– Хм. – Лесли углубилась в свои записи. – Почему ты не спросила Гидеона, при каких обстоятельствах он встретил лорда Аластера 11 лет назад и о каком поединке шла речь?

– Я много о чём его не спросила, поверь мне!

Лесли снова вздохнула.

– Я составлю тебе список. Ты можешь периодически вплетать в разговор тот или иной вопрос, если это подойдёт стратегически и тебе позволят гормоны. – Она спрятала блокнот и посмотрела в сторону школьных ворот. – Пора идти на уроки, иначе мы опоздаем. Я непременно хочу увидеть, как Рафаль Бертелен в первый раз переступит порог класса. Бедный парень – наверное, наша школьная форма кажется ему тюремной робой.

Мы сделали небольшой крюк к нише Джеймса. В утренней толчее не будет заметно, что я с ним разговариваю, тем более если Лесли сделает вид, что я обращаюсь к ней.

Джеймс поднёс к носу надушенный платочек и огляделся.

– Как я вижу, ты на сей раз не привела ту невоспитанную кошку.

– Представь себе, Джеймс, я была на суарее у леди Бромптон, – сказала я. – И я делала реверансы точно так, как ты меня научил.

– Леди Бромптон, ну-ну, – ответил Джеймс. – Не то чтобы она считалась хорошим обществом. Её вечера всегда такие бурные.

– Да, верно. Я надеялась, что так и должно быть.

– Слава Богу, нет! – Джеймс уязвлённо поджал губы.

– Ну, как бы то ни было, я думаю, что в следующую субботу или около того я приглашена на бал к твоим родителям. Лорд и леди Пимплботтом.

– Не могу себе этого представить, – ответил Джеймс. – Для моей матери очень важно безупречное общество.

– Ну, сердечное спасибо, – сказала я, поворачиваясь, чтобы уйти. – Ты действительно сноб!

– Это не было оскорблением! – крикнул мне вслед Джеймс. – И что значит сноб?

Когда мы подошли к классу, Рафаэль уже стоял там, прислонившись к дверному косяку. Он выглядел таким удручённым, что мы остановились.

– Привет, я Лесли Хэй, а это моя подруга Гвендолин Шеферд, – сказала Лесли. – Мы познакомились в пятницу возле кабинета директора.

Слабая улыбка осветила его лицо.

– Я рад, что хоть вы меня узнали. У меня с этим были сложности, когда я увидел себя в зеркале.

– Да, – согласилась Лесли. – Ты выглядишь как стюард на океанском лайнере. Но ты к этому привыкнешь.

Улыбка Рафаэля стала шире.

– Только следи, чтобы галстук не попал в суп, – сказала я. – Со мной это постоянно происходит.

Лесли кивнула.

– Еда, кстати, в основном ужасная. В остальном тут не так уж плохо. Уверена, ты скоро почувствуешь себя как дома.

– Ты ведь не была на юге Франции, нет? – с некоторой горечью спросил Рафаэль.

– Нет, – ответила Лесли.

– Это заметно. Я никогда не буду чувствовать себя как дома в стране, где дождь льёт по двадцать четыре часа в сутки.

– Мы, англичане, не любим, когда ругают нашу погоду, – сказала Лесли. – Ах, вон идёт миссис Каунтер. Она, к твоему счастью, немного франкофил и точно полюбит тебя, если ты периодически будешь вставлять в речь французские слова, как бы по ошибке.

– Tu es mignonne, – сказал Рафаэль.

– Я знаю, – ответила Лесли и потянула меня дальше. – Но я не франкофил.

– Он на тебя запал, – заметила я, бросая учебники на парту.

– Да ради Бога, – ответила Лесли. – Но он, к сожалению, не в моём вкусе.

Я засмеялась.

– Ну конечно!

– Ах, Гвендолин, хватит того, что одна из нас уже потеряла разум. Я знаю этот тип парней. От них одни проблемы. Кроме того, он заинтересовался мной только потому, что Шарлотта сказала ему, что я лёгкая добыча.

– И потому что ты выглядишь, как твой пёс Берти, – добавила я.

– Вот именно, поэтому тоже. – Лесли засмеялась. – Кроме того, он меня сразу же же забудет, когда на него накинется Синтия. Смотри, она специально сходила к парикмахеру и сделала мелирование.

