Эти люди живут тем, что собирают на свалках бумагу и куски металла и продают их скупщикам утиля. Сто фунтов бумаги стоит 50 центов. За каждый фунт латуни, меди, алюминия платят гораздо больше, но и находить их бывает гораздо трудней.
Около 60 человек — в большинстве мужчины и женщины среднего возраста или престарелые — живут на свалке в лачугах, которые они сами построили из всякого старья. Может быть, еще человек 200, включая детей, регулярно приходят на свалку, чтобы найти то, что можно продать.
Большинство говорит, что их средний заработок — три-четыре доллара в день и лишь редко, в счастливый день, удается собрать утиля на 10 долл…
Молодые приходят потому, что не умеют зарабатывать иначе. Один молодой человек 21 года, бросивший школу, не закончив седьмого класса, недавно ушел с работы в ресторане и стал «работать» не свалке. Раньше он 72 часа в неделю мыл посуду и получал за это 30 долл.».
В другой новогодней корреспонденции, помещенной в «Саузерн курир», из Болиджи (штат Алабама) сообщалось: «Полуторамесячный Честер Вашингтон умер из-за бедности. В Болиджи, в 11 милях к юго-западу от Ютоу, его мать мисс Сара Вашингтон живет в деревянной хижине с остальными своими шестью детьми. Никаких доходов она не имеет, у нее нет ни дров, ни еды… В этом домишке и родился Честер Вашингтон чуть больше шести недель назад. Принимала его повивальная бабка, негритянка. В этом же домишке он и умер, когда у него резко упала температура. Возможно, он умер от простуды».
Но бедность — удел не только черных или сельских жителей американского Юга вообще. В одном только г. Нью-Йорке к началу 70-х годов больше миллиона людей, в том числе 600 тыс. детей, жили на пособия. В Коннектикуте, который считается третьим по богатству (по средней сумме дохода на душу населения) штатом в стране, 10 % семей в 1964 г. зарабатывали меньше 3 тыс. долл. в год. В Сан-Антонио (штат Техас) в 1967 г., по подсчетам местных работников службы социального обеспечения, от 100 до 150 тыс. жителей страдали от голода или недоедания. В числе тех, кто живет на пособия, много и белых; бедность, повторяем, — это проблема не для одного лишь черного населения. Правда, существует диспропорция. Черных, живущих в условиях ниже «границы бедности», пропорционально вдвое больше, чем белых бедняков. В 1968 г., например, 36 % негритянских семей в Ахмерике имели доход меньше 4 тыс. долл. в год; белых семей с таким же уровнем жизни было 14 %. Но из 9 млн. семей, чьи жизненные условия были ниже «границы бедности», белых было 7 млн., а черных — 2 млн.
Значительную часть бедняков составляют не имеющие возможности работать лица преклонного возраста, больные, а также женщины, привязанные к дому и детям; многие из тех, кто мог бы работать, не находят работы. У американского среднего класса во все времена существовало поверье, будто низшие классы, включая как черных, так и белых, не хотят трудиться, в то время как в действительности именно эти люди выполняют в Америке самую тяжелую, самую грязную работу, подвергаясь при этом наибольшему угнетению и получая за свой труд наименьшую плату. К тому же им труднее всех найти даже такую работу. Нижеследующий разговор между репортером телевидения и негритянкой, записанный у нее в хижине на одной из плантаций Юга, красноречиво свидетельствует, чего стоит этот миф и в чем настоящая правда жизни:
«Женщина: Я уже 17 лет работаю на этой плантации. Что? Нет, я здесь не живу. И земли у меня тут нет. Просто мы приходим сюда трудиться, потому что нуждаемся в работе.
Репортер: Ну и как вы относитесь к своей работе, нравится она вам?
Женщина (громко хохоча): Я уже девятнадцать лет проработала, а что у меня есть? Ничего-то вы не знаете о работе.
Репортер: Я сам работаю.
Женщина (снова смеясь): А про хлопок вы что-нибудь знаете? (Она уставилась на репортера). Нет, про нашу работу вы ничего не знаете».
Контраст между богатством и бедностью в послевоенной Америке получил отражение и в одном официальном медицинском отчете. 22 января 1969 г. «Нью-Йорк тайме» поместила его изложение, в котором говорилось: «То, что в нашей стране, которая ломится от сельскохозяйственных излишков, существует такое явление, как хронический голод и недоедание, впервые нашло сегодня официальное подтверждение в одном правительственном медицинском отчете.
