думать, что старый хрыч выглядел уже не на шестьдесят, как раньше, а лет на тридцать пять.
Глава 16 Поимка злодея
Располагая одинаковыми данными, полученными от трёх разных лиц, можно приступать к делу с вдохновением. Даже если дело с самого начала кажется провальным. Поначалу было не с руки дежурить под детдомом, при полном отсутствии удобств типа «до витру», но зато какой кайф испытали разведчики, когда у ворот заведения, ближе к вечеру, появилась машина с нужными номерами. Мася провёл пальчиком по списку… Точно! Есть такое авто.
— Ты не ошибся? — папа Юра тоже сунул нос в перечень.
— Не-а!
Под тем номером числился довольно старенький автобус, мест на двадцать, с табличкой «Киндер». Все четверо притихли в ожидании. Кто кого ожидал увидеть, сейчас уже трудно сказать. Юра Лялин представлял себе качка лет тридцати пяти, предположительно директора приюта или его зама, ведущего за руку очередную жертву — маленького сироту, которому было суждено пропасть методом киднеппинга… А то и нескольких сироток сразу!
Ждали не напрасно: кое-кто таки вышел. Правда, в гордом одиночестве. То был маленький сиротёныш, лет этак восьми, по Масиным прикидкам. Лишь только он приблизился к автобусу, единственная дверь-раскладушка разъехалась и впустила его внутрь. Мотор взревел, преступное авто тронулось.
— До мелочей всё продумали, сволочи! — воскликнул Юра, поражённый лихостью киднеппинга. — Наверное, загодя сказали ребёнку, что повезут в Диснейленд!
— Сто пудов чего-то наобещали, — тихо отозвался Мася. — Я хоть и старше, тоже бы за так просто не согласился бы ехать в пустом автобусе, да ещё и по такой темноте…
Мало того, что темень спустилась, так ещё и на хвост было не сесть: приходилось выдерживать дистанцию на пустой дороге, рискуя потерять автобусик из вида. Хорошо, что не легковушку пасли!
К счастью, долго страдать не пришлось, транспорт с надписью «Киндер» вскоре слез с дороги, поскакал по невидимым кочкам ещё зелёного, но местами изрядно пожелтевшего лужка. Автобусные фары придавали жухлой травке золотой оттенок.
На горизонте маячила какое-то кургузое строение, избушка современного фасона. По обе стороны от неё ничего не было, никаких домов, а был лишь ряд невысоких деревьев.
Тревога спала, большого смысла в эскалации волнений не было. Оставалось ждать, когда автобус остановится и облегчится, выпустит единственного пассажира. И… ринуться в том же направлении… Пешком.
Машину оставили у обочины с мигающими аварийными фарами. Свиридка-Токио на всякий случай снял колесо и засунул в огромный чемодан. Чтоб не украли прокатную тачку. В Швейцарии и красть-то некому, но приближаясь к незнакомому объекту, как правило, толком не знаешь, к чему готовиться.
Объект поразил воображение четвёрки: на тыльной стороне его горела неоновая надпись «Казино». На фасаде же, довольно скромном, еле виднелась надпись «Леда». Даже слово «кафе» отсутствовало. А длинный ряд деревьев оказался не очень-то густой рощицей…
В забегаловку вошли попарно: японец с Лизой впереди, за ними — Мася с Юрой. Затем все, по предварительной договорённости, сразу же разбрелись на четыре стороны: Юра — в прокуренный зал, Мася — в мужской туалет, Лиза — в женский, а японец — тот остался в вестибюле, стал приглаживать у окололысинную растительность у зеркала.
Первый результат получил Мася. Он вернулся из мужского туалета, сообщив, что какой-то мужик, скорое парень, долго копошился, то бишь неизвестно что делал в служебной кабинке для швабр и вёдер, а затем вышел оттуда, почему-то заперев дверь на ключ. На уборщика, вроде, не смахивал.
Лизин рапорт был короче: в дамской уборной никого не оказалось, сколько ни ждала.
Японец тоже никого не дождался, делая причёску в вестибюле.
