Казачество, проявлявшее с точки зрения белых лидеров сепаратистские настроения, проживало на Юге, в Сибири и на Дальнем Востоке, поэтому наблюдение за ним осуществлялось лишь спецслужбами А.И. Деникина и А.В. Колчака.

Эсеры представляли наибольшую угрозу колчаковской диктатуре, на Юге были не столь активны, в других регионах члены этой партии не вызывали серьезного беспокойства властей.

Белогвардейские армии, подвергавшиеся военному и политическому воздействию противника и прочих деструктивных сил, постоянно находились под наблюдением спецслужб. Однако больше других морально-психологическому состоянию личного состава, проблемам материального обеспечения воинских частей уделяла внимания колчаковская контрразведка.

Поэтому можно говорить об адекватной в целом реакции органов безопасности на происходившие на территориях государственных образований процессы, с учетом имевшихся у них сил и средств.

Поскольку генералитет и офицерство стали негативно относиться к эсерам еще на стадии зарождения Белого движения, то между ними пролета широкая пропасть, которая только увеличивалась в ходе Гражданской войны.

Осознание эсерами себя в качестве «третьей силы» на Юге России происходило по мере того, как, с одной стороны, проявлялись реставраторские устремления деникинского режима, особенно в период наступления Добровольческой армии на Москву летом 1919 года, а с другой — нарастало недовольство крестьян воскрешавшимися этим режимом старыми порядками. Так, эсеры, преобладавшие в Комитете освобождения Черноморья, руководившем «зеленым», крестьянским движением, направляли силы на борьбу против белых, признавали необходимость единого социалистического фронта, основанного на базе свободно избранных Советов. «Деятельность партии в 1919–1920 гг. нельзя назвать планомерной, а линию политического поведения последовательной, — пишет в диссертационном исследовании историк Г.В. Марченко. — Партийцы колебались в своих симпатиях и стремлении к совместной работе то с большевиками, то с «добровольцами»». Ученый также отмечает, что эсеры, являясь самой многочисленной партией в регионе, не имели под собой устойчивой социальной опоры, а их популярность была обманчивой и конъюнктурной[408].

В ноябре 1919 года ЦК ПСР обратился к низовым организациям Юга России со следующими словами: «…По отношению к власти и государственному порядку, установленному деникинской диктатурой, не должно быть допущено ни тени чего-либо похожего на сделку с реакцией…»[409].

«Появились упорные слухи (впоследствии оказавшиеся вполне обоснованными), что левое крыло партии эсеров готовило покушение на жизнь Деникина, — пишет Д.В. Лexoвич. — Законодательство, существовавшее на Юге России, не предусматривало преемственности власти, поэтому генерал Деникин решил составить завещание в форме приказа войскам, где в случае своей смерти он назначал Главнокомандующим генерал-лейтенанта Романовского»[410].

По имеющимся в распоряжении автора архивным материалам трудно судить о разработке «третьей силы» со стороны деникинской контрразведки. Не упоминается об этом и в ряде исследований, посвященных белогвардейским спецслужбам[411]. По всей видимости, декларативная, не имевшая конкретных практических шагов деятельность эсеров не привлекала внимания перегруженных борьбой с большевистским подпольем органов безопасности.

18 ноября 1918 года в Сибири был совершен переворот, приведший к власти А.В. Колчака. Многих эсеров, в том числе членов Директории, арестовали и выслали из России. На допросе в Иркутске в 1920 году свергнутый Верховный правитель отмечал, что настроенные против Директории офицерские круги и казачество уговорили его взять и верховное командование на себя. Сам адмирал, выступавший под флагом беспартийности, приравнивал Учредительное собрание и эсеров к коммунистической узкопартийности[412].

Сибирские эсеры, пользовавшиеся значительным влиянием в регионе, после переворота ушли в подполье и пытались оказать сопротивление новому режиму. Тенденция к активизации их антиправительственной деятельности прослеживается по регулярным сводкам органов безопасности. «Контрразведывательному отделу Ставки приходилось бороться не только со шпионами и пропагандистами большевиков, — говорится об эсерах в воспоминаниях генерал-майора П.Ф. Рябикова, — но и энергично следить за работой различных политических партий, которые… систематически подталкивали к разрушению авторитет и силу правительства адмирала Колчака»[413].

