Поэтому они во всём помогают главному волшебнику, выполняют его просьбы, ухаживают за ним и следят, чтобы он всегда был в безопасности. А когда раз в год здесь устраиваются пиры для всех волшебников, Тени должны поработать как следует. Ведь главный волшебник не может сделать всё сам: приготовить угощение для сотен своих собратьев, накрыть десятки больших столов, а потом привести всё в порядок. Тени могут быть и поварами, и официантами, и уборщиками, и вообще кем угодно. Они способны на любую работу.

   А если вдруг наши правила изменятся, или изменится земной мир, и волшебники захотят навсегда переселиться за стену, именно Тени смогут построить для них дома, сделать мебель, соткать постельное бельё, вылепить из глины посуду. Правда, быт таких переселенцев будет простым и незамысловатым: Тени не смогут изготовить сложные технические устройства. Они умеют управлять только простыми природными материалами: строить из камня, вырезать из дерева, ткать из растительных волокон, лепить из глины. А чтобы накормить гостей здешнего мира во время пиров, они используют съедобные растения, которых здесь очень много. Это и фрукты, и орехи, и овощи, и зёрна, из которых Тени умеют делать муку, чтобы печь хлеб.

   Но если кому-то не захочется расставаться с любимыми и удобными вещами, то можно принести их сюда из земного мира. Поэтому и в застенном мире жизнь может быть прекрасной и лёгкой.

   -- Вот теперь я всё поняла. Хотя... нет, ещё не всё. Мама, это всё так просто... так обыкновенно! Но почему же тогда мы называемся волшебниками? Ведь нет никакого волшебства в том, чтобы строить дома из камня и делать деревянную мебель! Это любой крестьянин может делать!

   -- Но ведь здесь всё это делают вовсе не крестьяне, и вообще не люди, а Тени. Волшебные существа без тела. Разве это не волшебство?

   -- Ну да, они не люди. Но ведь раньше-то они тоже были людьми? Значит, всё наше волшебство заключается только в том, что мы умеем переходить в другой мир, а после смерти можем остаться здесь? Но ведь многие обычные люди тоже верят, что после смерти они попадают в другие миры. Просто они точно не знают, куда именно, а мы знаем. Потому что уже бывали здесь при жизни. Вот и вся разница!

   -- Ох, Ивица... Я, наверное, как-то слишком просто рассказываю про наш мир. Но на самом деле здесь намного интереснее, чем ты думаешь! Вспомни, например, как госпожа Амара собирала нас в дорогу! Вспомни вещи, которые мы взяли с собой! Разве могло бы такое существовать в обычном мире?

   -- Да, правда. Про волшебные вещи я не подумала. Но откуда же они взялись? Ведь если мы волшебники, и если мы пользуемся волшебными вещами, то кто-то же должен был их сделать? А кто? В земном мире никто из нас не смог бы сделать ничего волшебного, потому что там всё устроено по другим законам. А здесь, кажется, нет никаких волшебных мастерских и никаких мастеров, которые делают стеклянные шары, волшебные браслеты и всё остальное, что тут у нас есть. Так откуда же это всё?

   -- Это грустная история. Раньше у нас здесь действительно были и мастерские, и мастера. Они приходили в застенный мир не раз в год, как все остальные, а намного чаще. И могли оставаться здесь на несколько дней, потому что двигались по перпендикуляру времени, и в земном мире никто не замечал, что их нет. Они-то и сделали всё то, чем мы до сих пор пользуемся. А потом на наш мир напали -- про это я тебе уже рассказывала. Враги хотели остаться здесь, захватить наши мастерские, узнать наши волшебные техники и методы, получить наши волшебные материалы. Воины хотели взять в плен наших мастеров и заставить работать на себя. Но волшебники не хотели такой участи, а к защите они были не готовы -- они не ждали нападения, они не умели защищаться от воинов. Поэтому им пришлось уничтожить и мастерские, и все инструменты, и все волшебные материалы. И сами они погибли. А у нас больше не осталось волшебных мастеров.

   -- И больше никто не умеет делать стеклянные шары для связи?

   -- Никто.

