Разумеется, оставить подводную лодку типа «С» для выполнения секретных миссий в обстановке надвигающейся новой мировой войны было крайне соблазнительно. Во-первых, официально эта лодка давным-давно была затоплена в Атлантическом океане и её как бы вообще не существовало. Во-вторых, лодки типа «С» имели огромный радиус действий, и поэтому субмарина Египко, как никакая другая, могла быть использована для дальних разведывательно-диверсионных походов. В-третьих, никто никогда не смог бы доказать, что официально не существующая испанская субмарина принадлежит СССР, так как никакой советской маркировки ни на одном из механизмов не было. Вспомним, как описывал механизмы С-2 Египко:
«Сама лодка по конструкции была «интернациональной». Главное оружие корабля, итальянские торпеды, давно не проверялось, перископы были английскими, двигатели и гирокомпас — немецкими».
Для разведывательной субмарины это было как раз то, что надо! Попробуй-ка определи, кому принадлежит данная подводная лодка, когда на ней есть механизмы со всей Европы, но нет даже заклепки из СССР!
Для сохранения секретности при дальнейшей эксплуатации испанской субмарины в обязательном порядке должно было соблюдаться важнейшее условие — лодка должна была быть подчинена не военно-морскому флоту, а одной из спецслужб государства. Комплектоваться, снабжаться и базироваться она должна была обязательно отдельно ото всех. Наименьшей проблемой из существовавших была комплектация личного состава. В период массовых репрессий исключить из состава ВМФ нескольких опытных моряков-подводников, официально объявив им по «10 лет без права переписки», особого труда не составляло. Что касается организации снабжения и базирования подводной лодки, это было достаточно сложно. Однако игра стоила свеч.
Где в точности базировалась самая секретная субмарина (или секретные субмарины) Страны Советов, неизвестно. Возможно, на Балтике, хотя при скученности кораблей в период 1942–1944 годов сохранить существование лодки в тайне было крайне сложно. Возможно, на Севере, в одной из бухт Кольского полуострова. Вспомним, что ещё в 1940 году в Западной Лице, в бухте Большая Лопатка, существовала немецкая база «Норд». Там имелись и соответствующая береговая инфраструктура и причалы, специально приспособленные для базирования подводных лодок. Любопытно, что официально корабли Северного флота в годы войны там не базировались. И хотя бои с немцами шли недалеко от Северной Лицы, бухты всё время находились в наших руках.
Итак, появление субмарины Египко с грузом золота в Кронштадте имеет под собой высокую степень достоверности. Но был ли Египко тем единственным, кто, рискуя жизнью, вывозил под водой в СССР испанское золото?
Таинственный подводник Бурмистров
Познакомимся поближе ещё с одним из командиров подводных лодок, получивших за Испанию звание Героя Советского Союза, И.А. Бурмистровым. Начнём с того, что сама посылка его в Испанию уже не была случайностью. Основания для того, чтобы послать именно Бурмистрова, были у руководителей СССР весьма основательные. Дело в том, что в 1936 году, командуя подводной лодкой А-2, Бурмистров установил рекорд автономности для лодок этого проекта, превысив нормы автономного пребывания вдвое! Это значило, что он умеет выжимать из своей подводной лодки всё возможное, а при необходимости совершать длительный океанский переход на грани невозможного. Именно по этому принципу отбирался в Испанию знаменитый рекордсмен автономных плаваний Египко. По этому же принципу отобрали и Бурмистрова. Итак, оба отобранных командира лодок были известны именно как асы автономного плавания, способные значительно превысить все нормы пребывания в море. Но почему в критерий отбора командиров лодок был положен именно этот факт их подводной службы? Мало ли было в советском ВМФ других грамотных командиров, мастеров торпедных атак. Но мастера торпедных атак руководителей советского государства в данном случае не заинтересовали, а заинтересовали те, кто умел вдвое превышать нормы нахождения подводных лодок в море. Согласитесь, критерий отбора несколько странный для отправляющихся на театр боевых действий, где расстояния между базами исчисляются несколькими сотнями миль и никаких дальних переходов вроде бы не планируется.
