Сцепление. Задняя передача. Первая передача. И снова ровное урчание мотора. Шершунов ехал и улыбался, представляя себе как печально могла бы смотреть его душа сверху на синее мигание сирен и на то, как его изуродованное безжизненное тело извлекут из-под груды дымящегося металлолома - застывший экстаз, затихающие аккорды феерического шоу, полет в вечность - вот что в тех памятниках, что оставляет после себя каждая катастрофа. Вот, что бурлит в Гарике. Гарик - мальчик-катастрофа, катастрофа отравляет его кровь, она сжирает его изнутри, он обречен, и обречены все те, кто находится с ним рядом.

  Так думал Шершунов, нажимая на педаль акселератора и гнусное чувство "дежа-вю" преследовало его при этом.

  А между тем приклеенная к приборной панели желтенькая бумажка с адресом говорила Шершунову, что Гарик где-то уже совсем рядом, если, конечно, не обманул тот мальчик, написавший этот адрес столь каллиграфическим почерком. Шершунов как наяву увидел его уверенную руку, быстро выводящую буквы в лежащем на барной стойке блокноте. Застрявший в ушах грохот музыки и беспрерывное мелькание огней было утомительно даже вспоминать. Мальчик Леша, заметив недовольное выражение на его лице, усмехнулся с нескрываемым злорадством. Он приложился к бокалу, купленного ему Шершуновым коктейля, вернул ему блокнот и лениво сполз с вертящегося табурета.

  - Желаю удачи.

  Сколько иронии в голосе. И это врожденное немужественное изящество, утонченное, хрупкое, которое невольно приковывает взгляд и завораживает. Леша был одет в обтягивающие кожаные штаны, больше на нем не было ничего, только черные вьющиеся волосы копной падали на спину и заманчиво поблескивала золотая цепочка на шее.

   Шершунов остановил машину возле девятиэтажного дома - где-то за одним из этих одинаковых квадратиков окон, где-то в одной из этих тесных, как школьный пенал, квартир был сейчас Гарик и благодаря этому существование обшарпанного здания приобретало особенный мистический смысл, оно освещалось изнутри его присутствием, оживлялось его чистым дыханием, фейерверком его фантазии.

  Если бы кто-то посмел сейчас назвать Шершунова извращенцем, Шершунов убил бы того на месте. Потому что назвать извращением любовь к такому головокружительно прекрасному мальчику было бы кощунством, верхом цинизма, грязной черной злобой.

  Шершунов кинул темные очки на соседнее сидение и зажмурился от яркого света.

  Хлипкая фанерная дверь, тесная лестница, запыленные окна, Шершунов на фоне этих стен с облупившейся краской выглядел только еще более элегантно и представительно.

  "О какой мужчина", - подумал Нестор, увидев его на пороге своей квартиры.

  - Вам кого? - удивленно спросил он, неспешно завязывая халат.

  Шершунов смерил его оценивающим взглядом, от которого Нестор кокетливо потупил глаза, и спросил официально:

  - Яценко Игорь Сергеевич здесь находится в данный момент?

  От подобного тона еще не совсем проснувшийся Нестор перепугался.

  - Гарик? Да, он здесь... А что случилось? Вы кто?

  Шершунов властной рукой каменного гостя отодвинул трогательно взволнованного хозяина квартиры и вошел.

  - Где он?

  - В той комнате. Он спит. Может быть все-таки объясните в чем дело?

  Последний вопрос Нестор задал уже в спину собирающемуся зайти в комнату мужчине, вопрос был чисто формальным, потому как Нестор уже конечно догадался кто он и зачем.

  Евгений Николаевич обернулся, улыбнулся ему нежно и ответил:

  - Вам не стоит волноваться... Нестор.

  И Нестор улыбнулся ему в ответ.

  Гарик решил, что у него галлюцинации, когда услышал из коридора голос Шершунова, он вскочил с постели совершенно ошарашенный и без единой мысли в голове.

  - Здравствуй, мой мальчик, - сказал Шершунов, заходя и закрывая за собой дверь. И было в его движениях и голосе что-то очень зловещее, превратившее Гарика в соляной столб.

  - Это ты... - пробормотал он, - А ты откуда?.. Как ты меня нашел?

  Он стоял возле кровати в одних плавочках, теплый, взъерошенный со сна и растерянный. В его фиалковых глазах сейчас так откровенно сквозила беззащитность.