   -- Ой, мама... А что же будет, когда закончатся все шары, которые ещё никому не отданы? Как тогда устанавливать связь с новыми волшебниками?

   -- Если такое случится, то никак. Возможно, придётся самым старым волшебникам отдавать свои шары подрастающему поколению. Но мы пока не знаем, получится ли это: каждый шар, как только от него отделили маленький шарик, настраивается на своего хозяина, и мы не умеем их перенастраивать на другого владельца.

   -- А когда владелец умирает? Что происходит с его шаром?

   -- Мне говорили, что шар просто рассыпается и превращается в сверкающую пыль. Но я сама никогда этого не видела. Даже не представляю, как это выглядит.

   -- А твои родители? Они ведь уже умерли. Тебя не было с ними?-- Нет. Они позвали меня попрощаться за несколько дней до своего ухода. Я приехала, мы долго разговаривали, а потом они отправили меня домой. Им хотелось побыть одним в последний день.

   Ивица помолчала, а потом задумчиво спросила:

   -- Ну, вот... значит, впереди у нас трудные времена?

   -- Да, трудные. Если мы не придумаем, как обучить новых мастеров и построить им новые мастерские.

   -- А кто-нибудь пытается это придумать?

   -- Конечно! У нас есть Совет Старейшин, это несколько самых старых и мудрых волшебников. Они были знакомы с нашими мастерами ещё до того, как на наш мир напали. Они помнят, как выглядели наши мастерские, какие инструменты там использовались, откуда привозили материалы и что с ними делали. Поэтому они обязательно что-нибудь придумают!

   -- Ох, тогда всё не так плохо! Пойду теперь папу поспрашиваю -- может, он ещё что-нибудь интересное вспомнит! -- и, махнув мне рукой, Ивица побежала вперёд, догонять Симеона.

Глава 17. Первая травма

   Второй день пути оказался спокойным, без неприятностей и приключений. Мы уже почти на сорок километров отошли от дворца госпожи Амары. Нам нужно было добраться до гор, перейти через них, спуститься в долину, а там уже и до нужного места будет недалеко. Мы понемногу начали привыкать к новому образу жизни: у нас появились неписаные правила и традиции. Мы уже могли оценить, глядя на карту, сколько времени у нас займёт следующий отрезок пути. Могли планировать привалы, нужное для отдыха время, способы приготовления обедов и ужинов.

   Второй ночлег в лесу уже не пугал нас неизвестностью и неведомыми опасностями. Мы знали, кто с кем дежурит и в какие часы. Решили пока не менять график, составленный в первый вечер. Только дежурства сдвинулись на один час. Вчера мы были такими уставшими после долгого перехода, что уже в восемь часов вечера все спали, как убитые. А сегодня мы посидели до девяти, обсуждая планы на завтра и просто болтая обо всём подряд. В девять все легли спать, а Симеон с Ивицей остались дежурить. Утром, как и накануне, с пяти часов дежурили те, кто раньше всех проснулся, а за их смену постепенно проснулись и все остальные.

   Я с радостью отметила, что мышцы у меня уже почти не болят. Спросила девочек, как они себя чувствуют: им тоже сегодня было намного лучше, чем вчера. На завтрак Элиза снова нарвала каких-то необычных зёрен и стеблей, и Амалия снова сварила вкусную кашу. Мы уложили вещи и уже собрались уходить с поляны, как вдруг раздался резкий вскрик.

   Все бросились к кустам, из-за которых в этот миг появилась Роза, припадая на одну ногу. Увидев наши испуганные лица, она поспешно крикнула, что всё в порядке. Но осталась стоять на месте. Когда мы подошли ближе, она объяснила, что просто споткнулась о камень и подвернула ногу. Вскрикнула от боли, но вовсе не хотела нас так пугать. Амалия велела ей сесть на траву и начала осматривать ногу дочери, а сама в это время рассказывала нам, что в земном мире она работает врачом. При этом она успевала упрекать Розу, что та вечно смотрит наверх, а не под ноги, и ещё вставляла в этот монолог описание всех возможных видов вывихов и переломов, а мы все молчали, пытаясь уследить за ходом её мыслей.