«Пиранья» висела над спутником Каналлиса — если верить звёздному атласу, спутник не имел не только имени, но даже просто номера. Изыскатели, открывшие систему, не стали напрягаться, назвали третью планету с кислородосодержащей атмосферой в честь светила — Каналлис-3, и, конечно, не удосужились дать имена спутникам планеты.

Инсектоид Хизз этого делать не собирался тем более. Единственное, что его интересовало — как не попасть под объективы робозондов раньше времени. А, точнее, до того момента, когда обшивка «Пираньи» будет отремонтирована. Он уже разбудил всех бывших рабов, коротко обрисовал им положение, выбрал шесть добровольцев и отправил их в открытый космос. Запасные листы обшивки нашлись на одном из складов, поэтому Хизз надеялся на скорое завершение восстановительных работ.

Ремонтниками стали бывшие члены команды «Пираньи». Сергей смотрел, как они облачаются в скафандры, пытаясь запомнить правильную последовательность действий. Тренажёр, оставшийся где-то далеко на Сильване, разумеется, не имел собственного скафандра, поэтому для Сергея эта часть профессии до сего времени оставалась тайной. Теперь же он мог лично понаблюдать за процессом и кое-что запомнить — в будущем пригодится.

Хотя, — тут он прервал сам себя, — если у него вообще имеется какое-то будущее. Самой вероятной перспективой была возможность стать полноценным трупом. Если «Пиранью» не починят, то, по словам инсектоида, она вернётся на Ларн. А пухлый господин Амий, несмотря на несерьёзный внешний вид, не задумываясь, пустит бывших рабов в расход — в этом Сергей не сомневался. Если же «Пиранью» отремонтируют до такой степени, что она сможет осуществить посадку, то на планете его встретят толпы аборигенов, которые уже разрушили укреплённое поселение. И если даже он не умрёт от лап кровожадных туземцев, то, не сумев найти требуемые документы, всё равно станет трупом — господин Амий выразился предельно чётко.

Коротко говоря, сто против одного, что он завершит свой жизненный путь, едва достигнув возраста девятнадцати лет. Тут Сергей встрепенулся. Девятнадцать! Ему на днях должно было исполниться девятнадцать лет! Теперь он мог бы, к примеру, уже обзавестись семьёй или открыть собственное дело, хотя в армию его призвали бы ещё только через два года. Странно, но эта мысль почему-то не взволновала его. Кстати говоря, Сергей заметил, что в последнее время его вообще мало что волнует — и это в положении, когда жизнь подвергается угрозе ежедневно!

От самокопаний его отвлёк звук сирены. Шесть человек, одетые в скафандры, громко топая, удалились в обход наглухо запертых коридоров — система жизнеобеспечения блокировала разгерметизированные помещения корабля. Инсектоид дал какие-то указания стражам отрядов и удалился.

В томительном ожидании прошло не меньше часа. Все понимали, что от результата ремонта будет зависеть то, как сложится их дальнейшая жизнь. И даже стражи, несмотря на заниженный порог самосохранения, с тревогой на лицах прислушивались к глухим стукам снаружи корабля. На некоторое время звуки затихли, но затем возобновились. Наконец, ремонтники вернулись обратно в корабль, система жизнеобеспечения закачала воздух в разгерметизированные помещения, температура вернулась в норму, а непрерывный воющий звук тревожного оповещения смолк.

Сергей отметил, что ушло шесть человек, а вернулись только пятеро, но вопросов задавать не стал. Едва члены бывшего экипажа «Пираньи» зашли в кают-компанию, как по громкой связи послышался синтезированный голос инсектоида:

— Всем занять места в грузовом трюме и принять меры к обеспечению собственной безопасности. Скоро корабль будет совершать посадку, — и после некоторой паузы инсектоид закончил: — вполне возможно, жёсткую.

Виларокси громко и внятно выматерился, остальные зашумели. Кариари выкрикнула что-то воинственное. Только Сергей чувствовал себя сторонним наблюдателем — будто и не ему вскоре предстоит рухнуть на незнакомую планету или сгореть в её атмосфере. Но стражи отрядов быстро навели порядок: сначала один невольник скорчился, схватившись за сердце, затем другой. Все моментально утихли, глядя на страдальцев.