Но Лесли ошиблась. Рафаэль не выглядел особенно заинтересованным в разговоре с Синтией. На перемене, когда мы сидели на скамье под каштаном и Лесли в очередной раз изучала записку с кодом из "Зелёного всадника", он небрежно подошёл к нам и уселся рядом, не дожидаясь приглашения.

– О, класс, геокэшинг!

– Что? – Лесли недовольно посмотрела на него.

Рафаэль показал на листок.

– Вы не знаете, что такое геокэшинг? Это модная игра типа охоты за сокровищами с помощью GPS. Цифры выглядят, как географические координаты.

– Нет, это только... в самом деле?

– Дай посмотреть. – Рафаэль взял из её рук листок. – Если считать, что ноль перед буквами должен стоять повыше и таким образом обозначать градус. А штрихи – это минуты и секунды.

До нас донёсся громкий шум с лестницы. Там Синтия, дико жестикулируя, что-то втолковывала Шарлотте, а Шарлотта злобно на нас глядела.

– О Боже! – Лесли совершенно разволновалась. – То есть это значит 57 градусов, 30 минут, 41.78 секунд северной широты и 0 градусов, 8 минут и 49,91 секунд западной долготы?

Рафаэль кивнул.

– Это обозначает какой-то пункт? – спросила я.

– Да-да, – ответил Рафаэль. – Довольно маленький пункт площадью примерно в четыре квадратных метра. И – что там находится? Тайник?

– Если бы мы знали, – сказала Лесли. – Мы не знаем даже, где это.

Рафаэль пожал плечами.

– Это легко выяснить.

– Но как? Для этого нужен какой-нибудь прибор GPS? И как он функционирует? Я не имею никакого понятия, – взволнованно сказала Лесли.

– Зато я знаю. И я бы мог помочь тебе, – ответил Рафаэль. – Mignonne.

Я снова поглядела на лестницу. Там к Синтии и Шарлотте присоединилась ещё и Сара, и все трое злобно на нас глядели. Лесли ничего этого не заметила.

– Окей, – сказала Лесли. – Но это надо сделать сегодня после школы. Потому что мы не можем терять времени.

–Я тоже не могу, – ответил Рафаэль. – Встретимся сегодня в парке в четыре часа. К тому моменту я как-нибудь отделаюсь от Шарлотты.

– Не думай, что это будет просто. – Я бросила на него сочувственный взгляд.

Рафаэль усмехнулся.

– Я думаю, ты меня недооцениваешь, маленькая путешественница во времени.

Мы можем видеть, как чашка падает со стола и разбивается на осколки, но мы никогда не увидим, как чашка складывается и возвращается на стол. Увеличение беспорядка, или энтропии, даёт возможность отличить прошлое от будущего и придаёт таким способом времени определённое направление.

(Стивен Хокинг).

12

– Я могла бы просто надеть то платье, которое надевала на прошлой неделе, – сказала я мадам Россини, когда та упаковывала меня в нежно-розовую мечту маленьких девочек, вышитую кремовыми и бордовыми цветами. – То голубое. Оно всё ещё висит у меня в шкафу, вам надо было мне сказать.

– Тсс, Лебединая шейка, – ответила мадам Россини. – Как ты думаешь, за что мне здесь платят деньги? За то, чтобы ты два раза надевала одно и то же? – Она занялась маленькими пуговичками на спине. – Я только немного расстроена, что ты разрушила свою причёску. В рококо такое произведение искусства должно было держаться несколько дней. Дамы специально спали сидя.

– Ну да, но я вряд ли могла бы ходить так в школу, – заметила я. Наверное, с такой горой на голове я бы застряла в дверях автобуса. – А Гидеона одевает Джордано?

Мадам Россини цокнула языком.

– Ба! Этот юноша говорит, что ему в одевании помощь не нужна! То есть он снова будет одет в скучные цвета и невозможно завязанный галстук. Но я сдалась. Так, что мы делаем с твоими волосами? Я сейчас принесу плойку, и мы просто вплетём туда ленту, et bien.

Пока мадам Россини завивала мне волосы, пришла смс-ка от Лесли. "Жду ещё две минуты, и если le petit francais не появится, то он может забыть mignonne".

Я написала в ответ: "Эй, вы договорились только через четверть часа! Дай ему ещё по крайней мере 10 минут!"