Не знаю, как кому, но мне этот процесс, точнее, его формы, внушает даже некий оптимизм. Прежде всего – откровенным отказом творцов и идеологов этого «дискурса» от эстетических претензий. Причем, что особенно приятно, делается это как бы по молчаливому соглашению – типа: мы понимаем, что такого, например, художника, как Проханов или, скажем, Мамлеев, нет. Есть пассионарная личность, пламенный борец с инородной нечистью и либералами, и есть эзотерический писатель, то есть как мастер слова он (см. роман «Московский гамбит») беспомощен откровенно, но зато какая смелость в выборе сюжетов, какое тематическое расширение в литературе! И опять-таки Запад признал, кто-то во Франции даже написал, что Мамлеев в русской литературе – второй после Достоевского.

То есть речь идет уже не о собственно литературе, а об идеологических играх (кто круче?) в новейшей литературе, становящихся для журналистов единственной ее метой. Тут ведь главное, чтоб литература эта не «оказалась захватана, залапана людьми негативными – от «постмодернистов» до антисоветчиков», как пишет автор «Независимой газеты». А что касается эстетики, то бог с ней, с эстетикой. Не нашего ума это дело. Нам бы идейку свою провести. Продать, в смысле.

Ну и какие у меня к ним могут быть претензии? Что мне делить с ними?

Игры в радикалов Полемические заметки

Сергей Чупринин. Свободные радикалы // «Знамя», 2003, № 9

«Свободные радикалы» – статья, представляющая и анализирующая наших левых и прочих радикалов в литературе как явление. По широте охвата и проработанности фактов статья фундаментальная. Полемической своей тональностью провоцирующая на продолжение разговора – уточнение, прописывание, переформулирование, оспаривание отдельных положений. Чем, с благодарностью коллеге за представленную возможность, я и займусь.

...

Чупринин:

«Вот поди ж ты: ни порядка в России пока еще нет, ни сытости, а молодые бунтари, ниспровергатели буржуазного порядка, буржуазной сытости, уже народились.

Причем, как у нас исстари заведено, народ, слава тебе Господи, безмолвствует, и воду мутит интеллигенция. В первую очередь так называемая творческая… <…>

Ей стало вдруг скучно. Ей снова потребовались потрясения. Или хотя бы встряска».

«Я плохо, признаться, верю в то, что проект по радикализации российского общественного мнения удастся».

Чупринин исходит из того, что наши литературные радикалы пытаются противостоять не только либералам-гуманистам, но и как бы нынешним общественным вкусам, общественному мнению.

То есть – страшно далеки они от народа.

...

«Уж каких только пощечин общественному вкусу они не…»

Они, кстати, и сами про себя, похоже, так думают. И потому становятся в гордую позу противостояния.

Но меня, например, занимают некоторые странности в этой позе.

Чем же именно наши радикалы пытаются противостоять обществу?

Борьбой за право изъясняться матом? Но мне трудно представить, что это может напугать наше общество.

Призывами к «сексуальной революции»? То бишь (в нашем варианте) к максимальному упрощению, облегчению всех и вся в этой сфере: траханье – оно и есть траханье, чего рассусоливать? А чего и кого здесь призывать-то?.. «Да ладно тебе», – говорит американке, которую, только-только познакомившись, заваливает в постель Данила, обаяшка-бандит из фильма эстета Балабанова, фигура для нынешних россиян культовая, объединившая в поклонении себе всех – от братков до «Идущих вместе», которые поставили душегуба Данилу в своей «первой тройке» рядом с Путиным и Плисецкой.

Или требованием, высказанным в соответствующем манифесте питерскими эстетами, негритоса называть негритосом (что, естественно, подразумевает также возвращение права гражданства в нашей публичной речи слову «жид» и наделение таким правом слов «чурка» и «черножопый»)? Да кто бы спорил! Социологический опрос, проведенный после царицынского погрома в Москве, засвидетельствовал симпатии к погромщикам у подавляющего большинства опрошенных. Не остановила даже реальная кровь.

Или кто-то думает, что можно всерьез шокировать нынешнее общество, проклиная Ельцина с Чубайсом, а 90-е годы называя «позорным десятилетием»? Или можно пугануть страну портретами Ленина – Сталина – Берии, Лукашенко или Гитлера?

Что там у них еще? «Убивать – это сладко», – у «экслибристов» и «Да, смерть!» – у нацболов? Этим что ли пугать общество (см. перечисленное выше)?

Ну и как быть с позой противостояния? Противостояния не кучке либералов-гуманистов, даже в среде интеллигентов-гуманитариев ставших белыми воронами (новая интеллектуальная мода на легкую фашизоидность соблюдается сегодня даже в самых респектабельных изданиях), а обществу в целом?

Гордую позу противостоящих я вижу. Не вижу противостояния.

Я вижу – нет, не бунтарей, куда таким в бунтари, – я вижу людей, торопящихся выполнить наметившийся социальный заказ.

Людей, которые переводят в де юре уже существующее де факто.

И которые при этом зачем-то сильно жеманятся и принимают героические позы.

И я бы не ставил в один ряд имена Ольшанского, Пирогова, Топорова и проч. с именами «угрюмых мыслителей» из «Спецназа России» – К. Крылова, например, или Е. Холмогорова, или М. Ремизова. Это люди серьезные, они не играют, не самоутверждаются, как первые, на фоне «трусливых обывателей» и «ретрансляторов общечеловеческих ценностей» – они делают серьезную работу: вырабатывают идеологию для грядущей Силы. Они очищают общественное сознание от мусора общечеловеческих ценностей. Ну, скажем, от понятий дореволюционного и отчасти советского – хотя бы на уровне деклараций – кодекса чести русского офицера или от понятий коллективной ответственности, общенациональной нравственности:

...

«Мерзейшая идея «национального покаяния», парализовавшая умы лучших русских людей и стоившая нам…

позора, унижения, насмешек и издевательств всех народов, была измышлена именно Солженицыным», – Крылов.

Они предлагают свой образ России, которому все это общечеловеческое, общегуманное противопоказано. Они последовательны; они знают, что дело их правое, и они победят – разного рода поведенческие и прочие табу, которые накладывает культура на общество, бывают обременительными, и освобождение от этих табу большинством всегда принимается с благодарностью.

Соседство же на страницах одного издания («Консерватор») «угрюмых мыслителей» – «спецназовцев» и наших радикалов-игрунцов выглядело необыкновенно выразительно. Прочитайте хотя бы помещенные на одной газетной полосе (№ 18 (34), 2003) упомянутую выше отповедь Крылова Солженицыну и его бредням о национальном покаянии, ну а следом почитайте извилисто, говорливо, с оглядками и приседаниями написанное послесловие-комментарий к этой статье Ольшанского, и вы почувствуете, у кого позиция, а у кого – позиционирование. Кто выступает как часть грядущей Силы, а кто – ее обслугой. Кто готовит почву для «нового сильного оппозиционного лидера», должного сменить нынешних, «милых», но «никчемных», а кто путается у них под ногами с зудом литературного самоутверждения.

...

«Опасность, которую несут свободные радикалы, угрожает не столько обществу, сколько искусству, вернее, общераспространенному представлению об искусстве».

В своей статье Чупринин не цитирует,

...

«как положено, художественные книги наших свободных радикалов.

Причина проста: таких книг нет. Или… почти нет».

Те же, которые есть,

...

«не только цитировать, но и читать не интересно.

Отчего?

Да оттого, простите, что эти авторы… средне-, а чаще так и вовсе малодаровиты».