Барбара Вуд

Мираж черной пустыни

Предисловие

Кения появилась на свет волею случая.

В 1894 году англичане изо всех сил стремились попасть в Уганду, стратегически важную военную точку, расположенную у истоков Нила, в самом сердце Африки. Они приняли решение построить железную дорогу от восточного побережья Африки до озера Виктория — водных ворот в Уганду. Дорогу построили: поезда мчались по земле, населенной дикими животными и воинствующими племенами, по земле, которая привлекала к себе лишь исследователей и миссионеров. Когда после окончания строительства выяснилось, что Угандская железная дорога оказалась убыточной и никому не нужной, правительство Великобритании искало способ, который позволил бы оправдать вложенные в дорогу средства. Этот способ вскоре нашелся, и выяснилось, что он сводится к тому, чтобы заселить окружающие дорогу земли поселенцами.

Первыми, кому предложили «свободную» землю, были сионистские евреи, которые на тот момент искали для себя место под солнцем. Однако евреи предпочли Африке Палестину. Тогда развернулась широкомасштабная кампания по заманиванию в Уганду иммигрантов со всех концов Британской империи. Подписывались соглашения с местными племенами, которые не имели ни малейшего представления о том, что такое «соглашение», и были крайне озадачены, не понимая, на их земле делали белые люди. Правительство предлагало по минимальным ценам огромные участки «неиспользуемых» диких земель любому, кто согласится жить там и возделывать их. Земля на центральных высокогорьях страны из-за своего месторасположения была плодородной, с буйной растительностью; многие британцы из Англии, Австралии и Новой Зеландии, ищущие новую родину, место, где бы они могли начать новую жизнь, с удовольствием ехали туда.

Министерство по делам колоний решительно заявило, что эта территория является всего лишь протекторатом и что в один прекрасный день она будет возвращена черному населению, когда те научатся управлять ею. Несмотря на это, в 1905 году, когда на четыре миллиона африканцев приходилось всего две тысячи белых, Британский уполномоченный по Восточно-Африканскому протекторату провозгласил протекторат Страной белого человека.

Пролог

— Доктор Тривертон?

Дебора резко открыла глаза и увидела перед собой улыбающуюся стюардессу. В ту же секунду она почувствовала легкую вибрацию самолета и поняла, что он идет на посадку.

— Мы получили для вас сообщение. Вас встретят в аэропорту.

У Деборы на секунду перехватило дыхание. Она поблагодарила и вновь закрыла глаза. Она очень устала. Полет был не из легких — двадцать четыре часа практически безостановочного лету с пересадкой в Нью-Йорке и заправкой в Нигерии. Ее встретят. Но кто?

В сумочке лежало письмо, которое пришло неделю назад на ее имя в больницу и которое застало ее врасплох. Письмо пришло из Кении, из миссии нашей леди Грейс. В нем говорилось о том, что Дебора должна немедленно приехать, так как Мама Вачера находилась при смерти и хотела ее видеть.

— Зачем ты летишь туда, если не хочешь этого? — спросил Джонатан. — Выброси ты это письмо. Просто забудь о нем.

Дебора не ответила. Лежа в объятиях Джонатана, она не могла произнести ни слова. Он никогда не поймет, почему она должна была вернуться в Африку или почему эта поездка так пугала ее. Все дело было в тайне, которую она скрывала от него, человека, за которого собиралась замуж.

Получив багаж и пройдя таможенный контроль, Дебора увидела в толпе встречающих мужчину, державшего в руках табличку с именем «Доктор Дебора Тривертон».

Она внимательно посмотрела на него. Это был высокий, хорошо одетый африканец из племени кикую, как она решила; человек, которого миссия послала встретить ее. Она прошла мимо него и подозвала одно из такси, стоявших вдоль тротуара. Это, надеялась Дебора, позволит ей выиграть немного времени, чтобы решить, действительно ли она хотела пройти через все это, вернуться назад в миссию и увидеться с Мамой Вачерой.

Водитель миссии скажет, что доктор Тривертон не прилетела этим рейсом, поэтому они не будут ожидать ее. Пока не будут.

— А кто это — Мама Вачера? — спросил Джонатан, когда они любовались опускающимся на залив Сан-Франциско туманом.

Дебора не ответила, не могла заставить себя сказать, что Мама Вачера была старой африканкой-знахаркой, наложившей много лет назад проклятие на всю ее семью. Джонатан бы просто рассмеялся, услышав подобный ответ, и упрекнул бы ее за серьезность тона.

Но это было еще не все. Мама Вачера была причиной, по которой Дебора жила теперь в Америке, поводом, заставившим ее покинуть Кению. И это было связано с тайной, которую Дебора скрывала от Джонатана, той страницей ее прошлой жизни, о которой она никогда не расскажет ему, даже после того, как они поженятся.

Такси летело сквозь темноту. Было два часа ночи, темной и прохладной, с проглядывающей через ветки терновых деревьев экваториальной луной. Звезды, сиявшие на небе, были похожи на сверкающую пыль. Дебора погрузилась в мысли. С момента получения письма, в котором ее просили приехать в Африку, Дебора действовала без суеты; она двигалась шаг за шагом, стараясь не думать о том, что скрывалось за каждым из этих шагов.

Первое, что она сделала, — попросила Джонатана позаботиться о ее пациентах. Они оба были хирургами и занимались врачебной практикой вместе, работая в одном кабинете. Первое время они были исключительно деловыми партнерами, и только по прошествии времени решили пожениться. Потом Дебора отменила свое выступление в медицинском институте и назначила человека, который должен был председательствовать вместо нее на ежегодной медицинской конференции в Кармеле. Встречи и собрания, запланированные на следующий месяц, она не отменила — была уверена, что к тому времени уже вернется домой.

И наконец, Дебора получила визу в Кенийском посольстве — теперь она была гражданкой Соединенных Штатов Америки и не имела кенийского паспорта, — купила лекарство от малярии, сделала несколько прививок от холеры и желтой лихорадки, и двадцать восемь часов назад взошла на борт самолета в аэропорту Сан-Франциско.

— Позвони мне сразу же, как прилетишь в Найроби, — говорил на прощанье Джонатан, крепко обнимая ее в аэропорту. — Звони мне каждый день, Дебора. И вообще возвращайся скорее.

Он поцеловал ее долгим и страстным поцелуем, прямо на глазах у остальных пассажиров — и это было очень непохоже на Джонатана.

Такси, мчавшееся по темной пустынной дороге, на полной скорости повернуло в сторону. Его фары скользнули по придорожному знаку и осветили на мгновение надпись: «Добро пожаловать в Найроби — зеленый город, утопающий в солнце!»

Дебору внезапно пронзила острая боль и моментально вывела ее из состояния одеревенения, в которое ее вогнал долгий полет. «Я приехала домой», — подумала она.

Отель «Найроби Хилтон» сверкающим столбом света высился над спящим городом. Когда такси остановилось возле ярко освещенного входа, швейцар — африканец в темно-бордовом пальто и цилиндре — бросился к двери, чтобы распахнуть ее перед гостьей. Как только Дебора вышла из машины в прохладную февральскую ночь, он сказал: «Добро пожаловать, мадам». Внезапно на Дебору накатили воспоминания. В детстве она часто сопровождала тетю Грейс, когда та ездила в Найроби за покупками. В такие дни она любила стоять на тротуаре и наблюдать за подъезжающими к дверям роскошных отелей такси. Из этих машин выходили туристы, удивительные люди из дальних стран, в новеньких штанах цвета хаки, сплошь увешанные фотоаппаратами и камерами, окруженные кучей чемоданов, радостные и веселые. Юная Дебора, словно зачарованная, смотрела на них во все глаза: она завидовала этим людям и мечтала быть частью их прекрасного мира. И вот она, Дебора, расплачивалась сейчас с водителем такси и шла по мраморным ступенькам к натертым до блеска стеклянным дверям, услужливо распахнутым перед ней швейцаром.