– Берит повелевает двадцатью шестью легионами! – провозгласил Берит.

Поскольку он мне до сих пор ничего не сделал, я несколько осмелела.

– Я нахожу странными людей, которые говорят о себе в третьем лице, – сказала я и перевернула страницу. Как я и надеялась, Берит снова исчез в книге – как дым, унесённый ветром. Я с облегчением вдохнула.

– Интересное чтение, – произнёс у меня за спиной тихий голос. Я лихорадочно обвернулась. В комнату незаметно прокрался граф Сен Жермен. Он стоял, опираясь на трость с искусно вырезанной ручкой. Его высокая, стройная фигура выглядела, как всегда, очень внушительно, тёмные глаза смотрели внимательно и цепко.

– Да, очень интересное, – несколько нерешительно пробормотала я. Но затем я опомнилась, захлопнула книгу и присела в глубоком реверансе. Когда я снова вынырнула из своих юбок, я увидела, что граф улыбается.

– Я рад, что ты пришла, – сказал он, взял мою руку и поднёс к губам. Прикосновения я почти не ощутила. – Мне кажется необходимым, чтобы мы углубили наше знакомство, потому что наша первая встреча прошла… несколько неудачно, не так ли?

Я ничего не ответила. Во время нашей первой встречи я была занята тем, что пела про себя национальный гимн. Граф, со своей стороны, отпустил парочку оскорбительных замечаний по поводу недостатка интеллекта у женщин в целом и у меня в частности, после чего он довольно оригинальным способом начал душить меня и угрожать мне. Да, граф был прав – встреча прошла несколько неудачно.

– Как холодна твоя рука, – сказал он. – Ну, присядь. Я старый человек и не могу стоять долго. – Он засмеялся, выпустил мою руку и уселся в кресло за письменным столом. На фоне всех этих книг он выглядел похожим на свой портрет – мужчина без возраста в белом парике, с благородными чертами лица и живыми глазами, излучающий ауру тайны и опасности, от которых невозможно укрыться. Мне пришлось занять второе кресло.

– Ты интересуешься магией? – спросил он, показывая рукой на стопку книг.

Я покачала головой.

– До прошлого понедельника нет, честно говоря.

– Можно сойти с ума, правда? Твоя мать все эти годы оставляла тебя в заблуждении, что ты совершенно обычная девочка. И внезапно ты узнаёшь, что являешься важной частью величайшей тайны человечества. Ты можешь понять, почему она так поступила?

– Потому что она меня любит. – Я хотела сформулировать это как вопрос, но моя фраза прозвучала с утвердительной уверенностью.

Граф засмеялся.

– Да, вот так и думают женщины! Любовь! Это слово совершенно вами затаскано. Ответом будет любовь – когда я слышу эту фразу, меня всегда охватывает умиление. Или смех, в зависимости от ситуации. А вот чего женщины не в состоянии понять – так это того, что у мужчин совершенно иное представление о любви.

Я молчала.

Граф слегка наклонил голову.

– Без этого беззаветного восприятия любви женщине было бы трудно безраздельно подчиняться мужчине.

Я постаралась придать своему лицу нейтральное выражение.

– В наше время это – слава Богу! – …изменилось. У нас мужчины и женщины равноправны. Никто не должен подчиняться другому.

Граф снова засмеялся – как будто я остроумно пошутила.

– Да, – отсмеявшись, сказал он. – Мне об этом рассказывали. Но поверь мне – какие бы права ни признавались за женщинами, это ничего не меняет в человеческой натуре.

Н-да, что я могла на это ответить? Самое лучшее ничего. Как только что сказал граф, в человеческой натуре сложно что-либо изменить – и в его натуре тоже.

Граф ещё некоторое время смотрел на меня с улыбкой, а затем сказал:

– Но магия… согласно предсказаниям, ты должна в ней разбираться. «Магией Ворона одарённый, в соль мажор замыкает круг, двенадцатью одухотворённый».

– Это я уже слышала много раз, – ответила я. – Но никто не может мне сказать, что же такое на самом деле магия ворона.

– «…Ворон, в рубиновых волнах взмахивая крылами, слышит пение мёртвых между мирами. Он не знает сомнений и не ведает мук. Ширится мощь воплощений - и замыкается круг».

