7 мая С.Дж. Пишевари направил Национальному правительству, на имя доктора Джавида, телеграмму с информацией о ходе тегеранских переговоров. Он просил Джавида, чтобы М.Дж. Багиров вмешался, повлиял на ход диалога. В завуалированной форме Пишевари сообщал, что Кавам хочет затянуть переговоры, а это навредит демократам: «Передайте Киши (Хозяину — т. е. М.Дж. Багирову — Дж. Г.), что мы без ведома родственников (т. е. представителей Советского Союза — Дж. Г.) ничего не делаем. Кавам по поводу армии, остандарлык (генерал-губернаторство) и земель не хочет идти на уступки. Он хочет, чтобы мы армию сдали правительству, а федаинов (партизан) передали в распоряжение жандармских офицеров. Он не хочет слушать о нашем национальном Меджлисе и правительстве. Наше положение в высшей степени неясно. Вы передайте Киши, чтобы он предпринял меры к быстрейшему разрешению вопроса. Если так будет продолжаться, мы в конце концов окажемся в очень затруднительном положении»[776].

В начале мая, передавая посольству США сведения о ходе переговоров, Кавам сообщил, что беседы с Пишевари пока не дали никаких результатов. На последней встрече с представителями Азербайджана Кавам сообщил Пишевари, что он никак не может выйти за рамки декларации из семи пунктов, которая является основой для соглашения с Азербайджаном. Об этом же Кавам 7 мая сообщил послу Садчикову. Он заявил, что если не добьется прогресса в переговорах с азербайджанской делегацией, то подаст в отставку. Садчиков же выразил надежду, что Кавам все же не будет просить отставки, т. к. является опытным политиком, сделавшим первые, причем довольно тактичные шаги в решении этого вопроса. Русский дипломат остерегал Кавама: «Новый премьер-министр, не став продолжать начатую Кавамом политику, может довести до вооруженного столкновения, и в результате этого Иран станет ареной для международных конфликтов». Кавам срочно сообщил американцам, что несмотря на то, что советский посол вместо «гражданская война» осторожно употребил термин «международные конфликты», он считает, что посол все же имел в виду первое.

При встрече с новым послом США в Тегеране Джорджем Алленом Кавам пытался убедить его, что с шахом проблем больше, чем с Пишевари. Кавам уверял американца, что момент соглашения с Пишевари близок и отметил, что назначение вали в Тебризе напрямую из Тегерана и готовность Пишевари выбрать на пост командира азербайджанской армии одну из пяти предложенных кандидатур офицеров иранской армии дают на это основания. Что касается финансового вопроса, то Пишевари настаивает на учреждении должности главного финансового директора Азербайджана, но Кавам считает возможным решить этот вопрос иначе. Премьер-министр не скрыл от посла США, что шах возражает против этих предложений и настаивает на вводе трех бригад (5–6 тысяч солдат) иранской армии в Азербайджан и размещении их (по одной) в Тебризе, Резайе и Ардебиле. Кавам же, опасавшийся возможности перехода к противнику недовольных шахским режимом и симпатизирующих азербайджанскому движению военнослужащих, был уверен в безуспешности подобной акции. Сознавая нешуточную мощь армии Азербайджана, он боялся, что иранская армия потерпит поражение. Премьер пытался убедить американского посла в том, что наилучший выход из положения — это возвращение Азербайджана в правовое поле Ирана посредством переговоров, то есть мирным путем. А шах как верховный главнокомандующий настаивал на насильственном захвате этой провинции. Кавам даже вынужден был просить Дж. Аллена, чтобы во время его встречи с шахом, которая должна была состояться в ближайшее время, посоветовать ему придерживаться мирной позиции. В ответ на вопрос Дж. Аллена, являются ли переговоры между Тебризом и Тегераном внутренним делом Ирана, Кавам заявил, что это отнюдь не так. Невзирая на поддержку, оказываемую русскими обеим сторонам для достижения согласия, если дело дойдет до вооруженного противостояния, СССР станет помогать Азербайджану. Аллен поинтересовался также количеством вооруженных советских посланников из числа гражданского населения, оставшихся в северных провинциях Ирана. Премьер ответил, что уточнить их число не представляется возможным. Однако добавил, что он уверен, что таких людей в Азербайджане много, но в остальных четырех провинциях их нет. Он также заметил, что они хорошо вооружены и являются «не «простыми людьми, а офицерами». Уходившие русские войска увезли свое оружие и боеприпасы, хотя, впрочем, не было особой нужды оставлять его, так как они уже давно основательно вооружили Азербайджан[777].

