Сильные шумы винта впереди с правого борта. Быстро усиливаются. Разбудил командира. Вероятно, это большой торговый пароход проходит в расстоянии нескольких сот метров с правого борта.

Слабый звук взрыва далеко с правого борта.

Несколько слабых взрывов в том же направлении.

4.00. Произведен впуск, кислорода.

Снова тишина. Двери водонепроницаемой переборки открыты, так что из центрального поста все слышно и видно. Храпение спящих прекращается. Впущенный в 4 часа утра кислород значительно облегчает работу легких. Новая вахта борется со сном. Члены тела совсем одеревянели, а веки смыкаются в этом ужасно утомительном воздухе. Необходимо бодрствовать, двигаться, непременно что-нибудь делать, чтобы не заснуть, - выслушивать, проверять!

В середине центрального поста находится гироскопический компас, действующий в зависимости не от влияния силы земного магнетизма, а от свойства свободно подвешенного и быстро вращающегося гироскопа, обладающего способностью устанавливаться осью своего вращения в направлении север - юг.

Это «компас-матка», имеющая, так же «дочерей», которые при помощи электропередачи получают силу и направление от «матки». Одна «дочь» находится наверху в рубке около командира, другая, запасная, - в кормовом отсеке. Чисто магнитный компас не годится для подводной лодки, где такая масса железа. Только после появления гироскопического компаса подводные лодки начали предпринимать далекие морские переходы.

Молодой моторист отложил в сторону книгу и заговорил шопотом с одним старшим товарищем, много плававшим на подводных лодках. Моторист еще «совсем новичок», но очень любознателен. Это его первое дальнее плавание за войну, и целая куча вопросов поднимается в его молодой голове. Замечательно то, что, находясь на дне моря, ни один человек не решается говорить громко и смело. Может быть, чтобы не беспокоить спящих, да и тяжелый воздух затрудняет речь. Все эти ощущения отражаются на открытом лице молодого моряка.

«Слышал ли ты сегодня ночью бомбы?»

Другой равнодушно чистит медную планку, чтобы не заснуть.

«Нет, ничего я не слышал. Брось ты заниматься вещами, которые нас не касаются».

«Как ты думаешь, что это было, где-то далеко сильно гремело?» - продолжает говорить он топотом.

«Ну, да, юнец, но ведь этого никто не может знать. Эти бритты ищут нас днем и ночью. Может быть, это пароход напоролся на мину у берега и на нем взорвались котлы. Оттого и разные звуки взрывов. Под водой, знаешь ли, всегда что-нибудь случается, так что надо тебе к этому привыкнуть. На дне совсем тихо, как в могиле, и вдруг откуда-то появляется шум. Черт его разберет, что это такое! Может быть, другая подводная лодка работает ночыо. Ты всему этому научишься».

«Да, - отвечает юноша, - жутко здесь под водой. Как будто тихо, а все-таки не тихо. Точно мы зарыты глубоко в земле. И вдруг эти шумы, никто не знает откуда они и имеют ли отношение к нам. А если они найдут нас здесь внизу?»

«Ну, вот еще, - возражает умудренный опытом старый подводник, - они никак не могут найти нас здесь. Теперь ноябрь; вчера вечером, когда мы опускались на дно, на море было не совсем спокойно. Англичане не ангелы, они остаются дома, когда это можно. Мы здесь как у Христа за пазухой. Ты не бойся, мы уже видали разные виды. Два месяца назад мы целую ночь шли в подводном положении под английскими минами, когда нам нужно было выйти из Г ельголандской бухты. И ничего с нами не случилось. Нас не так легко поймать. Да, мой дорогой, много тебе придется испытать с нами! Но надо глядеть в оба, и затем для подводника главное дело - чутье и слух. Вот тогда ты станешь настоящим подводником. Но прежде всего... »

Беседа вдруг обрывается. Унтерофицер тоже прислушивается. Что- то чувствуется в тишине. Что-то повое, необычное, выводящее из равновесия. «Шт, шт, шт, шт...» - доносится откуда-то издалека. Оба вахтенные напряженно вслушиваются. Шум становится ближе и слышнее, что-то скрипит и поет. Это не пароход. Истребитель! Его можно различить по четким, быстрым ударам винтов.

