Вечер обещал закончиться всеобщим трахом.

«А нужно ли мне это?» – спросила себя Вика. И выскочила в коридор.

Пока она впотьмах искала выключатель, к ней на плечо легла чья-то влажная рука.

– В активном поиске, малышка? – услышала она за спиной.

Бывают же такие дебилы! Вика развернулась:

– Ты обращаешься ко мне?

В темноте она не могла разглядеть этого ушлепка.

– У тебя классное тело. Ты, наверное, хороша в постели, – сказал он заплетающимся языком.

– Жалоб пока не поступало, – ответила Вика.

Он прижал ее к стене:

– Пойдем, покажешь, – и принялся грубо тискать за грудь одной рукой, вторая рука полезла между ног.

Изо рта у него мерзко пахло перегаром, а руки были липкие. Вику затошнило. Она двинула ему коленом в пах и спросила:

– Парень, а ты ничего не попутал?

Он вылупился на нее и спросил, держась за яйца:

– Совсем башкой поехала, сестричка? Ты, типа того, вроде сама хотела?

– Я тебе такое говорила? – спросила она, и не дождавшись ответа. – Слушай, братик, а не пошел бы ты на х… пока твои яйца целы.

– Понял. Это теперь такие шутки, да? – невесело засмеялся он, но на всякий случай отошел в сторону.

– Иногда ты соображаешь, малыш. Давай, сдвинулся в сторону! Оттеснив его, она направилась к выходу.

– Мудачье одно!Вика быстро выскочила из квартиры. Одно хорошо – прощаться ни с кем не нужно…

Часть 7

Десять утра, нужно бы себя чем-то занять, чтобы не начинать день с виски. Хотя бы до обеда. Но в голове такая муть, и тело утопает в липком поту. Нужно бы пойти в душ, чтобы немного улучшить самочувствие. Вика почти уже решилась, как раздался звонок в дверь. Вика бесшумно выползла из постели:

– Кого там нелегкая принесла?

На цыпочках подойдя к двери, она глянула в глазок: в коридоре стояла мать. Вика мгновенно отпрянула от глазка. Ей не хотелось открывать дверь и общаться с матерью, но та что-то услышала:

– Вика, открывай! Я знаю, что ты дома!

– Привет, мама! Проходи, – пригласила ее Вика, пытаясь казаться обрадованной.

Мать зашла и уставилась на нее: серое лицо, впалые щеки, пустые груди, видневшиеся в вырезе сорочки не первой свежести. Потом оглянулась по сторонам: по всему полу валялись пустые бутылки, коробки из-под пиццы, мятое постельное белье, которое не менялось уже месяц.

– Что случилось? – спросила мать, внимательно вглядываясь в лицо Вики.

– Ничего, – пожала плечами Вика. – Кофе хочешь?

– Да.

Вика прошла на кухню и принялась готовить кофе. Открыла шкаф, а там – пусто. Ладно, обойдемся без сладкого. Она выглянула в комнату. Мать ходила по квартире и разглядывала бутылки, что валялись на полу или стояли на столе.

– Ты пьешь?

– Ко мне приходили гости, – соврала Вика.

– А почему белье такое грязное? – спросила мать и недоверчиво посмотрела на нее. – Тут не гости. Квартира даже после самой буйной вечеринки выглядит по-другому. Тут долгое время никто не убирался.

Она провела рукой по стоящей в углу пустой бутылке из-под виски, показывая пыль:

– Что с тобой? Ты с детства была такая чистюля. Я редко видела таких аккуратных детей, как ты. У тебя депрессия?

– Ой, мама, – поморщилась Вика. – Не хочу говорить об этом.

– Понятно.

– Что тебе понятно? – начала заводиться Вика.

– Разочаровалась? – спросила мать. – Всегда больно падать с высоты.

– Никуда я не падала! – возразила Вика.

– А что хандришь? Депрессия – это наши нереализованные мечты.

– Ты что, доктор? Диагноз мне поставила?

– Вика, не заводись! – попросила мать. – Эта работа тебя испортила.

– Что ты привязалась ко мне? – вспылила Вика. – Пришла с утра пораньше, ходишь тут… бутылки разглядываешь… диагнозы ставишь… Не хочу говорить о работе! Вспоминать об этом не хочу!

