Программа «борьбы с бедностью», за осуществление которой взялось было правительство Джонсона, создавшее для этого специальную администрацию под названием Бюро экономических возможностей, кое-как просуществовала лишь до 1970 г., страдая от недостатка денежных фондов и от того, что контроль за ее выполнением везде захватили местные политиканы, хотя было обещано, что в каждом населенном пункте этот контроль будет принадлежать самим беднякам. В апреле 1966 г. 1 тыс. делегатов съехались в Вашингтон для участия в «Походе граждан против бедности», но речь, с которой обратился к ним вице-президент Хэмфри, вызвала лишь враждебное отношение с их стороны. «Нью-Йорк тайме» писала: «Настроение у участников собрания было бунтарское. Делегаты из Гарлема, дельты Миссисипи, районов Аппалачей, негритянского квартала Уоттс в Лос-Анджелесе выражали свое возмущение тем, что для оказания им помощи делается еще очень мало, особенно со стороны Бюро экономических возможностей, на которое было возложено осуществление программы «борьбы с бедностью» в масштабе всей страны».
«Бюро и федеральному правительству должно быть стыдно за свое поведение», — заявила Юнита Блэкуэлл, представительница созданной в штате Миссисипи Демократической партии свободы. Она сказала, что «одни лишь красивые слова надоели» и что в Миссисипи программы помощи беднякам доверены исключительно белым советам специально отобранных контролеров, а также плантаторам и полицейским властям.
«Дождетесь от них помощи, как же, — сказала она с презрением. — Они держали и будут держать нас в нищете. Мы бедняки, и считалось, что они будут нам помогать. Но в комитеты по так называемой борьбе с бедностью попали те же самые люди, что платят нам по 3 долл. в день да еще стараются согнать нас даже с тех клочков земли, которые мы пока имеем», — сказала она.
Лишним подтверждением ее слов явилось изданное президентом Джонсоном в 1968 г. распоряжение, согласно которому даже программы обучения профессиям (являвшиеся частью программы «борьбы с бедностью») изымались из-под контроля организаций самих граждан и передавались в ведение федерального правительства и местных властей.
Валовой национальный продукт США в 1971 г. приблизился к триллиону долларов, и американцы стали жить лучше — в том смысле, что у них стало больше автомобилей, больше всякой бытовой техники. По данным Бюро переписей на 1970 г., почти каждый американец — 99,8 % населения страны — имеет холодильник; 92 % американских семей имеют стиральные машины, 95 % — телевизоры, 91 % — пылесосы. А у самой богатой третьей части населения есть и многое другое: 36 % населения имеют аппараты для кондиционирования воздуха, 38 % — цветные телевизоры, 30 %— несколько автомобилей. Все большее число семей обзаводится своими моторными лодками и зимой едет отдыхать во Флориду или на острова Карибского моря. Но бедность все-таки неистребима. Да и само богатство — лишь ширма, за которой скрываются всевозможные неблагополучия. К 1965 г. число душевнобольных, помещенных в психиатрические лечебницы, возросло до 488 тыс.; число людей с ненормальной психикой, проходящих амбулаторное лечение, — до 435 тыс.; просто душевнобольных, не получающих медицинской помощи, — до 9 млн.; в середине 60-х годов в США насчитывалось больше 1 млн. хронических алкоголиков и несколько сот тысяч наркоманов; каждый год около 20 тыс. американцев кончают жизнь самоубийством; и из каждых четырех браков один кончается разводом. Ежегодно совершается до 2 млн. ограблений, крупных и мелких краж, растрат и других «преступлений против собственности». Так что, несмотря на ВНП, достигший триллиона долларов, приходится делать вывод о том, что американская система использует свой мощный производственный аппарат отнюдь не в гуманных целях, что она не обеспечивает справедливого распределения богатств, не создает атмосферы сотрудничества и доброй воли между людьми.
Но почему? По какой причине обещанное в Декларации независимости право каждого американца на жизнь, свободу и стремление к счастью даже не приблизилось к тому, чтобы стать реальным? Гэлбрейт в 1970 г. писал: «Наша экономическая система «не работает», и реформы, необходимые для того, чтобы заставить ее постоянно функционировать — для всего общества в целом и для каждого гражданина в отдельности, а не для корпораций, — должны быть гораздо более основательными, чем то, что предлагает американский либерализм последних лет».