«Разбудите командира, шум винтов истребителя с правого борта», - кричит лейтенант.

Через мгновенье мелькнули две золотые нашивки на рукаве, - это командир через переборку направляется к центральному посту. Никаких вопросов, и без них понятно, в чем дело. Ясно, что кто-то приближается. «Шт, шт», - шумят впнты. Все напряженно прислушиваются. Что-то происходит там наверху, но сделать ничего нельзя. Остается лишь надежда на нашу безопасность под водой.

«Зачем здесь в зимнюю ночь бродит истребитель?» - спрашиваю я самого себя.

Потом я обращаюсь к стоящему возле меня матросу: «Принесите-ка мне карту из моего письменного стола». Одновременно я смотрю на глубомер и компас. Глубина 46 м, на румбе 280°. Значит, все так же, как и вчера вечером».

«Сколько у нас в уравнительной систерне?»

«Десять тонн, господни капитан-лейтенант».

«Ну-ка, разбудите старшего инженера-механика. Это будет вернее. Приготовить к пуску главные электромоторы. Передать это распоряжение старшине Гютингу».

Приносят карту. Место нашей стоянки на дне отмечено штурманом кружком и крестом. Мы находимся на перекрестьи пеленгов Лонгшипс и Тери-Огон-Ор на северном борегу Корнуолиса. В сущности говоря, это вовсе не место для истребителя. «Шт, шт...», - молотят винты вблизи нас. Может быть он хочет дойти до Бристольского канала и там принять конвой? В этот момент шум винтов достигает максимальной силы. Прямо над лодкой слышатся их удары и шипенье. Потом шум постепенно стихает. Снова тишина. В глазах людей светится жизнь, и через несколько минут все приходит в норму. Кто же это наверху проходил ночыо? Откуда и куда? Вопрос, загадка, фантазия из морской глубины.

Пять часов утра.

«По местам стоять!» - кричит вахтенный на всю лодку.

Приказ повторяется по отсекам, спящие просыпаются. В 7 часов утра, перед рассветом, лодка должна находиться у самых берегов, на пути следования пароходов. До этого места еще 2 часа перехода. Кроме того, и лодка и наши легкие нуждаются в свежем воздухе. Сегодня нам предстоит долгое и утомительное плаванье в подводном положении среди дозорных судов. Пошатываясь проходят мимо сонные фигуры, направляясь к своим местам. Старший инженер-механик появляется в центральном посту. Лодка оживает.

«Команда стоит по местам, главные электромоторы готовы», - докладывает он командиру.

«Хорошо, откачать из уравнительной!»

Уравнительная - это большая систерна внутри прочного корпуса, которая может принять около 20 т воды. Подводная лодка на дне моря не ставится на якорь, а делается «тяжелой» в момент покладки на грунт; для этого в уравнительную систерну впускается около 10 т воды, и лодка плотно ложится на грунт, не будучи в состоянии самостоятельно перемещаться. Винты лодки находятся на несколько метров выше киля, так что они не могут ударяться о дно моря. «Откачать десять тонн из уравнительной» - это значит, что то же самое количество воды, которое вчера вечером было принято для прижатия лодки к грунту, теперь опять должно быть откачано.

Начинают работать большие насосы, они выталкивают «весовую воду» за борт в несколько минут. Насосы эти должны быть очень мощные, чтобы выполнить такую работу при давлении воды на больших глубинах.

«Десять тонн откачано», - поступает доклад.

«Оба электромотор, вперед, малый ход! Как на румбе? 280 градусов? Хорошо, держать 280 градусов!»

Слышно, как работают электромоторы. Подводная лодка начинает дрожать, стрелка глубомера немного передвигается. Но странно: она колеблется, не отклоняясь все же от 46 м. Лодка не желает оторваться от грунта. Само по себе это явление не представляет ничего особенного.

Очень часто при мягком илистом дне подводная лодка заносится илом в несколько часов, поэтому она и не может сразу оторваться от грунта.

«Оба электромотора, стоп! Что за странность?!» - говорю я.

Судя по карте, мы здесь стоим на «песке и ракушках». Ведь мы же откачали то же самое количество воды, какое приняли в уравнительную систерну вечером, значит, лодка должна оторваться.