А какой славой пользовались русские рыбаки в то время, сообщает древняя литовская сказочка о том, как «…русские мужики, ловкие рыбаки, знают тайну отпирать пещеру (подводную), куда прячется рыба от рыбаков, и потому-то им всегда как нельзя лучше удается лов рыбы… Русский мужик, придя на озеро Катежирис, окунулся в воду, отпер подводную пещеру и вернулся на поверхность, держа в зубах замок. С того времени озеро (что неподалеку от города Крожа в Жмуди) стало изобиловать рыбой…»

Мудрый политик Александр Новгородский сумел приобрести доверие Батыя. Нож завоевателя был отведен от груди северных русских земель, где новгородский князь положил начало объединению русских людей, их подготовке для борьбы с татарским игом, завершившейся победой полтораста лет спустя… Он не пошел «завоевывать вселенную» вместе с Батыем (как того требовал основатель Золотой Орды), а сумел убедить татарского владыку, что ему необходимо оставаться хранителем северных границ «Батыевой вотчины» — Северной Руси. И в то время как татарский завоеватель отправился в поход на Запад до «Последнего моря», прозорливый Александр спас Русь от дерзкой попытки немецких авантюристов проникнуть в сердце России и, лишив Русь выхода к Балтийскому морю, торговых путей и связей, превратить Русь в свою колонию…»[231]

«…Был 1239 год, только что войско хана Батыя прошло по Северной Руси, разгромило города и села, ушло на Юг в Черноморские степи, уведя с собой в тяжелую неволю много пленных. Это наше несчастье вызвало радость соседей.

В 1240 году, по призыву Дерптского епископа, ливонские рыцари из Риги, в компании со всякими авантюристами, напали на Изборск и захватили его; двинувшись дальше, после недельной осады они овладели Псковом. Одновременно с ними на Северную Русь стали наступать датчане и шведы… Римский папа Григорий IX возвестил «крестовый поход» против «диких язычников финнов и неистовых русских еретиков»… Во главе «священного ополчения» стал королевич Биргер, зять шведского короля… Летописец того времени пишет: «…неприятель собра силу велику, мастеры и бискупы, и свея, и мурамант, и сумь, и емь, и наполни корабли многи зело плков своих, и подвижени в силе велицей, пыхая духом ратным, и прииде в реку Неву, и сташа усть Ижоры, шатаяся безумием своим…»

Новгородцы, пробравшись лесными тропами, стремительно набросились на неприятеля, «не давая им, — по выражению летописца, — опоясать мечи чресла свои…». Впереди всех бился князь Александр «и самому королю, — говорит летописец, — возложи печать на лице острым мечом своим…». Множество неприятелей было перебито, «…остаток, побеже посрамленный… в тое нощи побегоша все… восвояси…».

Ливонские рыцари, завладев Псковом, продолжали набеги, строя новые планы захвата русских земель. Но через два года после Невской битвы прибалтийские немцы были разгромлены в знаменитой битве на Чудском озере[232]… Услыхав о подвигах Александра, встревожился и Батый, потребовал его к себе в Золотую Орду. Александр… (как до того его отец князь Ярослав) поехал в низовья Волги с несколькими телегами «сребра и злата» и выкупил из татарской неволи многих русских пленных[233]. Эти поступки сделали имя Александра Ярославича любимым в народе. Его считали истинным защитником Родины и ходатаем за обездоленных, попавших в татарскую неволю. Помнит его русский народ и сегодня…»[234].

Живописности картин и достоверности персонажей в повести В. Яна о юности Александра Ярославича способствует то, что автор жил на Прибалтийских землях, бродил по Новгородчине, где видел описываемые им места, встречался с людьми, какие могли стать прототипами некоторых его героев.

Гимназические годы писателя прошли в Риге и Ревеле (Таллинне), где, кроме возвышающихся и ныне крепостных стен и костелов, высились сохранившиеся феодальные замки и дворцы с гербами «прибалтийских баронов», потомков крестоносцев.

