— Это очень пессимистическая теория, сэнсэй, — сказал Кангэцу-кун. — Но я, как это ни странно, никакой тревоги не испытываю.

— Это потому, что ты только что женился, — сразу объяснил Мэйтэй, а хозяин вдруг сказал:

— Ты совершаешь громадную ошибку, когда женишься и думаешь, что женщина — это доброе и умное существо. В назидание я хочу прочитать тебе кое-что интересное. Слушай внимательно. — Он взял в руки старую книгу, которую недавно принес из кабинета. — Эта книга — старинная книга. И из нее видно, что женщины были существами вредными уже в те времена.

— Поразительно, — сказал Кангэцу-кун. — Когда была написана эта книга?

— Это Томас Нэш, шестнадцатый век.

— Еще более поразительно. Неужели уже в те времена ругали мою жену?

— Он ругает разных женщин. К их числу, несомненно, принадлежит и твоя жена. Поэтому слушай.

— Еще бы, конечно, буду слушать. Очень вам благодарен.

— Написано: «Вначале познакомлю вас со взглядами на женщин, высказанными древними мудрецами и философами». И вот… Вы слушаете?

— Все слушаем. Даже я, холостяк, слушаю.

— «Аристотель сказал: известно, что женщина — источник всяких неприятностей. И если жениться, то нужно брать женщину маленькую, а не большую, ибо малая неприятность лучше большой. От нее меньше хлопот…»

— Кангэцу-кун, у тебя жена большая или маленькая?

— Она — большая неприятность.

— Ха-ха-ха… Интересная книга. Читай дальше.

— «Некто спросил: что есть величайшее чудо? Мудрец ответил: верная жена…»

— А кто этот мудрец?

— Имя не указано.

— Наверное, рогоносец.

— Теперь о Диогене. «Некто спросил: когда нужно жениться? Диоген ответил: юношей рано, стариком поздно».

— Додумался же до такого Диоген-сэнсэй, сидя в бочке.

— «Пифагор сказал: на свете есть три страшные вещи. Сказал: огонь. Сказал: вода. Сказал: женщина».

— Смотрите, какие глупости говорят греческие философы! На мой взгляд все эти страшные вещи ничего не стоят. Я вот в огне не горю, в воде не тону… э-э… — Докусэн-кун замялся.

Мэйтэй пришел на помощь:

— На женщин не кидаюсь.

Хозяин стал читать дальше:

— «Сократ сказал, что величайшим трудом для человека является управление женщиной. Демосфен сказал: если человек хочет замучить врага, пусть он подарит ему свою жену, ибо она поднимет в семье ветер и бурю и днем и ночью будет мучить его. Сенека считал женщину и невежество двумя величайшими бедствиями мира. Марк Аврелий сказал, что женщиной так же трудно управлять, как заморскими владениями. Платон считал, что женщины украшаются, дабы скрыть природное уродство. Валерий в письме другу писал, что для женщин на этом свете нет ничего невозможного, и молил богов, чтобы они сжалились над другом и оградили его от женских козней. Он же писал: что есть женщина? Она — враг дружбы и любви. Она — мука неизбежная. Она — вред обязательный. Она — соблазн природный. Она — яд, сладкий, как мед. Если бросить женщину — безнравственно, то не бросить ее — преступление…»

— С меня хватит, сэнсэй. Если наслушаешься такого о жене, то ничего уже не будет нужно.

— Тут еще несколько страниц. Послушай уж заодно.

— Лучше остановиться, — заметил Мэйтэй. — Вероятно, вот-вот изволит вернуться госпожа…

И в этот момент из столовой донесся голос хозяйки:

— О-Сан, поди сюда!

— Вот так так! — воскликнул Мэйтэй. — Слушай, а госпожа уже дома!

Хозяин фыркнул.

— Подумаешь, — сказал он.

— Хозяюшка, когда это вы успели вернуться?

В столовой тихо, ответа не последовало.

— Хозяюшка, вы слышали, что здесь говорилось?

Ответа нет.

— Не подумайте, что это мнение хозяина! Это мнение господина Нэша из шестнадцатого века!

— Ничего не знаю, — донесся издалека голос хозяйки. Кангэцу-кун хихикнул.

— Я тоже не знаю, так что извините, пожалуйста! — крикнул Мэйтэй и захохотал. Тут с шумом отворилась парадная дверь, раздвинулись сёдзи, и в гостиную бесцеремонно ввалился Татара Сампэй-кун.

Сегодня он был не похож на себя. На нем была сверкающая белизной сорочка и сюртук с иголочки. Он был заметно навеселе, в руке у него была тяжелая корзинка с четырьмя бутылками пива. Он поставил бутылки рядом с кусками бонита и рухнул на циновки.

— Ну, как у вас желудок, сэнсэй? — осведомился он. — Все дома сидите, вот и не поправляетесь!

— А я тебе еще не сказал, лучше у меня желудок или хуже.

— Да что с того, что не сказали! Лицо у вас какое-то плохое. Совсем желтое. Сейчас надо удить рыбу. Взять в Синагава лодку и… Я в то воскресенье удил.

— Что поймал?

— Ничего не поймал.

— И все-таки хорошо было?

— Поистине душой воспрянул. А вы были когда-нибудь на рыбалке? — Он обратился ко всем сразу. — Удить рыбу очень интересно. На крошечной лодочке в огромном море…

— А я хочу на огромной лодке по крошечному морю, — заявил Мэйтэй.

— И если уж удить, то выловить кита или русалку, иначе неинтересно, — добавил Кангэцу-кун.

— Да разве такие вещи ловятся? Никакого здравого смысла у этих литераторов.

— Я не литератор.

— Да? А кто же вы? Например, дельцам, как я, здравый смысл совершенно необходим. Знаете, сэнсэй, за последнее время я весьма обогатился здравым смыслом. Вращаешься в таком обществе и сам становишься таким.

— Каким это таким?

— И знаете… вот с сигаретами… Пока куришь «Асахи» или там «Сикисима», никто на тебя внимания не обратит. — И Сампэй-кун достал и закурил египетскую сигаретку с золоченым мундштуком.

— Откуда у тебя деньги на такую роскошь?

— Денег у меня еще нет. Но я думаю где-нибудь их раздобыть. Когда куришь такие сигареты, тебе не могут не доверять.

— Отлично, — обращается Мэйтэй к Кангэцу. — И хлопот никаких. Добывать деньги, пользуясь доверчивостью людей, легче, чем шлифовать твои шарики, Кангэцу-кун. Просто комфортабельный способ.

Кангэцу не успел ответить, как Сампэй-кун вскричал:

— А, так это вы и есть Кангэцу-сан? Вы так и не стали доктором? Ну, тогда возьму я.

— Доктора?

— Нет, барышню Канэда! Мне, разумеется, неудобно перед вами, но родители так настаивают, что я согласился. Меня только беспокоило, как я оправдаюсь перед вами.