А Юра, чуть попозже, в прокуренном зале, видел того же самого парня, с повадками уборщика, только тот уже отнюдь не уборщицкую роль исполнял, а самую что ни на есть кобелиную: клеился сразу к двум молодым девушкам, и уже через минут десять дал одной из них пощёчину. Вторая в шоке убежала, а та, которой дали по морде, пошла в бар — напиваться. Всё было выдержано в лучших традициях притона. Не хватало наркодилера с его обычными предложениями. После этого все четверо собрались в вестибюле на совет. Решено было вернуться, уже днём…
Когда «опера» направились к выходу, из зала, вся пьяная и заплаканная вылезла побитая девица, ведомая под руку какой-то старухой. На немецком языке, почему-то с русским акцентом, старуха утешала жертву разгульного парня, а потом произнесла:
— Я знаю, что делать! Если ты его любишь, борись за своё счастье!
Обе ушли. Из зала, озираясь, вышел нахулиганивший и… вновь направился в туалет. Юра подмигнул Масе, и тот уже через несколько секунд открывал дверь мужской комнаты.
Затем из туалета вышел малец, то самый, детдомовский, о котором все забыли, запрыгнул в автобус, и был таков.
— Папа Юра, мне это странным вовсе не кажется, — с загадочным видом произнёс Максимка. И напомнил о своих приключениях перед помолвкой. Ай, да Мася!
После такого заявления пришлось сходить к машине, взять отмычки, предусмотрительно купленные перед поездкой, и, поставив на шухере японца, отпереть дверь уборщицкой кабинки. Там было большое зеркало! Мася взялся провести следственный эксперимент: увеличился после слов «Расправить плечи!» и уменьшился после слов «Назад!»
Остальное было делом техники: переехали из отдалённой фешенебельной гостиницы в ближайшую деревню, поселились у крестьян, напали на «детдомовца», вечерами шаставшего в притон, залепили ротик пластырем, укольчик сделали…
Затем встал вопрос — с каким паспортом отправлять его в Россию.
— С каким! С Масиным, конечно! — отозвалась Лиза, сунув пятерню в Максимкины вихры. — Щас сбегаю в ближайший магазинчик, куплю красочки, станет белобрысеньким, чуть с рыжиной, будто мой племянник это. Конопушечки изобразим. Совсем немного грима — и никто не догадается, что это не наш Мася! Ха-ха-ха!..
От этого смеха Максимке сделалось жутко.
— А меня куда денете? Закопаете?
Папа Юра успокоил:
— Закопаемся вместе, только не плачь! Останемся здесь, на недельку-другую, пока твой паспорт назад не прибудет. А тётя Лиза беглеца поездом повезёт, накачает снотворным и глаз не спустит ни на миг, чтобы часом не проснулся при контроле…
— Только пусть не очень тискает и чмокает, — посочувствовал мальчику Максимка. — А то приедет весь в синяках и засосах! Порченый товар ведь могут не принять…
Князь улыбнулся, хлопнул сына по плечу, прижал к себе, вздохнул. Знает княжонок, как юмором пользоваться!..
Веснусчатая Лиза увезла крамольного Правителя в Россию. Свиридка-Токио, естественно, поехал третьим, а как же без него молодая жена одна будет — при таком-то беспокойном хозяйстве! А пара «князь-княжонок» стали целыми днями разгуливать по окрестностям, на сто процентов использовать экологически чистое пространство. На третий день Масе стало как-то беспокойно.
— Папа, а когда нам позвонят из Питера? Уже ведь и доехать должны были, и поклажу сдать — с рук на руки…
— Расслабься, сын, чем позже им приспичит, тем больше свежего воздуха наглотаемся. Такого озона в Питере нет, наслаждайся…
После этих слов папа Юра захрапел. Ибо вот минут сто как боролся со сном. Максимка же, напротив, рвался к действию. Его мучили стандартные вопросы: не хохмит ли старая, может, опять скрывает чего? Постепенно пришла в голову идея: смотаться в притончик, ещё раз выведать обстановочку, дополнительная инфа не помешает. Опять же, зеркало в уборщицкой может оказаться полезным! Особенно когда все нужные отмычки в кармане.