Приступивший к исполнению своих обязанностей 11 мая посол США Джордж Аллен послал госсекретарю свой первый официальный отчет о тегеранских переговорах. Он писал: «Пишевари и азербайджанская делегация все еще находятся здесь, но Кавам ничего не сказал о том, есть ли какой-нибудь прогресс в переговорах. В целом политика шаха отличается от политики Кавама большей кровожадностью. Однако то, что Кавам занял примиренческую позицию в отношении Азербайджана, может привести к длительному существованию азербайджанской армии. Кавам считает, что путем мирного вмешательства тегеранскому правительству удастся постепенно приобрести контроль над этой армией, а шах сторонник более жестких и прямолинейных методов. Возможно, если Кавам убедится в бесполезности переговоров с азербайджанской делегацией, его позиция сблизиться с позицией шаха. Если это произойдет и встанет вопрос о вооруженном вторжении, то СССР прямым либо косвенным путем окажет поддержку Азербайджану, и я предполагаю, что в этот раз Иран обратится в Совет Безопасности с новой жалобой на СССР»[778].

10 мая азербайджанская делегация предложила новый проект соглашения, состоящий из 15 статей, что сразу усложнило ход переговоров. Иранская сторона однозначно заявила о его неприемлемости. Некоторое время спустя издающийся в США еженедельник «Тайм» напишет: «На прошлой неделе внезапное повышение требований, предъявленных тегеранскому правительству со стороны лидера Азербайджана Джафара Пишевари, привело к срыву переговоров между тегеранским правительством и поддерживаемым русскими провинциальным правительством Азербайджана. Созданное русскими Тебризское радио передало: «Мы готовы сражаться»[779]. В том же номере «Тайм» напечатана фотография С.Дж. Пишевари в военной форме, сидящего в автомобиле.

Анализ взглядов политических кругов и материалов прессы показывает, что теперь уже американцы гипертрофировали заинтересованность Советского Союза в Южном Азербайджане. Они и представить себе не могли, с какой готовностью СССР сейчас, когда уже прозвучали первые аккорды холодной войны, уйдет из Азербайджана. Однако едва приступившему к работе в Тегеране Аллену нужно было быстро решать, что делать с Кавамом. Предыдущему послу Мюррею пришлось согласиться с теми уступками, которые Кавам сделал левым силам и Советам. Вначале Аллен хотел, как и его предшественник, занять сдержанную позицию. Но арест Кавамом сторонников Британии склонил его к решению заставить премьер-министра свернуть с принятого им левого курса[780].

Вместе с тем ни вновь прибывший в Тегеран Аллен, ни политические круги США и Британии не обладали достаточной информацией о письмах М.Дж. Багирова Сталину, в которых сообщалось о возникших противоречиях между лидерами Национального правительства и Советами, несогласии Пишевари с Москвой по многим вопросам, утрате доверия к советской политике, углублении противоречий на переговорах, проводимых с бакинской «тройкой» в Тебризе и с М.Дж. Багировым — в Джульфе. Теперь Советы не только отказались от мысли защищать Южный Азербайджан, но и начали вывозить ранее предоставленное оружие и бронетехнику.

На тот момент М.Дж. Багиров все еще оставался основным координатором вынужденной политики Советов, осуществляемой ими в Иранском Азербайджане. И. Сталин был несколько встревожен открытыми заявлениями С.Дж. Пишевари по некоторым вопросам, напоминаниями о гилянских событиях, недвусмысленными высказываниями о том, что советские руководители обманули азербайджанских демократов, прозвучавшими во время мартовско-апрельских переговоров. После завершения вывода советских войск из Азербайджана 8 мая он обратился к С.Дж. Пишевари с личным письмом. Сталин писал: