– Хороший он человек, задушевный я бы сказа, – кивнув головой, отозвался Орлов, – жив значит. Ну и слава Богу! И где же он живет теперь?

– Да, живет в штате Иллинойс, даже поселение там организовал в месте уединенном.

– Эх, Россия-матушка, – со вздохом проговорил поручик, – сколько достойных сыновей твоих, рассеяно и раскидано по всему миру. Может так сложиться, что и для нас бой предстоящий последним будет, под этими стенами, и никто не узнает про это. Но верю, что рвем жилы мы тут из последних сил, живота своего не жалеючи не напрасно.

– Нам только и остается, уповать на волю Господа, – кивнув, пробормотал казак, крестясь, – на то, что дозволит нам вернуться в Родину. Дозволит пересилить все наши беды.

– Спасибо еще надо сказать, союзникам нашим, – отозвался поручик, – за то, что с нами все тяготы разделяют. Где вольно, а где и не вольно, где и вовсе смерти в глаза смотрят с нами вместе.

– Мы и в страшном сне себе представить не могли, что придется в такую передрягу попасть, что наш Харли такую смерть примет, – пробормотал Бен. – Упокой, Господи его душу.

Орлов посмотрел на американца, чиркнув спичкой, прикурил окурок сигары и твердо произнес:

– Вот доберемся до Ново-Архангельска, буду хлопотать перед самим Максутовым, о денежном вашем вознаграждении, за помощь вашу неоценимую.

– Да, будет тебе, генерал, из нас героев делать, – буркнул Джон, махнув рукой. – Так уж сложилось, что народы наши, должны помогать друг другу в лихолетье. Наш народ никогда не забудет то время, когда решалась судьба неделимости наших Штатов, и когда только Россия поддержала нашу не делимость, Только Россия, вступилась за нашу целостность, твердо и решительно.

– Верно, Джон говорит, – поддержал товарища Бен, – у нас до сих пор газетчики пишут, про нашу близость. Да и по духу мы, очень одинаковые!

– Будем надеяться, что народы наши, всегда будут жить в мире и согласии, – кивнув, вымолвил Орлов. – Ну, а теперь давайте еще раз повторим все, что мы делаем в случае нападения, на тот случай ели дерзнут нас на прочность проверить.

Обсудив все возможные варианты развития событий, и еще раз проговорив о том кто, что делает в той или иной ситуации, защитники блокгауза стали ждать. Это все, что им оставалось в сложившейся ситуации.

Когда уже совсем стемнело, а среди хмурых туч стало угадываться звездное небо, внезапно лес за частоколом взорвался ружейным залпом. В ту же секунду из лесной чащи, используя тонкие жерди, на забор, буквально взлетело до полусотни индейцев. Под гортанные, отрывистые крики они как горох стали сыпаться во двор форта, с воплями и улюлюканьем бросаясь к блокгаузу.

– Пли! Пли! – закричал с ненавистью Орлов, стреляя из винтовки. – По бомбам бьем!

Залп из винтовок по блокгаузу, не причинил защитникам никакого вреда, и они открыли ответный огонь. Но темное время суток сделало свое дело, осложнив ведение прицельного огня, а значительный перевес в живой силе, позволил наподдавшим довольно быстро приблизиться к бойницам форта. И уже через пару минут, перекошенные лица атакующих, стали мелькать за бойницами, в клубах сгоревшего пороха.

– Кто видит бомбу? Огонь по бомбе! – закричал Орлов, разряжая в наподдавших два револьвера одновременно.

Его вопрос мгновенно утонул в грохоте выстрелов и в истошных криках нападавших. Тогда расстреляв патроны, он бросил револьверы и, схватив винтовку, бросился на второй этаж. Где клубы густого порохового дыма относились боковым ветром, что позволяло прицелиться и произвести верный выстрел по схрону с пороховой бомбой. Заняв позицию, он быстро перезарядил винтовку, тщательно прицелился и выстрелил. Но к его удивлению и ужасу ничего не произошло. Он еще несколько раз перезаряжал с остервенением винтовку и нажимал на курок, не обращая никакого внимания на противно свистевшие вокруг стрелы и пули, но заложенный заряд не подрывался.