Центральное отделение военного контроля оперативно докладывало, что 19 ноября 1918 года в Уфе образовался совет управляющих из активных деятелей партии эсеров и членов Учредительного собрания для свержения власти Верховного правителя силами чешских полков. Из совершенно секретного источника контрразведка получила сведения об эсеровском выступлении в Омске 12 декабря 1918 года, в котором должна была принять участие местная артиллерийская бригада[414].

27 февраля 1919 года начальник осведомительного отдела Главного штаба писал руководителю военных сообщений, что в партии обсуждалась возможность вооруженного выступления, которое предположительно намечалось на весну. К тому времени, по расчетам эсеров, должно приостановиться железнодорожное сообщите из-за отсутствия топлива и проблем с ремонтом паровозов[415]. Подтверждение этой информации контрразведывательная часть осведомительного отдела получала от агентуры и в марте. К тому времени большевики и эсеры, войдя в соглашение, образовали объединенные боевые дружины по линии Сибирской железной дороги и в крупных центрах: в Семипалатинске, Рубцовске, Барнауле, Мариинске и Тайге. На весну эсеры готовили вооруженное выступление и всеобщую забастовку[416].

Об активных антиправительственных действиях эсеров контрразведка получала сведения из разных районов Сибири и Дальнего Востока. В частности, в сводке агентурных сведений харбинского контрразведывательного отделения, предназначавшейся главному советнику МИД при Верховном уполномоченном на Дальнем Востоке В.О. Клемму, сообщалось о завершении подготовки «к проведению в жизнь всех условий, необходимых для переворота. Остановка только за полосой отчуждения КВЖД и Дальним Востоком»[417].

Начальник КРП штаба Омского военного округа в г. Бийске докладывал, что эсеры, члены Горного союза, во время поездок по уезду агитируют за Учредительное собрание, «как за хозяина земли русской и единственного выразителя воли народа». По данным контрразведки, в уездах агитаторы, ввиду обложения кооперации большими налогами, убеждали крестьян скрывать прибыль, рассказывали о жестоких расправах правительства над восставшими, о массовых расстрелах невиновных. Газета «Дума» в своих публикациях подбирала факты, сообщавшие о жестоких расправах при ликвидации восстаний и массовых расстрелах[418].

Недовольные утратой власти эсеры стали организовываться вокруг возникшего в июне 1919 года Сибирского союза социалистов-революционеров, один из центров которого находился в штабе 1-й Сибирской армии. Эсеровскую организацию здесь возглавлял начальник осведомительного отдела штаба армии штабс-капитан Н.С. Калашников[419].

«Поставив своей задачей свержение власти Верховного правителя и захват власти в свои руки посредством массовых выступлений до террора включительно и провозглашение лозунга о возобновлении деятельности бывшего Учредительного собрания, — говорится в докладе начальника отдела контрразведки при штабе ВГК прапорщика К.Б. Бури, — партия не удалилась из правительственных сфер адмирала Колчака, а пристроила своих агентов с целью тормозить работу правительства и дискредитировать его в глазах общества. Работа черновской группы (возглавлялась лидером правых эсеров В.М. Черновым. — Авт.), деятелей директории за границей и Керенского в Париже привела к результату большой важности: она вошла в контакт с сибирскими эсерами, легализованными Всероссийским правительством в Сибири и создала здесь стройную организацию, подчинявшуюся директивам центра. По постановлению «совета шести» (Керенский, Авксентьев, Минор, Игнас, Церетели, Иванов) в Сибирь для совершения террористических актов направлена группа лиц под видом купцов. В случае удачи задуманного плана партией Керенского предложено разделить Россию на 30 самостоятельных республик. Эсеры получили огромные денежные суммы от еврейских и масонских организаций и находят поддержку у части французской и английской печати»[420].