В оринджбергском деле защитить убийц помогли не только местные юридические власти, но и поощрительное отношение ФБР к действиям местной полиции. Трое агентов ФБР позже признали, что были свидетелями ночного столкновения, однако они не информировали об этом министерство юстиции, а в отчете ФБР, составленном два месяца спустя, не было даже упомянуто о том, что на месте происшествия были сотрудники ФБР. Нельсон и Басс заключили, что оринджбергские события были одним из тех примеров, когда поведение агентов ФБР можно было назвать едва ли не бесчестным.

В течение двух лет после принятия закона 1968 г., который должен был защитить черных от «насилий и запугивания», пресса сообщила о стольких случаях подобного обращения полиции с неграми, что этого было вполне достаточно для уяснения той истины, что сделанное в 14-й поправке обещание защищать «жизнь, свободу и собственность» черных граждан все еще остается невыполненным. Либо федеральное правительство не вмешивалось, когда местная полиция нарушала конституционные права граждан, либо судебная система оказывалась бессильной обеспечить справедливость. Можно привести следующие примеры.

В Детройте присяжные заседатели признали невиновными в преднамеренном нарушении прав граждан трех полицейских и одного сторожа-негра, обвиненных в убийстве трех молодых негров в мотеле «Алжир» во время восстания, происшедшего в этом городе в 1967 г. По сообщению агентства ЮПИ, даже защита признавала, что каждый из четырех обвиняемых оскорблял негров расистскими ругательствами, наносил им побои, инсценировал «расстрелы», чтобы запугать обитателей мотеля и добиться от них признания о якобы прячущихся там снайперах, и, наконец, застрелили двух юношей — Фреда Темпла, 18 лет, и Обри Полларда, 19 лет.

В Джексоне (штат Миссисипи) местное большое жюри сочло «оправданным» нападение полиции на студенческий городок местного колледжа в мае 1970 г., когда «блюстители порядка» обрушили на него настоящую лавину огня из дробовиков, винтовок и автомата. Только по женскому общежитию было выпущено 400 пуль и крупных дробин, в результате чего две черные студентки были убиты. Но судья районного суда Гарольд Кокс заявил только, что студенты, участвующие в гражданских беспорядках, «должны ожидать, что их ранят или убьют».

В апреле 1970 г. в Бостоне полицейский застрелил безоружного черного пациента городской больницы. Он пять раз выстрелил в этого негра только за то, что последний швырнул в него полотенце… Главный судья бостонского городского суда оправдал убийцу.

В мае 1970 г. в Огасте (штат Джорджия) во время происходивших там грабежей и беспорядков было убито шесть негров. «Нью-Йорк тайме» сообщала: «По данным из надежных источников, в секретном докладе полиции сказано, что по крайней мере пятеро негров были убиты полицейскими.

Свидетель одного из убийств заявил, что он видел, как черный полицейский и его белый напарник девять раз выстрелили в спину человеку, заподозренному в участии в грабежах. 38-летний бизнесмен Чарльз А. Рейд сказал, что полицейские не делали предупредительных выстрелов и не приказывали негру остановиться, когда тот обратился в бегство…»

За время гражданских беспорядков, начавшихся весной 1968 г. в связи с убийством М. JI. Кинга, 35 из 39 убитых были негры.

В апреле 1970 г., когда в Бостоне федеральное жюри из 12 человек рассмотрело иск, предъявленный одному полицейскому о компенсации в сумме 100 тыс. долл., оно признало его виновным в применении «излишней силы» против двух черных солдат из Форт-Девенса (одному из них после ударов полицейской дубинки пришлось наложить на голове 12 швов), но судья утвердил «компенсацию» пострадавшим в размере… лишь трех долларов.

Неизменное бессилие негров перед лицом властей, которые или сами грубо нарушают конституцию, или очень плохо следят за ее соблюдением другими, — это лишь самый очевидный факт более широкой действительности. А она заключается в том, что вся эта милая сердцу либералов показная шумиха — судебные решения, новые законы, президентские заявления, — в общем-то, нисколько не улучшила положение негров Соединенных Штатов, и они как были, так и остались гражданами «второго сорта». Этим скорее всего и объясняется тот бурный подъем негритянского освободительного движения, который наступил после 1965 г.