Я пожала плечами. Что можно понять из этих рифм.

– Это всего лишь предсказание сомнительного происхождения, – сказал граф. – Оно не обязательно соответствует действительности. – От откинулся на спинку кресла и снова принялся меня разглядывать. – Расскажи мне о твоих родителях и твоём доме.

– Мои родители? – Я слегка удивилась. – Особенно нечего рассказывать. Мой отец умер от лейкемии, когда мне было семь лет. До болезни он был доцентом университета в Дареме. Мы жили там до самой его смерти. А потом мама, мои младшие брат с сестрой и я переехали в Лондон, в дом моих дедушки и бабушки. Мы и сейчас там живём, вместе с моими тётей, кузиной и двоюродной бабушкой Мэдди. Моя мама работает в администрации одной из больниц.

– И у неё рыжие волосы, как у всех девушек Монтрозов, верно? Как и у твоих брата и сестры?

– Да, все, кроме меня, рыжие. – Почему его это интересует? – У моего отца были тёмные волосы.

– Ты знаешь, что все остальные женщины в круге двенадцати рыжие? Во многих странах до весьма недавнего времени рыжих волос было достаточно, чтобы сжечь женщину как ведьму. Во все времена и во всех культурах магия в равной степени очаровывала и пугала людей. Это одна их причин, по которым я так подробно этим занимался. Что человек знает, того он не боится. – Он подался вперёд и сплёл пальцы. – Лично меня особенно интересует отношение к этому вопросу в восточных культурах. Во время моих путешествий по Индии и Китаю я имел счастье встретиться со многими учителями, которые были готовы передать своё знание. Я был посвящён в тайны хроник Акаши и познал многое из того, что может просто-напросто подорвать духовную мощь большинства западных культур. И что в состоянии даже сейчас пленить господ инквизиторов и увлечь их на путь непродуманных действий. Ничто так не страшит церковь, как то, что человек может осознать, что бог не сидит высоко на небе и не заправляет нашими судьбами, а находится в нас. – Он испытывающе посмотрел на меня, а затем улыбнулся. – Это всегда так освежает – обсуждать с вами, детьми XXI века, кощунственные темы. Вы выслушиваете ересь не моргнув глазом.

Не-е. Наверное, мы бы не стали этого делать, знай мы, о какой такой ереси идёт речь.

– Азиатские мастера давно обогнали нас на пути духовного развития, – продолжал граф. – Некоторые свои маленькие… способности, как, например, та, что я продемонстрировал тебе при нашей первой встрече, я приобрёл именно там. Мой учитель был монахом одного тайного ордена в сердце Гималаев. Он и его духовные братья могут объясняться без использования голосовых связок и уничтожать врагов не шевельнув пальцем – так велика их сила духа.

– Да, это, конечно, полезно, – осторожно сказала я. Главное, чтобы он не пришёл к мысли ещё раз всё это продемонстрировать. – Вы вчера на суарее протестировали эти способности на лорде Аластере, как мне кажется.

– О, суарея. – Он снова улыбнулся. – Для меня она состоится только завтра вечером. Как отрадно, что мы там всё же встретим лорда Аластера. Ну, он оценил моё маленькое представление?

– Во всяком случае, он был впечатлён, – ответила я. – Но не то чтобы напуган. Он сказал, что позаботится о том, чтобы мы не родились. И что-то насчёт исчадий ада.

– Да, у него есть удручающая склонность к невежливым формулировкам, – заметил граф. – Правда, не такая большая, как у его предка, графа ди Мадроне. Я должен был убить его, когда мне представилась возможность. Но я тогда был молод и имел достойные сожаления наивные представления… Ну, этой ошибки я больше не совершу. Даже если я не смогу лично его прихлопнуть: дни лорда сочтены, и не важно, сколько людей он возьмёт для защиты и насколько виртуозно он владеет шпагой. Был бы я помоложе, я бы сам вызвал его. Но теперь это может взять на себя мой потомок. Искусство Гидеона в области фехтования весьма значительно.

При упоминании имени Гидеона у меня, как это не раз бывало, потеплело на сердце. Я подумала о его недавних словах, и от этого у меня на сердце потеплело ещё больше.