   - С собаками... - голос Шершунова стал хриплым от волнения и такая серьезность была на лице. Почти торжественная. Гарик не дыша ждал пока он подойдет, пока наклонится к нему и поцелует. Поцелуй Шершунова был жестоким и жадным. Его руки трепетали, прикасаясь к коже мальчика, он прижал его к себе так сильно, что Гарику стало больно. Гарик почувствовал, что Шершунов намеренно причиняет ему боль, что он хочет причинить ему еще больше боли, и он уперся ладонями ему в грудь, отодвигаясь.

  - Что тебе нужно?

  Он поморщился, потому что руки Шершунова не отпускали его, они не позволяли ему даже пошевелиться.

  - Я приехал за тобой.

  - Я никуда не поеду!

  - Почему?

  - Потому что я... потому что я не хочу.

  Он закрыл глаза и положил голову ему на грудь, потому что больше не мог сопротивляться, потому что в этом не было смысла, потому что Шершунов был сильнее. Гораздо сильнее его.

  - Гарик... мой мальчик... мой маленький... Ты поедешь со мной, я люблю тебя.

  Вспышка света.

  - Я не поеду с тобой! - воскликнул Гарик в отчаянии, - Я не хочу! У меня полно планов на жизнь и ты... ты в них не входишь! Вы все надоели мне, вы опротивели мне все! Оставьте меня в покое!

  И он вырвался одним яростным движением.

  - Планы на жизнь?! - теперь уже вопль из души Шершунова, - Что ты хочешь? Я помогу тебе во всем, что ты хочешь! Неужели ты думаешь, что я буду тебе мешать?!

  - Будешь, - сказал Гарик мрачно, - Я знаю, что будешь.

  - А что ты хочешь?

  Гарик не ответил, он отправился одеваться, потом принялся злобно причесываться у трюмо. Попадали, покатились по полу склянки и пузырьки, задетые раздраженной рукой.

  Гарик направился к двери.

  - Пусти... мне надо умыться.

  Шершунов не двинулся с места, он смотрел на мальчика и в глазах его появился так хорошо знакомый ему стальной блеск.

  - Ну чего тебе непонятно? - устало спросил Гарик, - Зубки мне надо почистить. Не имею права?

  - Гарик, что ты задумал?

  - Когда?

  - Сейчас, раньше, вообще! Что ты задумал, Гарик?

  - Я ничего не задумывал. Какая тебе разница, Шершунов, что я задумал? Оставь меня в покое, какого черта ты явился?

  - Я не уйду отсюда без тебя.

  - Уйдешь.

  Поняв, что всякий разговор бессмысленен, Шершунов просто нагнулся, подхватил мальчика под коленками и тот в один момент оказался перекинутым через его плечо.

  Конечно же это не сошло Евгению Николаевичу с рук - Гарик даже в таком бесправном положении сумел доставить ему множество неприятных ощущений, а уж его речи при этом заслуживают особенного внимания фольклористов - такого отборного мата Шершунов в жизни своей не слышал.

  Неудивительно, что глаза встретившегося в коридоре Нестора изумленно округлились и он едва не выронил из рук кофейник.

  - Что происходит? - пролепетал он.

  - Мы уходим, - любезно ответил яростно избиваемый Шершунов, унося Гарика из квартиры.

  Из ванной в шаркающих шлепанцах вышел Дима, озадаченный Нестор наткнулся на него и выплеснул ему на халат немного кофе.

  - Ч-черт, Нестор, ты что не видишь куда идешь?

  Нестор нервно улыбнулся ему, чем окончательно вывел Диму из себя. Дима с досадой оттолкнул его руку, протянутую, чтобы загладить свою вину.

  - Почему открыта входная дверь?

  - О, кажется Гарика похитили! - спохватился Нестор, порывисто взмахнув руками и выплескивая на Диму еще немного кофе.

  - Ой, Димочка, извини, - смутился он.

  - Да поставь ты куда-нибудь свой кофейник, наконец! Что ты вообще с ним делаешь в коридоре?!

  - Димочка, ну не сердись, пожалуйста, - дрогнули от обиды пухлые несторовы губы.

  Дима раздраженно махнул рукой и пошел в кухню.

  - Ничего не случится с этим твоим Гариком, - раздался оттуда его злобный голос, - Ему наверняка все эти похищения жутко нравятся, и, уж поверь, Гарик сам разберется со своими мужиками! И это огромное счастье, что он свалил-таки отсюда!