Джеймс сделал высокомерное лицо.

– Нет, если ты будешь выполнять то, что я тебе скажу. Сначала я покажу тебе, как дама приседает перед господином одного с ним светского ранга.

– Супер, – сказал Хемериус. – Но вопрос в том, как Гвендолин понять, какой же светский ранг у этого господина?

Джеймс вытаращился на него.

– А это что такое? Кыш, кошка, кыш! Исчезни!

Хемериус скептически фыркнул:

– Что это было?

– Ах Джеймс! – сказала я. – Пожалуйста, посмотри хорошенько! Это Хемериус, мой друг, э-э, водосточный демон. Хемериус, это Джеймс, тоже мой друг.

Джеймс вытянул из обшлага рукава платочек, встряхнул им, и мне в нос ударил запах ландышей.

– Как бы то ни было… он должен уйти. Он напоминает мне о том, что я сейчас лежу в ужасном лихорадочном бреду, в котором мне приходится давать уроки приличий одной невоспитанной девочке…

Я вздохнула.

– Джеймс. Это никакой не бред, когда ты наконец поймёшь? Свыше двухсот лет назад у тебя, возможно, и был лихорадочный бред, но потом ты… ну, ты и Хемериус… вы с ним оба… вы оба…

– …умерли, – сказал Хемериус. – Если называть вещи своими именами. – Он склонил голову набок. – Это правда. Чего тут ходить вокруг да около?

Джеймс помахал платочком.

– Я не желаю слушать. Кошки не умеют разговаривать.

– Я что, похож на кошку, глупый ты призрак? – вскричал Хемериус.

– Как-то да, – ответил Джеймс, не глядя на него. – Не считая ушей. И рогов. И крыльев. И странного хвоста. Ах, как я ненавижу эти бредовые фантазии.

Хемериус встал прямо перед ним, широко расставив задние лапы и яростно щёлкая хвостом наподобие хлыста.

– Я никакая не фантазия. Я демон, – сказал он, выплёвывая от волнения струю воды на пол. – Могучий демон. Заговоренный магами и зодчими одиннадцатого века для охраны – в виде каменного водостока – башни церкви, которой давно уже нет. Когда моё тело из песчаника за многие сотни лет разрушилось, от меня осталось только это – как тень моего прежнего я, навсегда обречённая бродить по земле, пока она не развалится на куски. Что, наверное, произойдёт не ранее, чем через пару миллионов лет.

– Ля-ля-ля, я ничего не слышу, – ответил Джеймс.

– Ты убогий, – заявил Хемериус. – В отличие от тебя у меня нет выбора – из-за магического проклятия я привязан к этому существованию. Ты же можешь в любой момент прервать свою жалкую призрачную жизнь и отправиться туда, куда уходят люди после смерти.

– Но я ведь не умер, глупая ты кошка! – вскричал Джеймс. – Я просто заболел и лежу в постели с ужасной лихорадкой. И если мы прямо сейчас не сменим тему, то я уйду!

– Ладно, ладно, – сказала я, пытаясь вытереть тряпкой лужу воды после Хемериуса. Давай продолжим. Итак, книксен перед господином равного ранга…

Хемериус покачал головой и полетел над нашими головами к двери.

– Ну, тогда я постою на стрёме. Будет неловко, если тебя кто-нибудь застукает за книксенами.

Большая перемена была недостаточно большой, чтобы научиться всем премудростям, которые мне хотел преподать Джеймс, но к её концу я уже умела приседать тремя различными способами и подавать руку для поцелуя (обычай, по поводу которого я была очень рада, что он канул в Лету). Когда вернулись мои одноклассники, Джеймс, поклонившись, попрощался со мной, а я успела шепнуть ему спасибо.

– Ну как? – спросила Лесли.

– Джеймс считает Херемиуса странной кошкой из своего лихорадочного бреда, – сообщила я. – Поэтому я могу только надеяться, что то, чему он меня научил, не искажено бредовыми фантазиями. Зато теперь я знаю, что надо делать, если меня представят герцогу Девонширскому.

– О, отлично, – сказала Лесли. – И что тебе надо делать?

– Присесть в глубоком и длительном реверансе, – объяснила я. – Почти в таком же, как перед королём, но более длительном, чем перед маркизом или графом. Это, собственно, очень просто. И ещё надо послушно протягивать руку для лобызания и при этом улыбаться.

– Ну ты видишь – я и не думала, что Джеймс может на что-то сгодиться, – Лесли одобрительно огляделась. – Ты там их всех поразишь в XVIII веке.

