Она аккуратно свернула письмо и положила его в карман. В течение дня, в перерывах между обходами своих угодий, она еще несколько раз перечитает его, а позже, ночью, лежа в кровати, станет и думать о Джеффри.

Наконец-то и к ней пришла любовь. Мона слышала, что в военное время такое случалось часто, смерть и опасность сближали людей. К тому же она знала про мимолетный роман тети Грейс на борту корабля в первую войну. Выходя из кухни, чтобы приступить к делам, Мона с удивлением думала о том, как просто зародилось ее чувство. Семь лет назад, стоя в комнате больного сэра Джеймса в Уганде, она глядела на Джеффри и гадала, сможет ли она когда-нибудь полюбить его так же, как тетя любит его отца. Тогда она решила подождать.

«Я не отказываю тебе, — ответила она Джеффри по их возвращении в Кению, когда он в очередной раз предложил ей выйти за него замуж. — Но я только что закончила школу. Дай мне свыкнуться с этой мыслью».

Он согласился, и следующие два года они ходили парой, бывали вместе на вечеринках, являясь неотъемлемой частью местного молодежного бомонда. Они даже целовались; но Мона не позволяла ничего большего, и он, уважая ее волю, не настаивал.

А потом разгорелась война, и все встало с ног на голову. Молодые люди в Кении надевали форму и отправлялись в загадочные части света. Джеффри уехал в палестинский гарнизон, где командовал «цветным» подразделением. Потом от него начали приходить письма, и Мона стала все сильнее скучать по нему, что вскоре сменилось настоящей страстью — первой в ее жизни. И тогда она с огромным облегчением поняла, что все же не похожа на мать и может испытывать сильное чувство.

Мона решила, что, когда Джеффри вернется домой насовсем, она ответит ему согласием.

Роуз остановилась возле входа в оранжерею. Висячий замок был сбит и валялся на земле.

«Опять взломщики, — подумала Роуз, стараясь совладать с нарастающей тревогой. — В четвертый раз за этот год!»

До войны, при Валентине, такого и быть не могло. Но теперь, когда хозяин уехал далеко и надолго, некоторые местные стали забывать о правилах. Обычно они воровали только инструменты — те, которые можно было украсть, но однажды забрали ценные экземпляры растений. Роуз быстро вбежала внутрь. Из-за двери высунулась рука и схватила ее. Ее потянули назад, заломив руку за спину, и она услышала у себя прямо над ухом мужской голос:

— Не двигайтесь, синьора.

Цветы Роуз были нетронуты, но это не принесло ей облегчения, потому как ее горла коснулось холодное лезвие ножа.

35

Роуз замерла, к горлу был приставлен нож, а мужчина за спиной больно сжимал ее руку. Она посмотрела на приоткрытую дверь и подумала о Нджери, которая находилась всего в нескольких метрах и готовила ткацкий станок. Роуз открыла рот — и нож еще сильнее прижался к ее шее.

— Ни звука! — прошептал он.

Она закрыла глаза.

— Не двигайтесь, синьора. Слушайте меня.

Она повиновалась. Мужчина очень тяжело дышал, его тело дрожало. Ладонь на ее голой руке была горячей и влажной.

— Per favore… mi auti… — Хватка начала ослабевать. — Пожалуйста, — шептал он. — Помогите мне…

Вдруг нож перестал давить ей на горло. Она отпрыгнула от незнакомца, который рухнул на колени. Выпавший из его руки нож звякнул о каменный пол.

— Пожалуйста, — повторил он, хватаясь за грудь и склонив голову. — Мне нужно…

Роуз ошарашенно уставилась на него. На ее руке была кровь — его кровь.

Она смотрела, как он корчится на полу, заваливаясь на бок. Его глаза были закрыты, а на лице проступила гримаса боли.

— Ascolti, — выдохнул он. — Chimai un prete. Приведите мне…

Роуз прижалась спиной к стене.

— Пожалуйста, — простонал он. — Я умираю. Пожалуйста, синьора. Приведите мне un prete.

Роуз начало трясти. На его рубашке виднелись пятна крови и следы грязи и зелени, свидетельствующие о том, что ему пришлось продираться через заросли. Он был босым, ступни изодраны в кровь.

— Священника, — сказал он. — Я умираю. Пожалуйста, синьора. Приведите священника.

