С этими словами он и покинул пленников, заперев замок на сетчатой ограде и закрыв за собой тяжелую входную дверь.

Отсутствовал он не очень долго, не более двадцати минут. Отомкнув тяжелую входную дверь, Ненашев негромко, но с интонациями циркового шпрехшталмейстера объявил:

— Группа диких зверей под руководством заслуженного артиста республики Ивана Унитазова.

«Дикие звери» находились в своей загородке. Они сидели — один на верстаке, другой на электродвигателе рядом со станком. При входе «дрессировщика» и его спутников они только нехотя повернули головы.

— Отлично, — удовлетворенно констатировал Ненашев. — Рад видеть вас в добром здравии и в наручниках. Или вы в мое отсутствие уже разыскали где-то ножовку и перепилили их?

Отомкнув дверь загородки, он вошел первым и в самом деле проверил, целы ли наручники.

— Ну, теперь с ними можно беседовать. Сейчас вы расскажете вот этим двум джентльменам зачем вы следили за ними, кто вас заставил это делать. И вообще вы должны будете отвечать на все вопросы, которые вам зададут.

На этом Ненашев счел свою миссию оконченной.

— Так, ребята, — заговорил Клюев. — Начнем с пряника. Будем говорить ласково. Итак, кто вас послал?

«Дикие звери» молчали. Очевидно, «дрессировщик» плохо поработал с ними.

— Что же, этого и следовало ожидать. Ребята вы крепкие. Наверное, даже твердые, тверже некуда. Теперь мы сделаем так: лишим каждого из вас моральной поддержки товарища, то есть, разделим. А разговор начнем с тебя, — Клюев кивнул на парня с перевязанной головой. — Твой товарищ уйдет, а ты останешься для задушевного с нами контакта.

Сказав это, он схватил за шиворот другого парня и потащил его в туалет. Втолкнув его внутрь, Клюев захлопнул дверь. Вернувшись к пленнику в тюрбане, он сказал:

— В общем, малый, как ты догадываешься, пряники уже кончились, остался кнут. Но если ты думаешь, что мы станем тебя бить, то ты глубоко заблуждаешься — зачем на тебя расходовать силы? Лучше уж ты сам себя изувечишь. Ты анекдот про хулигана и садиста не помнишь? А жаль, очень даже ценный анекдот. Если бы ты его помнил, то знал бы, что тебя ждет сейчас. Ножовку мы тебе дать не можем, зато зубы у тебя хорошие, руку себе перегрызть ты сможешь — хотя это уже вроде бы идея из другой байки, про то, как мужик, руку которого придавило тяжелым бревном, руку эту перегрыз, чтобы не закоченеть на лютом морозе. Маэстро, — обратился он к Ненашеву, — освободи-ка одну руку этого мальчонки, а вторую прикуй к ножке верстака.

Ненашев вынул ключ, освободил одну руку пленника, затем защелкнул второе кольцо наручников на опоре верстака. Конечно, не могло быть и речи о том, чтобы сдвинуть тяжелый верстак с места хотя бы на миллиметр. Пленник теперь вынужден был сидеть на корточках, так как длина цепи не позволяла ему выпрямиться в полный рост.

— Ну, дражайший, — хмуро осведомился Клюев, — ты насморком не страдаешь, нет? А жаль, за несколько часов до окончательной гибели ты мог бы излечиться от него раз и навсегда. Ты знаешь, что находится в большой бутыли, которую принес с собой вон тот дядя?

Он кивком указал на Бирюкова.

— В большой бутыли находится десять литров водного раствора аммиака, или нашатырного спирта, чтобы тебе, неучу, понятней было. Этих десяти литров хватит для того, чтобы ты через несколько часов умер от отравления аммиаком. Он попадет в твой организм через органы обоняния. Вот почему я спрашивал про насморк. Если бы даже у тебя полипы в носу были, клянусь, нашатырь бы их размочил, растворил. А вся прелесть процесса для тебя будет заключаться в том, что жидкость с приятным запахом будет вытекать достаточно медленно — видишь, тут затычка такая специальная имеется, отверстие в ней не очень большое. И булькать жидкость будет, потому как воздух внутрь должен попадать. С музыкальным сопровождением процесс будет, очень сомневаюсь, что ты от этой музыки через час не свихнешься. Вот, сейчас я тебе продемонстрирую, как все это будет пахнуть.