Отец писателя, инспектор и директор мужских гимназий, воспитывал своих детей и учеников в патриотическом духе и, не ограничиваясь курсом гимназических знаний, в летние месяцы выезжал с гимназистами на места, где происходили памятные события отечественной истории. «Была устроена поездка, — вспоминал В. Ян, — в Нарву, Юрьев (Тарту), Псков; оттуда пароходом по Чудскому озеру. Мы останавливались возле Псково-Печерского монастыря, близ которого видели в лесу деревянных идолов крестьян-эстонцев «полуверцев», молившихся православным иконам и тайно поклонявшихся своим древним языческим богам. Пароход специально остановился близ «Вороньего камня», у которого, по преданию, произошло «Ледовое побоище», откуда Александр Невский наблюдал за битвой и мы видели место разгрома армады тевтонских завоевателей…»

После окончания Петербургского университета В. Ян в «мужицкой одежде» с котомкой и посохом отправился «ходить по России». Начал он свои скитания «…с древнего Новгорода. Оттуда прошел берегом Ильмень-озера к Югу» по новгородской земле. «Я шел в деревню потому, — вспоминал В. Ян, — что меня тянуло бродить среди толпы, сблизиться с народом, великим, загадочным, таящим в себе неизмеримые силы, которому все мы, интеллигенты, должны служить»[235].

В очерке «Святое беспокойство», напечатанном в 1942 году газетой «Кызыл Узбекистон» (в Ташкенте, на узбекском языке), В. Ян писал: «В корреспонденции ТАСС от 26 октября, при описании ожесточенного боя сталинградцев с наступающими немецко-фашистскими войсками, упоминалось одно имя, прославленное в веках: «…на одном из участков Сталинградского фронта сражается рота автоматчиков, которой командует Александр Невский. Этот девятнадцатилетний юноша, решительный, смелый командир, сочетая риск с точным расчетом, внезапно атакует врага и наносит ему сильные удары… Четыре раза был ранен А. Невский, но не покинул поле боя. Его знакомая бойцам фигура во время сражения появлялась в самых опасных местах…».

Таков же был 700 лет назад новгородский удалой богатырь, князь Александр, прославивший на Неве и Чудском озере победами свое юное имя… Только впоследствии (в XV–XVI веках) при его «приобщении к лику Святых» он был канонизирован православной церковью, как «Невский». При жизни он так не назывался. Современники называли его «Беспокойным» — уж очень он за родную землю «беспокоился», и говорили, что князь очень «сечу любит», т. е. «сечет» (рубит) врагов…

…И «беспокойный» юноша Александр Новгородский и Сталинградский Александр Невский являются образцами истинных героев, на которых держится Родина, ее спокойная вера в непобедимость, величие и дальнейший расцвет…»

Александр Ярославич, Беспокойный князь Новгородский, был одним из любимых героев автора — «богатырей духа», и когда книга уже была в производстве, тяжело больной В. Ян записывал: «…О! Если бы я мог еще ярче описать победы Александра Невского!..» (22.V.50 г.), «… стараюсь выправить Александра Н., хочу показать его необычайным, молодым, пламенным…» (14.XII.50 г.), «…у меня в плане: закончить битву на Омовже, в которой участвовал 15 летний Александр…» (20.VI.51 г.), «…написать новое начало повести «Юность полководца». Создать совсем новое, без монахов, вековой старины, чтобы это действительно была юность во всех отношениях!..» (22.VIII.51 г.). «состоялось чтение «К «Последнему морю»»…а чтобы написать это потребовалось 10 лет труда, радости и огорчений!..» (22.VIII.51 г.), «…хочу написать книгу… о великих сражениях, менявших ход истории, победах, одержанных не посредством превосходства сил, а искусством полководца, его изобретательностью, смелостью… Таков был Александр Невский в битвах на Неве и Чудском озере…» (15.Х.52 г.).

Повесть «Юность полководца (Александр Невский. XIII век)», впервые изданная в 1952 году «Детгизом», переиздавалась 15 раз, переведена на многие языки, насчитывает десять зарубежных изданий.