Предварительные результаты медицинского осмотра, которому были подвергнуты 12 тыс. американцев, наугад отобранных среди населения с низким доходом в штатах Техас, Луизиана, Нью-Йорк и Кентукки, указывают на «ужасающую распространенность» болезней, связываемых обычно с недоеданием.
Было также вскрыто наличие редких болезней, таких, о которых у нас думали, что они якобы существуют только среди голодающего населения отсталых стран…»
В общем, послевоенные годы не принесли никаких коренных перемен в традиционное для Америки распределение дохода, при котором одна пятая часть населения — верхи — получают в десять раз больше дохода, чем другая пятая часть — низы. В докладе одной частной организации в Вашингтоне — Национального бюро экономических исследований, — опубликованном в 1970 г., говорилось, что США «за 20 лет беспрецедентного процветания и быстрого экономического роста не смогли внести сколько-нибудь заметных перемен в распределение дохода по крайней мере относительно низших слоев населения…»
Так что же делало правительство Соединенных Штатов, со времен «нового курса» посвятившее себя, по крайней мере на словах, борьбе с нищетой, для облегчения участи нуждающихся? Что делало со времен революционной Войны за независимость США американское правительство, столь горячо преданное, по крайней мере на словах, принципу равных возможностей, для того, чтобы помочь обездоленным?
Может быть, правительство следило за тем, чтобы все американцы имели равные возможности получить образование? Спору нет, высшее образование в послевоенной Америке многим открывало «путь наверх». Но для молодежи из семей с низким доходом доступ к высшему образованию был затруднен. Проведенное в 60-х годах в штате Нью-Йорк обследование показало, что среди учащихся средних школ, имевших IQ [коэффициент умственного развития] больше 130, намеревались после окончания школы учиться дальше 96 % выходцев из семей с доходом более 8 тыс. долл. и только 77 % — из семей с доходом меньше 4 тыс. долл. Еще более резкая разница обнаружилась в группе учащихся с IQ от 110 до 119 — здесь собиравшиеся поступить после школы в колледж составляли соответственно 89 и 47 %. В штате Массачусетс в 1967 г. в четырехгодичные колледжи поступили 55 % выпускников средних школ, принадлежавших к группам населения с высоким доходом, и только 25 % — из семей с низким доходом. Классовая дискриминация распространялась и на сами тесты для определения IQ; социологические исследования выявили, что такие тесты в более выгодное положение ставят детей богатых родителей. Так, например, на вопрос: «Симфония является для композитора тем же, чем книга для кого?» — 81 % правильных ответов дали учащиеся, принадлежащие к более обеспеченным группам, и 51 % — школьники из менее обеспеченных семей. Но на вопрос: «Пекарь делает хлеб, а что делает плотник?» — в каждой группе было получено по 50 % правильных ответов.
Разве сравнить то, что правительство ассигнует на помощь бедным, больным, престарелым, людям, живущим в скверных жилищных-условиях, с теми щедрыми подношениями, которые оно делает богатым корпорациям в виде субсидий, налоговых льгот и государственных заказов? Еще в 1932 г. историк Чарлз Бирд в своей работе «Миф об эгоизме» отмечал, что самую большую «социальную помощь» от правительства, притом в первую очередь, получает в США большой бизнес. Такое предпочтительное к нему отношение проявлялось правительством и в послевоенные десятилетия; больше того, оно выросло в необъятный по масштабам фаворитизм.
Золотой жилой для крупных корпораций стала война, принося им огромные государственные заказы. А когда война кончилась, многие из этих корпораций перешли, можно сказать, на содержание правительства. В 1946 г. в одной секретной инструкции военно-воздушного ведомства было сказано, что следует и впредь снабжать заказами авиационные компании, чтобы работа на их предприятиях не останавливалась, даже если в их продукции и не было особенной нужды. К 60-м годам некоторые крупные самолетостроительные компании в своей производственной деятельности на 100 % зависели от государственных заказов, получая притом немалую прибыль. Например, в 1965 г. «Локхид эйркрафт» получила прибыль в размере 19 % от своего капитала, а это немного больше тех 4 %, которые средний американец получает от банка, где он хранит свои сбережения. С 1950 по 1970 г. военный бюджет США возрос с 40 млрд. до 80 млрд. долл. Многие из этих миллиардов достались крупным корпорациям, выполнявшим государственные заказы. В 1966 г. только одна из них — «Дженерал дайнэмикс» — получила государственных заказов на общую сумму 2,2 млрд. долл.