Он отвинтил пластмассовую крышечку на горлышке бутыли, и жидкость с негромким булькающим звуком стала вытекать на пол. Уже через несколько секунд возник омерзительный аммиачный запах.

— В понедельник рано утром здесь надо будет только включить вытяжную вентиляцию, которая сейчас по причине прохладной погоды не включена. Да, убирать придется — ведь от твоего пребывания здесь останутся кое-какие следы. Блевать ты будешь обязательно, может быть, даже и кровью. Фуй, какая мерзость, меня уже выворачивает, — он завинтил крышку и поставил бутыль вертикально.

И в самом деле, у всех уже першило в горле, слезились глаза и даже начинала подступать тошнота.

— Мы не садисты, как тот мужик из анекдота, — сказал Бирюков. — То есть, мы предоставляем тебе выбор — шепнешь нам на ушко, кто тебя заставил делать нехорошие вещи, и можешь топать на все четыре стороны. А нехороший дядя, толкнувший тебя на скользкий путь, возможно, и не узнает о том, что ты кому-то о чем-то поведал. Но если ты будешь молчать... Твоего кореша мы надежно запрем, так что планов на освобождение строить не надо. Он загнется попозже тебя, а может быть, ему даже повезет — если дверь плотно пригнана. Все, парнишка, условия игры я тебе объяснил, время пошло.

С этими словами он опять положил бутыль на верстак, но теперь заботливо подложил под ее низ несколько чурбачков, так, чтобы горлышко бутыли было ниже дна и в то же время она не смогла перекатываться. Расстояние до прикованного «Прометея» составляло не больше трех метров, но дотянуться до сосуда со смертоносным содержимым он не мог.

Очевидно, пленник очень быстро прикинул свои возможности и, как следствие, свои перспективы. Лицо его посерело и не отличалось по цвету от грязного полотенца, повязанного вокруг его головы.

— Эй, — окликнул он собравшихся уходить незнакомцев. — Кончайте вы это...

— Ты можешь распоряжаться только своей рукой, — напомнил ему Клюев. — Можешь также попытаться перервать цепь. Говорят, это иногда получается в экстремальных ситуациях.

Равнодушный тон Клюева вконец добил пленника. К тому же он увидел, как Бирюков подпирает дверь клозета внушительной толщины дрыном, упирая один его конец под ручку, а другой — в глубокую выбоину в полу.

Вот Бирюков, наконец, намертво закрепил дрын под ручкой, ударив по нему ногой. Он дернул за ручку изо всей силы и убедился, что открыть дверь теперь нельзя никакими судьбами.

— Порядок, — произнес он почти удовлетворенно.

— Тогда уходим, — Клюев проверил, насколько устойчиво лежит бутыль.

Ненашев уже стоял поближе к выходу, прикрывая рот и нос ладонью.

Они стали не спеша уходить.

— Постойте! — пленник произнес это свистящим шепотом, очевидно, опасаясь, что услышит его товарищ за дверью в клозете.

4

Мужчина в брезентовой штормовке и болотных сапогах запер дверь гаража, машинально вытер руки о полы куртки и направился к другому входу в дачный домик, на крылечко с навесом, украшенным затейливой вязью из кованого железа.

Но едва он поставил ногу на самую нижнюю ступеньку и оторвал от земли другую ногу, чтобы поставить ее на вторую ступеньку, как в спину ему уперлось что-то твердое. Мужчина вздрогнул, осознав присутствие кого-то чужого.

— Иди вперед, открывай дверь и не вздумай дергаться — сразу сквозняк в организме получишь.

Мужчина повиновался, поднялся на крылечко, отпер дверь, толкнул ее, вошел внутрь домика. Чья-то рука сзади нащупала электрический выключатель на стене раньше хозяина, и помещение на первом этаже, состоящее из двух смежных комнат, осветилось.

Мужчина в штормовке немного повернул голову вбок, чтобы засечь незнакомца периферийным зрением, но на его голову мгновенно обрушилось что-то тяжелое и твердое, отчего в глазах его сначала вспыхнули синие молнии, а потом воцарилась кромешная тьма...

Очнулся он все в том же помещении. Свет горел. Он