– Будем надеяться, – ответила я.

Оставшиеся уроки не могли испортить моего хорошего настроения. Шарлотта и слабоумный Губошлёп удивятся, что я теперь знаю разницу между сиятельством и светлостью, хотя они сделали всё, чтобы объяснить это мне как можно более запутанно.

– Кстати, у меня есть теория по поводу магии Ворона, – сказала Лесли после уроков, когда мы шли из класса к нашим шкафчикам. – Она такая простая, что до сих пор до неё никто не додумался. Давай завтра утром встретимся у тебя дома, и я принесу всё, что накопала. Если, конечно, моя мама опять не устроит большую семейную уборку с раздачей резиновых перчаток…

– Гвенни? – Синтия Дейл хлопнула меня сзади по спине. – Ты помнишь Регину Кертис, которая в прошлом году училась в одном классе с моей сестрой? Она сейчас в клинике, лечится от анорексии. Ты тоже хочешь там оказаться?

– Нет, – удивлённо ответила я.

– Окей, тогда съешь это! Сразу! – Синтия бросила мне карамельку. Я поймала её и послушно развернула фантик. Но когда я уже собиралась положить конфетку в рот, Синтия схватила меня за руку. – Стоп! Ты действительно хочешь её съесть? То есть ты не сидишь ни на какой диете?

– Нет, – повторила я.

– Значит, Шарлотта наврала. Она утверждала, что ты не пришла на обед, потому что хочешь стать такой же тощей, как она. Давай сюда конфетку. Тебе анорексия не грозит. – Синтия забросила карамельку себе в рот. – Вот, приглашение на мой день рождения. Будет опять костюмированная вечеринка. Девиз этого года –«Зелень зеленеет». Ты можешь привести своего друга.

– Ахм…

– Знаешь что, Шарлотте я сказала то же самое, мне без разницы, кто из вас двоих приведёт того типа. Главное, чтобы он пришёл ко мне на вечеринку.

– Она рехнулась, – шепнула мне Лесли.

– Я слышала, – заметила Синтия. – Ты тоже можешь привести Макса, Лесли.

– Син, мы уже полгода как расстались.

– Ох, это очень глупо, – высказалась Синтия. – В этот раз как-то слишком мало мальчиков. Либо вы приводите кого-нибудь с собой, либо мне придётся отменить приглашение паре девчонок. Например, Айшани, но она, наверное, и так откажется, поскольку её родители не разрешают смешанные вечеринки… О Боже, что это там такое? Меня может кто-нибудь ущипнуть?

«Такое» был высокий парень со светлыми короткими волосами. Он вместе с мистером Уитменом стоял перед кабинетом директора.

– Ой! – взвизгнула Синтия, поскольку Лесли её послушно ущипнула.

Мистер Уитмен и юноша повернулись к нам. Когда меня коснулся взгляд зелёных глаз в обрамлении густых ресниц, я сразу поняла, кто это. Боже! Теперь Лесли придётся, наверное, щипать и меня тоже.

– Вот, кстати, – сказал мистер Уитмен. – Рафаэль, это три ученицы из твоего класса. Синтия Дейл, Лесли Хэй и Гвендолин Шеферд. Девочки, поздоровайтесь с Рафаэлем Бертеленом, он с понедельника будет учиться в вашем классе.

– Привет, – пробормотали мы с Лесли, а Синтия спросила:

– Вот прямо сейчас?

Рафаэль улыбнулся нам, небрежно засунув руки в карманы,. Он действительно был похож на Гидеона, только немного моложе. У него были полнее губы, а кожа имела бронзовый оттенок, словно он вернулся из четырёхнедельного отпуска на Карибах. Наверное, все счастливчики на юге Франции выглядят так.

– Почему ты меняешь школу посреди года? – спросила Лесли. – Ты что-то натворил?

Рафаэль улыбнулся ещё шире.

– Зависит от того, что ты под этим понимаешь, – ответил он. – Собственно говоря, я оказался здесь потому, что школой я сыт по горло. Но по каким-то причинам…

– Рафаэль приехал сюда из Франции, – перебил его мистер Уитмен. – Пойдём, Рафаэль, директор Гиллз ожидает нас.

– Значит, до понедельника, – сказал Рафаэль, и у меня возникло чувство, что он сказал это одной Лесли.

Синтия подождала, пока мистер Уитмен и Рафаэль не скрылись за дверью директорского кабинета, а затем воздела руки и вскричала: