На точность восприятия времени влияют и возрастные особенности ( Фресс, Пиаже , 1978; Коновалов, Бурковецкая , 1983; Дмитриев , 1969, 1980; Федотчев , 1984; Сурнина, Лупандин, Нежица и др., 1994; Сурнина, Лупандин, Пустуева, Нежица , 1995; Бушов, Несмелова , 1994; Гареев , 1980, 1987; Линяускайте , 1989; Рубинштейн , 1989; Arlin , 1989). Многочисленные исследования показали, что с определенной стадией онтогенетического развития связана способность к определенным формам оценки времени. Так, уже к 6–7 годам дети могут точно отмеривать короткие временные интервалы, но переоценивают их словесно в несколько десятков раз. В полной мере способность к адекватной оценке времени формируется у детей к 15–16 годам. Снижение точности осознанной оценки происходит к глубокой старости ( Дмитриев , 1980; Дмитриев, Войтюкова , 1973; Гареев , 1977, 1980, 1987). А. Линяускайте (1989) считает, что восприятие времени в диапазоне коротких интервалов имеет инвертированную U-образную форму. С 7 до 24 лет происходит улучшение показателей (повышение темпа и точности оценки), а к 60 годам – ухудшение.
Немаловажное влияние на характер временной перцепции оказывают индивидуально-типические и индивидуально-психологические особенности воспринимающего субъекта. Установлена связь между характером временной перцепции и частотой сердечных сокращений ( Лисенкова , 1966), скоростью угасания ориентировочной кожно-гальванической реакцией ( Бушов, Несмелова , 1994), биоэлектрической активностью мозга ( Джебраилова , 1995; Каменская , 1995; Фонсова, Шестова , 1997; Фонсова, Шестова, Шульговский , 1997; Лисенкова , 1966; Уткина , 1981). Показана взаимосвязь между особенностями темперамента и характером временной перцепции ( Котов , 1961; Бушов, Несмелова , 1994), зависимость временных восприятий от особенностей мотивационной сферы ( Фресс, Пиаже , 1978; Будянский , 1984; Каменская , 1995) и таких когнитивных процессов, как память ( Коткова , 1983; Ornstein , 1969; Poynter , 1989) и внимание ( Zakay , 1989; Zakay, Tsal , 1989; Arlin , 1989; Jones, Boltz , 1989).
Известна также зависимость временной перцепции от эмоциональной сферы воспринимающего субъекта ( Рубинштейн , 1989; Sarason, Stoops , 1978; Tysk, 1984, 1985; Merey, Cohen , 1961; Lehmann , 1967). Установлено, что при словесной оценке маниакальные больные обнаруживают резко выраженную недооценку временных интервалов, а депрессивные больные дают их значимую переоценку ( Беленькая , 1948). При использовании метода «отмеривание» депрессивные больные, а также испытуемые с ситуационно обусловленной тревожностью недоотмеривают интервалы времени по сравнению с ремиссией или фоновыми исследованиями, у маниакальных же больных прослеживается противоположная тенденция ( Смольникова , 1989). Ю.М. Забродин с соавт. ( Забродин, Бороздина, Мусина , 1983, 1990) установил, что повышение уровня личностной и ситуативной тревожности сдвигает значение ошибок восприятия в сторону переоценки временных интервалов, при уменьшении уровня тревожности прослеживается тенденция к недооценке длительностей. И.А. Мусина (1993), выявляя уровень тревожности по характеристикам восприятия времени, пришла к выводу, что наибольшую точность оценки временных интервалов демонстрируют индивиды со средним уровнем личностной тревожности. При высоком уровне наблюдается тенденция к переоценке временного отрезка, а при низкой – его недооценка. Повышение и снижение ситуативной тревожности относительно его среднего уровня приводит к одновременным сдвигам субъективных оценок интервалов: к увеличению при высокой тревожности и уменьшению при низкой.
В ряде исследований выявлены закономерности временной перцепции в состоянии гипноза ( Гримак , 1978; Элькин, Козина , 1978), при влиянии необычных режимов суточной деятельности и лишении сна ( Лицов , 1986), при интоксикации лекарственными препаратами ( Вудроу , 1963; Fischer, Griffin, Liss , 1962; Thomas, Brown , 1974). Рассмотрена связь временного фактора в формировании измененных состояний сознания ( Каменская , 1997). Изучалось влияние профессиональной и учебной деятельности на точность восприятия времени ( Мармазинская , 1970; Болотова , 1974), исследовались особенности отражения времени в условиях воздействия статической нагрузки ( Смирнов, Конева , 1985). Выделенный в исследованиях Н.Н. Даниловой (1992) фактор состояния с высокой работоспособностью (активностью, напряженностью) оказался связанным с субъективным удлинением временных интервалов. Установлено, что повышение температуры тела может вызывать переоценку времени, а понижение температуры – наоборот, ее недооценку ( Bardeley , 1966).
Исследования в области субъективного восприятия объективно заданных микроинтервалов времени довольно продуктивны. Как видно из приведенных выше данных, накоплен богатый материал, способствующий пониманию механизмов временной перцепции ограниченных интервалов времени. Однако эти механизмы неприменимы к более длительным временным промежуткам – таким, как месяц, год, десятилетие.
Таким образом, в психологии восприятия разработка проблемы временной перцепции интенсивно ведется в трех направлениях: изучаются особенности функционирования «биологических часов», выявляются закономерности образования условных рефлексов на время, исследуются особенности восприятия времени при различных психических состояниях и в различных жизненных ситуациях.
5.2. Психологическое время личности и его особенности
По мнению Е.И. Головахи и А.А. Кроника (1988), для восприятия более продолжительных интервалов времени необходимо включение таких психических составляющих, как память, мышление, воображение. На их основе происходит интеграция конкретных восприятий и оценок времени, временных суждений, относящихся к прошлому, настоящему, будущему и, наконец, формирование осознанного отношения ко времени в целом. Наиболее полно, по мнению авторов, психологическое содержание проблемы времени зафиксировано в понятии «переживание», которое в свою очередь может быть названо психологическим временем.
Психологическое время значимо отличается от объективного, хронологического, людям свойственно ощущать время как плавно текущее или скачкообразное, сжатое или растянутое, пустое или насыщенное. На разных этапах онтогенетического развития люди по-разному относятся к прошлому, настоящему и будущему: молодым людям свойственна большая направленность в будущее, в пожилом возрасте более значимо прошлое, имеет место ретроспективная направленность мотивов. Н.Н. Брагина и Т.А. Доброхотова (1988) отмечают, что человек живет и взаимодействует с социальным и физическим миром в двух временах. С одной стороны, как любой другой реальный объект мира он вписан в мировое время, но с другой стороны, человек живет и в своем индивидуальном времени. Все происходящее во времени мира воспринимается через индивидуальное время субъекта. Е.И. Головаха и А.А. Кроник (1984) считают, что психологическое время – это реальное время психических процессов, состояний и свойств личности, в котором они функционируют и развиваются на основе отраженных в непосредственном переживании и концептуальном осмыслении объективных временных отношений между событиями жизни различного масштаба.
Одним из направлений в исследованиях времени личности стало рассмотрение психологических изменений человека в объективно-биографическом времени. Стержневым понятием здесь является понятие жизненного пути или индивидуальной истории личности. В.И. Ковалев, опираясь на исследования С.Л. Рубинштейна, Б.Г. Ананьева и Н.А. Логиновой, дает определение жизненного пути следующим образом: «Жизненный путь человека характеризует преемственную по своим стадиям природно-завершенную протяженность времени его жизни, объективно обусловленную возрастными природными изменениями человека и социально-историческими способами развития и осуществления его как личности. Жизненный путь – неповторимая жизненная линия данного человека с ее узловыми точками (средоточениями) – событиями, кардинально повлиявшими на его дальнейшее качественное изменение» ( Ковалев , 1988).