Изменить стиль страницы

Западная часть Северного морского пути была прочно освоена. Это видно хотя бы из того, что послу германского императора Николаю Варкочу русские указывали путь в Москву морем — через Скандинавию, Лапландию и Архангельск, но посол убоялся такого путешествия.

Богатства, которые добывались на Севере, были неисчислимы. Варкочу во время его второго приезда на Русь в 1593 году приготовили подарки для императора Рудольфа Второго. Окольничий М. Вельяминов увез в Вену 40 360 соболей, 3000 бобров, 20 760 куниц, 337 235 белок и 120 драгоценных черно-бурых лисиц. Тайный архив в Вене, архивы папы и Филиппа Второго хранят донесения об этих сокровищах Московии.

Русские послы в свою очередь сообщали, что западноевропейские дворы «изначала николи такой великой казны и таких дорогих соболей или лисиц не видели».

Венские царедворцы засыпали русских гостей вопросами о странах, где были добыты эти меха, и получали ответ: «…в Сибирском царстве близко Оби реки великой от Москвы болши пять тысяч верст…»

Сибирь выходила на мировую арену.

Увы, ни Мальдонадо, ни Жуан де Фука, ни действительно существовавший Баренц не смогли открыть миру такой страны северных сокровищ. На расспросы о заселении Сибири послы из Москвы неизменно отвечали, что Сибирь — «искони вечная вотчина» русских государей, что в ней живут «государевы воеводы и люди многие», что там поставлены города, крепости, воздвигнуты русские церкви.

Стоит вспомнить о ныне забытых путях русских людей XVI века.

Безвестный Леонтий Юдин — возможно, представитель чухломского рода Юдиных — около 1596 года проник сушей в жаркую Бухару и заветную Индию.

А вот московский служалый везет «к государю бухарские земли» двадцать пять отборных северных кречетов.

Англичанин Еремей Горсей, пробывший на Руси без малого двадцать лет, вернувшись на берега Темзы, удостоверил, что он не раз встречался с русскими людьми, посещавшими Китай. Рассказывая об этом, он тут же пускался в рассуждения о сибиряках, самоедах и «скифских татарах».

Иоганн Вундерер из Страсбурга будоражил обитателей Западной Европы повествованием о богатствах Московии.

Древний Псков и славный Новгород были связаны с Севером и Индией. Вундерер ходил по Пскову и диву давался. Город показался ему не менее Рима: Псков разделялся на несколько частей, окруженных стенами, и каждая часть была похожа на отдельный город.

Вот свидетельства И. Вундерера о связях Пскова с северными странами. Трон из слоновой кости в псковском кремле; зверинец, где содержались белые медведи; моржовые клыки на псковских рынках, соболи и песцы, быстрые соколы Югорских гор. Всему этому дивился Вундерер.

В торговом подворье у берегов реки Великой он видел повозки армянских купцов, отправлявшихся в Индию. Вместе с ними Вундерер поехал «на восход солнца». В другой раз где-то на Севере, за Онегой, странствующий страсбуржец встретил караван с товарами из Калькутты.

Наконец Вундерер повстречал московских купцов, которые были ему попутчиками до самого Вардегуса. Они показали своему спутнику лапландцев.

Другие источники говорят о твердо установившемся торговом пути из Каира и Александрии через Константинополь в Москву.

Но обратимся снова к Северу.

«Москвитин Лука гость с товарищами» в самом конце XVI века на трех кочах ходил «проведывати Обского устья». На каждом из таких кораблей могло поместиться десять — пятнадцать мореходов. Значит, Лука был предводителем трех или четырех десятков отважных мореходов, но из них в живых осталось лишь четверо.

Уцелел ли в их числе сам Лука? Это очень важный вопрос, потому что в будущем мы снова встретимся с «капитаном Лукой», начальником новых обширных исследований на Севере. Возможно, он тождествен с «проведывателем» обского устья.

Вереницей проходят перед нами образы наследников морских дерзаний Грозного.

Семнадцать раз плавал в северных водах земляк и современник Павла Нишеца, Кольский «поморенин» Афанасий.

Афанасий в Самаре «сказывал про многие морские дивные чудеса», как он «ходил в темную землю, а тамо тьма стоит, что гора темная; издали поверх тьмы тоя видать горы снежные в красный день».