Даже когда число зарегистрированных черных избирателей на Юге выросло, даже когда Джулиан Бонд, один из лидеров СККНД, был избран в законодательное собрание Джорджии, а Чарльз Эверс, один из местных руководителей НАСПЦН, стал мэром небольшого городка в Миссисипи, негры все равно понимали, что эти победы, в общем, не изменили их неравноправного положения. Действительно, на Юге повторялось то же самое, что было на Севере: негры Гарлема и Южной Стороны[8] Чикаго уже с давних пор участвовали в выборах — и все-таки продолжали жить в гетто, по-прежнему были задавлены нуждой, их все так же изводили крысы и косили болезни, они, как и раньше, были лишены политического влияния, и белые расисты продолжали считать их неполноценными людьми.

Что касается негритянских политических руководителей, то они довольно скоро убедились, что реальным весом в политической жизни страны по-прежнему пользуется лишь небольшое число влиятельных белых политических деятелей, северян и южан, и что в критические моменты белые политические деятели либерального толка, которые больше всех склонны давать обещания, предают черных избирателей. В 1964 г., например, когда представители черного населения Миссисипи явились на национальный конвент демократической партии в Атлантик-Сити и потребовали, чтобы негры были пропорционально представлены в делегации от их штата, «либеральные» демократические лидеры, вроде Губерта Хэмфри, настояли на том, чтобы эта делегация была составлена только из белых. В 1965 г., когда негры из Миссисипи потребовали лишить мест в новом конгрессе пятерых белых представителей от этого штата, так как негры, составляющие 45 % населения штата были лишены права голоса, администрация Джонсона и демократические лидеры в конгрессе вновь использовали свое господствующее положение для того, чтобы оставить этих конгрессменов, сторонников расовой сегрегации, на своих местах. В 1968 г. негры составляли 11 % всего населения США. Но на национальном конвенте демократической партии черные не превышали 4 % делегатов, а на конвенте республиканцев — 2 %.

Когда весь мир приветствовал решение Верховного суда 1954 г. о десегрегации школ, Юг продолжал точно следовать решению Верховного суда 1955 г., в соответствии с которым десегрегацию разрешалось проводить постепенно, «без излишней спешки». А ведущие белые либералы были не очень-то настойчивы в своих требованиях соблюдать конституцию. Через два года после решения Верховного суда демократ Эдлай Стивенсон, баллотировавшийся на пост президента, заявил одной негритянской аудитории в Лос-Анджелесе, что он не стал бы тратить государственные деньги или использовать федеральные войска для принудительного введения совместного обучения. «Я считаю, — сказал он, — что это было бы большой ошибкой. Как раз из-за этого у нас и вспыхнула когда-то Гражданская война. Расовую интеграцию нельзя принести на штыках наших солдат. Мы должны вводить ее постепенно, не нарушая привычек и традиций, более древних, чем сама наша республика». «Нью-Йорк тайме», напечатавшая эту речь, сообщила и о реакции аудитории: «В толпе раздался ропот протеста, и многие слышали, как один высокий негр сказал: „Мне кажется, он просто пустозвон"».

Негритянская молодежь, конечно, знала, что расовая сегрегация в школах практиковалась не только на Юге. На Севере к сегрегации сами собой вели пауперизация и «геттоизация» негритянского населения. По мере того как на Юге к 1970 г. школьная десегрегация стала постепенно набирать темпы, этот регион страны по степени расовой интеграции начал даже обгонять Север, где четкая расовая грань продолжала разделять школы черных гетто и белых пригородов. Конечно, дело было не в одной интеграции: если американская школа была вообще далека от совершенства, если вся школьная система США была бюрократической, авторитарной, интеллектуально слабой, безжизненной, являлась механическим слепком с американской цивилизации в целом, основанной на насилии и жестокой конкуренции, то в этих условиях разрешить детям негров посещать школы для белых было едва ли не равно сильно тому, что открыть им доступ на тонущий корабль. Так что «прогресс» в области школьной десегрегации был, в общем-то, под стать «прогрессу» в области избирательных прав, получив которые, негры могут теперь непосредственно «приобщиться» ко всем изъянам и порокам американского общества.