Что же в действующем кредо этого либерализма превращает все щедрые обещания, какие делались нашему народу со времен Джефферсона и вплоть до послерузвельтовских десятилетий, в пустую болтовню? По-моему, это три фактора: национализм, погоня всегда и во всем за прибылью и неспособность политической системы США стать не лжепредставительиым строем, а системой, хотя бы приблизительно выражающей интересы, нужды и стремления американского народа.
Национализм
Либерализм, будучи буржуазной идеологией, нуждался в национальном государстве как для освоения ресурсов своей страны, так и для империалистических захватов ресурсов других стран. Ярый эгоцентризм и агрессивная ксенофобия буржуазного государства нигде не действовали с такой силой, как в Соединенных Штатах, где материальные средства и энергия людей тратились на войны и подготовку к войнам, а не на удовлетворение важнейших человеческих нужд. В послевоенной Америке тот триллион долларов, что был израсходован на военные цели, вполне мог бы обеспечить каждому американцу достаточное питание, жилье, образование и медицинскую помощь.
В США культура всегда и всеми возможными способами поощряет национализм. Едва ли не первым, что требовалось от детей в школах, была клятва в верности американскому флагу. В ханжеских стараниях внушить всем почтение к национальному флагу доходили до того, что в 1970 г. было несколько случаев, когда тех, у кого на брюках или других предметах одежды были звездно-полосатые нашивки, сажали в тюрьму. Как и в других империалистических государствах, патриотизм возводился в Соединенных Штатах в нечто святое, причем особую силу этому придавала всегдашняя и первоочередная забота о «национальной безопасности». Но никакая другая страна в мире так сильно не вооружалась, никакая другая страна не брала на себя полицейские функции в столь обширных районах нашей планеты, как Соединенные Штаты. И никакая другая страна так не разглагольствовала о своей национальной безопасности, не шла на бесконечные авантюры за границей во имя пресловутой национальной безопасности, как США. И если бы не этот «наркотик» национализма, то подобное разбазаривание ресурсов страны на нужды «безопасности» могло бы стать невыносимым для американского народа.
Погоня за прибылью и дух конкуренции
При капитализме мотором, приводящим в движение производственный механизм, является прибыль. Как хорошо подметил К. Маркс, в определенный период истории этот мощный мотор позволяет человеку продвинуться далеко вперед в деле использования и преобразования окружающей среды. Но К. Маркс отметил также и тенденцию этого мотора замедлять ход после того, как цель достигнута. Эндрю Шонфилд, специалист в области сравнительного изучения американской и европейской экономики, сделал заключение, что в Соединенных Штатах «темпы промышленного развития в годы после второй мировой войны были значительно ниже, чем в первом десятилетии XX в.». Социалисты, критикуя капиталистическую систему, издавна указывали на свойственную ей тенденцию производить вещи не только бесполезные, но и вредные, служащие средством разрушения как природы, так и человека, а также всего того, что им создано, только потому, что они приносят прибыль. Погоня за прибылью не только подстегивала военное производство — в военной промышленности прибыли всегда были на 50—100 % выше, чем в других отраслях производства, — но и отвлекала ресурсы, которые могли бы быть использованы на что-то другое, действительно нужное людям. В послевоенный период жажда прибыли толкала капиталистов не на строительство школ, больниц, стадионов и спортивных площадок, дешевых жилищ — эта сфера не давала высоких прибылей, — а на производство автомобилей. В 1968 г. прибыль «Дженерал моторе» составила 25,8 % с вложенного капитала. Только за одно десятилетие, в 60-х годах, автомобильная промышленность США израсходовала 2 млрд. долл. на рекламу своей продукции, убеждая каждого американца, что ему непременно нужен новый автомобиль. В 1968 г. было продано 9 млн. автомобилей — и 6 млн. выброшено на свалки; на 200 млн. населения приходилось 72 млн. автомобилей, по одному на каждые три жителя. Только за октябрь 1971 г. было продано рекордное количество автомашин — 1 млн.