Внезапно среди грохота боя и мощных, тупых ударов чем-то массивным в двери, он уловил какое-то движение сзади. Обернувшись, он вдруг увидел одного из нападавших, неизвестно каким образом, оказавшимся на втором этаже, с занесенным над головой для броска дротиком. Едва успев увернуться от смертоносного железа, которое с характерным хрустом воткнулось рядом, поручик тут же сцепился с напавшим на него в прыжке индейцем. Хрипя и давясь от кашля, Орлову с трудом удалось разжать вцепившиеся в горло руки, выхватить из-за голенища сапога нож и два раза нанести смертельные удары в бок оседлавшему его индейцу. Тело, которого мгновенно обмякло и, забившись в смертельной агонии, сползло на пол.

Морщась и тяжело дыша из-за клубов сгоревшего пороха, который поднимался с первого этажа, поручик с трудом встал и, шатаясь, вернулся к бойнице. Сверху было хорошо видно, что уже все нападавшие успели пересечь двор форта, и теперь часть из них пыталась выбить бревном двери, в то время как другая вела плотный огонь по бойницам, не давая защитникам вести ответный огонь. Защитников блокгауза спасало лишь то, что входные бревенчатые двери, имели надежные кованые запоры, а бойницы располагались гораздо выше человеческого роста.

– Сейчас, сейчас, – хрипел офицер, заряжая винтовку.

Проведя медленно ладонь по лицу, он тщательно прицелился и плавно нажал на курок. На какое-то мгновение, огромная яркая вспышка осветила все вокруг, обдав нестерпимым жаром. А уже в следующее мгновение, взрывная волна швырнула его с чудовищной силой к противоположной стене.

Придя в себя, поручик, долго жмурившись, тряс головой, пытаясь понять, почему так стало тихо. С трудом поднявшись по стене, опираясь на ствол винтовки как на костыль, он доковылял до ближайшей бойницы. Огромное серое облако сгоревшего пороха, медленно перемещалось в сторону скал, словно чудовище из народных сказок, сделавшее свое черное дело и теперь спешившее унести с собой чужие жизни. В целом расчет оказался верным и в очередной раз подтвердил свою эффективность. Взорванная пороховая бомба, начиненная волчьей картечью, переломила ситуацию в корне – атака индейцев захлебнулась. Большая часть наподдавших осталась лежать у блокгауза, получив ранения и контузию различной степени тяжести. И уже не представляя реальной опасности для защитников. Десятка два уцелевших чугучей, довольно проворно бросилось обратно к частоколу, перемахнув через который растворились между деревьев.

– Аминь, прости, Господи, – прошептал Орлов перекрестившись.

На первом этаже все еще висел пороховой дым, а сами защитники с трудом приходили в себя, оглушенные и потрясенные силой взрыва. Медленно, прихрамывая на левую ногу, Орлов обошел все бойницы, внимательно осматривая территорию форта. И только убедившись в том, что опасность действительно миновала, обессилено опустился на пол, рядом с урядником.

– Злая была атака, – прохрипел тот, отплевываясь от сажи.

– Ну, мы-то с тобой и страшнее видали, – отозвался офицер, пытаясь прикурить, дрожащими руками окурок сигары. – Скажи, почему бомбу не зажег, как уговаривались?

– Виноват, ваше благородие, – с жаром зашептал казак, – приказ ваш слышал, палил многократно. В толк никак не возьму, толи глаз фальшивил, толи палец на курок не так ложился.

– Ладно, не вини себя, я тоже стрелял многократно, еле зажег ее окаянную. Мой это грех, не учел я, что мы здесь в низине, из-за этого дым пороховой быстро-то не выветриваться. Да и наподдавшие мелькали как на ярмарке, еле рассмотрел, куда палить надобно. Ты ранен как я посмотрю?

– Да, это ерунда, рикошетом руку зацепило, – отозвался тот, – Бену вон в голову прилетело и в живот досталось.

– Есть еще пораненные? – уточнил Орлов вставая.

Как оказалось, все защитники, кроме Бена, имели легкие и касательные ранения. Проверив ранение Бена, поручик покачал головой и, помогая Джону, делать перевязку проговорил:

– Ранение скверное, воды нельзя давать…, будем уповать на милость божью и на скорейшее прибытие наших солдат. Держись, американец, силы экономь, верю, что все у тебя будет хорошо…, немножко уже ждать осталось.