С определённой долей осторожности можно предположить, что вариант вывоза испанского золота планировался ещё до отправки Египко и Бурмистрова в Испанию.
В личном деле И.А. Бурмистрова, хранящемся в Центральном военно-морском архиве, есть интересные записи. В юности Бурмистров воевал в составе частей особого назначения (ЧОН), которые замыкались на ЧК и ОГПУ. Это доказывало его личную преданность спецслужбам, проверенную в боевой обстановке.
В наградных листах подводника записано, что орден Красного Знамени он получил в феврале 1937 года «за мужество и отвагу, проявленные при выполнении интернационального долга в Испании». С орденом Красного Знамени всё ясно и понятно — его дали за Испанию.
Однако в отношении следующей награды такой ясности нет. Звание Героя Советского Союза капитану 3-го ранга И.А. Бурмистрову было присвоено «за мужество и героизм, проявленные при выполнении специального задания командования». В наградном листе нет ни слова об Испании, зато говорится о некоем специальном задании. Что это было за спецзадание, за которое Бурмистров стал Героем Советского Союза, причём, заметим, самым первым из советских подводников? При этом данное специальное задание, судя по наградному листу, никак не связано напрямую с выполнением интернационального долга в Испании.
Вот что пишет о боевом пути в Испании Бурмистрова Н.Г. Кузнецов:
«Желая помочь испанским товарищам, я попросил своё начальство направить в Испанию нескольких опытных подводников. Приблизительно в феврале 1937 года в Картахену прибыл И.А. Бурмистров. Ему и было поручено выяснить причину неудачных действий лодок и, если потребуется, взять на себя командование одной из них. В Картахене тогда находились две подводные лодки. Вот на них-то, засучив рукава, и начал трудиться наш доброволец-подводник. Сначала он возмущался порядками на лодках и говорил, что «при таком содержании материальной части можно затонуть и в гавани», но это не было для нас новостью, и ему пришлось делать всё возможное при существующем положении дел. Я предложил ему выбрать любую лодку и готовиться к боевой операции. Тем более что крейсер «Канариас» тогда уже частенько выходил из Гибралтара в Средиземное море и даже иногда базировался на Пальму, на острове Мальорка. Не помню, сколько времени ушло на подготовку лодки, но в назначенный день и час лодка С-1 под командованием Бурмистрова вышла в направлении Балеарских островов. Она должна была атаковать противника у входа в Пальму. Несколько дней спустя лодка вернулась в базу, и командир рассказал следующее: лодка удачно выбрала место для наблюдения за крейсером противника, но уже на следующий день обнаружила, что над ней постоянно висит самолёт-разведчик, а затем появились бомбардировщики и начали её беспокоить, сбрасывая свой смертоносный груз. Командир попытался маневрировать и, уйдя на глубину, сменить позицию, но повторилось то же самое. После осмотра Бурмистров заметил, что за лодкой тянется масляный след, по которому её и находят самолёты. К этому времени за лодкой уже была организована серьёзная охота.
Ничего не оставалось, как возвращаться. «Пробовал я уходить на глубину, — объяснял командир, — но и это не помогло». Да и понятно, если лодка оставляет масляный след, то он обязательно всплывёт на поверхность, и такая мера, как погружение на большую глубину, не поможет. Вернувшись, лодка встала на ремонт, занимаясь одновременно боевой подготовкой.
Спустя некоторое время Бурмистров получил более сложную и ответственную задачу: пройти через Гибралтар, найти и атаковать противника в северных водах и у его базы Эль-Ферроль. Лодка дважды прошла через Гибралтар в погруженном состоянии, но успехами похвастаться не могла. Материальная часть действовала плохо. Один за другим механизмы выходили из строя, и лодку пришлось вернуть в Картахену. Нужно отметить, что наши добровольцы-подводники оказывались в более тяжёлых условиях, чем те, кто воевал на надводных кораблях. На подводных лодках они выступали в роли командиров, а не советников, не зная как следует иностранной техники, и вынуждены были часто командовать через переводчика, пока не осваивали десяток-другой самых необходимых команд».