Роуз в ужасе отшатнулась, споткнулась о глиняный горшок, но продолжала тянуться к двери. Ей вспомнились слова Моны: «Они убили охранника».

А потом она увидела то, что заставило ее остановиться.

На его спине через разрывы рубашки проступали красные полосы крови.

Мысли проносились у нее в голове с бешеной скоростью.

— Кто… — начала она. — Кто вы?

Он не ответил.

— Я приведу полицейского, — сказала она. Она дрожала так сильно, что опасалась, как бы ноги ее не подвели.

Но он молчал и даже не пошевелился.

Продолжая глядеть на кровавые полосы на его рубашке, Роуз нерешительно, словно приближаясь к раненому животному, сделала шаг в его сторону. Потом еще один, и так до тех пор, пока она не застыла прямо над ним.

Незнакомец лежал на боку, свернувшись клубком, и тяжело дышал. Глаза его все так же были закрыты.

— Вы один из сбежавших пленных, да? — спросила она дрожащим голосом.

Он застонал.

Роуз всплеснула руками.

— Ну зачем вы пришли сюда? Я не сумею вам помочь. — Она не могла оторвать взгляд от ран на его спине. Кровь до сих пор продолжала сочиться и все сильнее пропитывала рубашку.

Ей было очень страшно.

— Вы враг, — сказала она. — Как вы смеете просить меня о помощи! Я сообщу людям, которые вас ищут. Они знают, как с вами нужно поступить.

Он прошептал одно лишь слово:

— Священника…

— Да вы с ума сошли, если думаете, что я стану вам помогать! — воскликнула она. — Боже мой… — Роуз видела, что ему очень больно. А потом ее поразила мысль: «Он умирает!»

Осознав, что теперь он не сможет причинить ей вред — да он, похоже, и раньше не хотел, — она опустилась на колени и стала внимательнее разглядывать раны на его спине. Ее переполняло возмущение.

— Вас били кнутом, — пробормотала она.

Вдруг его глаза распахнулись — темные и влажные, очень похожие на глаза подбитой антилопы. Он трясся всем телом и стонал уже в голос.

— Помогите мне, ради Бога… — И после этого затих.

Роуз закусила губу. А потом вдруг вскочила на ноги.

— Нджери! — позвала она, выходя из оранжереи.

Африканка удивленно подняла на нее глаза.

— Иди домой, — велела Роуз, пытаясь восстановить сбившееся дыхание. — Принеси мыло, воды и полотенца.

Нджери выглядела озадаченной.

— Живее!

— Да, хозяйка.

— И одеяла тоже принеси, — крикнула Роуз вслед поспешно удаляющейся по дорожке девушке.

Сбегая по ступенькам, ведущим на территорию миссии, расположенной неподалеку от леса, Роуз лихорадочно соображала, где может быть в такой час ее золовка. Грейс точно знает, как помочь этому мужчине.

Но, свернув на гравийную дорожку дома Грейс, она вдруг с разочарованием вспомнила, что та сейчас в Найроби.

Роуз остановилась на пересечении трех грунтовых дорог и огляделась по сторонам. Она обхватила себя руками и, заметив на одной из них кровь, вспомнила про лазарет, небольшое здание из шлакоблоков, где лечили легкие раны.

Она нерешительно направилась туда, опасаясь, что ее кто-нибудь увидит, и совершенно не представляя, что будет делать, когда окажется внутри. Но, поднявшись по ступенькам и открыв входную дверь, Роуз кое-что придумала.

Грейс недавно говорила о новом «чудодейственном» лекарстве, которое могло остановить инфекцию и спасти человеку жизнь даже в самом безнадежном случае. Но вот как оно называлось?

Роуз не могла вспомнить.

В лазарете никого не было. Единственная комната была залита солнечным светом и всем своим чистым и опрятным видом выказывала готовность принимать пациентов. Роуз торопливо осмотрелась; фельдшер наверняка появится с минуты на минуту, видимо, он просто вышел позавтракать. Нужно было спешить.

Лекарство, кажется, называлось на букву П. Она направилась к стеклянному шкафчику и стала внимательно изучать его содержимое через дверцу. Большинство названий было ей незнакомо, хотя попадались и те, которые она знала. И ни одно из них не начиналось на П. Увидев бутылочку с морфием, она решила ее захватить.