– У тебя даже сил не хватило по сцене ходить…

– Откуда тебе знать, что я чувствую там, на этом долбанном подиуме? Все думают, это так легко: пришла, покрутилась перед камерой и готово. Пусть попробуют! Это продавщица, проснувшись в дурном настроение и с ПМС, может целый день стоять за прилавком с кислой миной, и все канает. В нашем бизнесе нужно всегда сверкать. Ты думаешь, это легко? Легко управлять эмоциями по своему желанию? Поэтому все и сидят на прозаке и антидепрессантах. Мы не роботы и не можем с утра нацепить смайлик на рожу!

– Ты сама этого захотела.

– Я не знала обратной стороны этого бизнеса. Не знала, как он жесток…

– Слушай, но первое время у тебя все получалось. Что вдруг произошло?

– У нас сегодня вечер вопросов и ответов? Что? Когда? – резко спросила Вика.

– Как успех тебя испортил, – покачала головой мать. – Ты уже подгниваешь, милая, под грузом непомерной гордыни. Еще не топ-модель, а амбиций у тебя через край… Но я-то вижу, что у тебя не все клеится.

– Еще одна прорицательница нарисовалась. Развелось вас, – зло засмеялась Вика. – А что ты еще видишь?

– Вижу, что где-то ты гордишься тем, чего добилась, а где-то осознаешь собственное ничтожество…

– У тебя все? – спросила Вика.

– Почти.

– Может, ты и права, – устало согласилась Вика. – Просто слишком много проблем навалилось.

– Ты сама себе создаешь проблемы, а никто другой.

На это Вика не нашлась, что ответить. Это то, в чем она боялась сознаться даже себе и обсуждать не собирается.

Вике все надоело, буквально каждый интересуется ее проблемами. У людей, что, своих не хватает? Она с трудом себя сдержала, чтобы не сорваться и не наговорить гадостей:

– Мама, давай не ссориться из-за ерунды.

– Я тебя не узнаю, – сказала на прощание мать.

– Я сама себя не узнаю, – согласилась с ней Вика, закрыв дверь.

Ритка, Катрин, мать… Кто на очереди? Кого следующего она оттолкнет и обидит? Если так будет продолжаться, то вскоре никто не будет общаться с ней.

Как легко все разрушить и все потерять, и как трудно быть одной. Как ей часто не хватает Катрин, порой она жалела, что обидела ее. Она не хотела – просто была пьяна и зла на Ритку, а под рукой оказалась Катрин. Только и всего…

* * *

Поднимался серый туман, моросил дождь, на улицах уныло и грязно. Вика шла и плакала, не замечая дождя, а слезы смешивались с дождевыми каплями. Она оттягивала момент, возвращения домой. Ей так не хочется в пустоту комнат, что теснят ее. Дворы пусты, лишь одинокие железные мухоморы мокнут под дождем. Обувь уже сырая насквозь. Вторая сигарета размякла пополам. Поднявшись на мост, она остановилась и стала смотреть на темную воду. Как просто – броситься вниз и решить все проблемы разом.

Что меня ждет? Еще один показ, еще один кастинг, еще один сукин сын, который уложит к себе в постель Я выбита из обоймы и это факт… Стоит ли держаться за жизнь, если она так беспросветна?..

Вода зовет за собой, на свое дно, еще немного и все проблемы останутсяпозади. Стоит лишь перекинуться через перила…

Вика подтянулась на руках и поставила ногу на край, но тут представила себе: как сегодня же вечером ее выловят менты и повезут на опознание. При себе нет документов, и им придется сделать фото, чтобы разместить в криминальных сводках. На этом фото она будет раздувшаяся и посиневшая от воды, с веками, обнажавшими глазные яблоки, с языком, выглядывающим изо рта… Бр-р…

Менты проведут судебно-медицинскую экспертизу, чтобы быть уверенными, что это не убийство. Для этого ее отвезут в морг. Запах формалина, сырости и карболки, неоновый свет. Она будет лежать на ледяном столе, а патологоанатом распотрошит ее как утку…

Вика развернулась и зашагала в сторону дома. По пути она заметила маленькую церквушку, и ей захотелось зайти.

Она не верит в бога, не знает ни одной молитвы, но сейчас ей хочется чего-то вечного, успокаивающего. Она с опаской вошла внутрь и замерла, даже не зная, как перекреститься. Никто не обратил на нее внимания, и, осмелев, Вика подошла к алтарю.