— Тащите их к лежакам, — без интонации сказал Харри.

Сергей и ящер Тадейн схватили под руки мужчину с посиневшим от боли лицом и поволокли к грузовому трюму, второму тоже кто-то помог.

— Двадцать три минуты до начала посадки, — послышался по громкой связи голос инсектоида.

— Живее укладывайтесь и пристёгивайтесь.

Вскоре и боевики, и их стражи уже лежали на жёстких пластиковых полках и ожидали начала посадки. Вопреки обещаниям инсектоида, посадка прошла вполне спокойно — как высказался вечно угрюмый черноволосый парень Руди — «почти так же хорошо, как у капитана». Корабль, хотя его изрядно потрясло в нижних слоях атмосферы, не развалился на части и не взорвался — ремонт обшивки был произведён на совесть.

Сергей, всем телом ощущая происходящее с «Пираньей», пытался представить, где в этот момент она находится. Гравикомпенсаторы не позволяли почувствовать гравитацию планеты, но и по другим признакам Сергей определил, что посадка началась. Гул планетарных двигателей сменил тембр, стали отчётливее слышны визгливые нотки надсадно работающего генератора — грузовые трюмы находились по соседству с генераторным отсеком. Потом «Пиранья» стала сотрясаться — сначала несильно и изредка, затем всё чаще и сильнее. Несколько раз «Пиранью» тряхнуло сильнее, чем обычно, её корпус даже потерял перпендикуляр посадки, но автоматика быстро вернула корабль в нормальное положение.

Сергей помнил из учебника, что подобная тряска — нормальное явление при посадке малых и средних кораблей. Гражданские лайнеры или военные крейсеры обычно садились так ровно, что полная до краёв чашка с водой не расплёскивалась. Во всяком случае, если посадка была не экстренной.

В целом, всё прошло неплохо, за исключением приземления на грунт — оно получилось жёстким до зубодробительности. Переборки «Пираньи» затрещали, на пол посыпались незакреплённые вещи и те из боевиков, кто поторопился освободиться от ремней безопасности.

Приземление на поверхность планеты было такой силы, что Сергей на некоторое время потерял дыхание, а в глазах потемнело от удара затылком об упругий пластик. Соседям пришлось не лучше — справа ящер Тадейн лежал без сознания, вывалив наружу коричнево-розовый язык, слева тиранец Энгель, морщась, пытался освободить запутавшуюся в ремнях безопасности руку — судя по всему, как минимум, вывихнутую.

Похоже, снижение порога самосохранения ничуть не повлияло на стрессоустойчивость организма стражей, а, может, наоборот, только повысило его. Они одними из первых оказались на ногах и принялись поднимать тех, кто ещё оставался лежать на пластиковых нарах. Действовали они жёстко, но действенно: один из них, тип с рыжей бородой, увидев, что его подопечный получил глубокую рану на голове, нахмурился и привёл в действие микропередатчик. Раненый человек с залитой кровью головой умер, не приходя в сознание — его тело сотрясла крупная дрожь, он вытянулся на полу и… всё. За ним последовал ещё один с переломом позвоночника — мужчина, который ударился о край лежака во время последнего этапа посадки.

— Больше ненужных нет? — громко спросил рыжебородый.

Ответом ему послужило гробовое молчание. Те, кто получил травмы, не столь серьёзные, как у этих двух несчастных, постарались придать себе молодцеватый вид. Во всяком случае, тиранец именно так и сделал, убрав пострадавшую руку за спину и выпятив огромную грудь. Харри не заметил искалеченную руку тиранца.

— Первый отряд ко мне! — прозвучал голос рыжебородого. Два мужчины, женщина и брукиец подошли к нему. — Идём вооружаться.

Первый отряд покинул трюм, за ним потянулись остальные. Оружие, как оказалось, находилось в соседнем, первом, грузовом трюме. Инсектоид с золотистыми надкрылками деловито расспрашивал о чём-то очередного кандидата в боевики, при этом одной лапой что-то записывая в планшет, а двумя другими перебирая разложенное на столе оружие.