Афанасий рассказывал, что он знал немчина Белоборода, тоже стремившегося к «темной земле». Можно предположить, что Белобород и Афанасий ходили туда вместе.

Не был ли Кольский «поморенин» проводником на голландских кораблях? И что это за «темная земля», виденная Афанасием? Ею могли быть уже известный поморам Грумант (Шпицберген) или более дальний край, куда хотели послать кормщика Павла Нишеца, — заповедная, но в какой-то мере приближенная к Коле ледяная Гренландия.

К могучему Енисею

В конце XVI столетия началось движение русского народа в сторону Енисея. «Ислендь река за Обью» была известна землепроходцам еще во время первых сибирских разведок Строгановых. В те годы Иван Грозный уже именовал себя повелителем всей Сибирской земли и обладателем северных стран.

Поморы, встретив в 1595 году голландских мореплавателей у Югорского Шара, рассказывали иноземцам, что холмогорские торговые люди каждый год ходят за Обь, к устью новой большой реки.

«Самоедский король», который беседовал с голландцами несколько дней спустя, подтвердил известие поморов и прибавил, что за Обью действительно есть две реки и мыс, стерегущий проход в огромное море. Этим морем можно пройти в теплые страны.

Через три года из Москвы отправился отряд Федора Дьякова «для проведывания Мангазейской страны даже до реки Енисея».

В том же 1598 году туда двинулись землепроходцы с реки Выма, главою которых был Василий Тарабукин.

Богатая, уже известная промышленным и торговым людям страна простиралась от Туры и Таза до Енисея. В нее проникали открытым морем, огибая Ямал и оставляя остров Белый в левой руке. Плыли и через самый Ямал по реке Мутной, перенося суда волоком в реку Зеленую.

Восточнее Обской губы простиралась Тазовская губа, вполне достойная названия Мангазейского моря. На этом заливе всегда властвовали жестокие ветры. К его восточному побережью и примыкала страна Мангазея. На ее землях задолго до построения города Мангазеи были возведены русские становища и городки. Новую область оставалось только объявить владением московской короны.

В те времена у трона русского царя стоял огромный глобус, отлитый из чистого золота. На исходе XVI столетия это изображение земли можно было бы украсить новыми названиями, впервые прозвучавшими на весь мир.

Тюмень, Тобольск, Тара, Пелым, Березов, Сургут, Нарымский, Томский и Кетский остроги были построены в суровой Сибири в невероятно короткий срок.

Оглянитесь на северо-запад, на другие твердыни, которые, как маяки, указывали путь к Лапландии: Пустозерск, Мезень, Архангельск, Великий Устюг, Соль-Вычегодская, Холмогоры, Вологда, Каргополь, Соловки, Кандалакша, Кола, Печенга… Все они сторожили великий путь от Лопской земли до могучего Енисея.

Но для открывателей было еще неясно — когда, за каким новым студеным устьем для них откроются просторы желанного Теплого моря.

Как и когда начиналась борьба за обладание Енисеем? Ответ на этот вопрос я нашел на страницах сочинений Исаака Массы

[131]

.

Между 1584 и 1605 годами было совершено несколько последовательных и хорошо подготовленных походов на енисейские берега. Во всех этих путешествиях принимали участие, вероятно, одни и те же люди, среди которых был и «капитан Лука», о котором упоминалось выше.

При царе Федоре Иоанновиче, как повествует нидерландец Исаак Масса, русские исследователи переправились через Обь и пошли на северо-восток. При этом был пересечен и Енисей.

Надо думать, путешественники достигли реки Попигай, впадающей в Хатангский залив, где бывали подземные пожары каменного угля. Землепроходцы в один голос говорили о «горящих горах» на Северо-Востоке.

Вместе с русскими в этом походе участвовали служилые татары и проводники-тунгусы, часть которых осталась на новых местах для овладения наречиями северных племен.

вернуться

131

Исаак Масса. Покорение Сибири. Краткое описание путей и рек, ведущих из Московии на Восток и Северо-Восток, в Сибирь, Самоедшо и Тунгусию, постоянно проходимых русскими с дальнейшими открытиями в сторону Татарии и Китая (М. П. Алексеев. Сибирь в известиях иностранных путешественников и писателей. Иркутск, 1941, с. 243–274).