После того как азербайджанские делегаты вернулись в Тебриз, Кавам сообщил Дж. Аллену о том, что руководимая Пишевари делегация и сам азербайджанский лидер возмущены безрезультатностью переговоров. Премьер добавил, что лично к нему у азербайджанцев претензий нет. Советский посол Садчиков заявил Каваму, что он обеспокоен тем, что провал переговоров может привести к «железу и крови». Кавам считал, что советский посол оказывает давление не на азербайджанскую делегацию, а именно на него, но он не знал, какое давление советские официальные лица оказывали на азербайджанских представителей. Дж. Аллен посоветовал Каваму сделать официальное заявление об итогах переговоров. Однако премьер, сомневаясь в целесообразности этого, считал, что подобное заявление может стать новым поводом для недовольства азербайджанцев и приведет к усилению их пропаганды в северных провинциях и даже в самом Тегеране. Кавам добавил, что в ответ на такое заявление, правительство Азербайджана может объявить о своем отказе от продолжения переговоров с ним. Но в конце концов он согласился сделать официальное заявление и заметил, что ждет от азербайджанской стороны ответных ходов[783].

Тем же вечером 13 мая Кавам эс-Салтане выступил по тегеранскому радио с очень осторожным заявлением о переговорах с азербайджанскими делегатами. Он заявил: «Поскольку весь народ наблюдает за ходом переговоров, чтобы наконец прояснить создавшуюся ситуацию, считаю необходимым сообщить о результатах, достигнутых в ходе 15-дневных обсуждений. Люди, приехавшие в Тегеран в качестве представителей азербайджанского населения, видели, что я приложил все усилия для решения вопроса благоприятным образом и мирным путем. После опубликования декларации от 21 апреля 1946 года, состоявшей из 7 статей, многие круги общества выразили свое недовольство и оценили мою позицию как выходящую за рамки действующего законодательства. Несмотря на то, что я верю в добрые намерения азербайджанских делегатов, подводя итоги переговоров, проводившихся в последние 15 дней, я, к сожалению, должен отметить, что выполнение некоторых из выдвинутых требований выходит за пределы моих полномочий и 7 статей, предложенных правительством. Именно по этой причине до изыскания путей решения проблемы обсуждения были приостановлены и азербайджанская делегация вернулась в Тебриз. Противоречия между требованиями делегатов азербайджанского населения и законными полномочиями правительства и 7 статьями состоят в следующем:

1. Согласно статье 2 декларации правительства только ему принадлежит право назначать генерал-губернатора Азербайджана после проведения консультаций с энджуменом (Советом) провинции. Однако представители азербайджанского народа настаивают на том, чтобы правительство осуществляло это право не после консультаций с энджуменом провинции, а по его, энджумена, предложению.

2. В соответствии с декларацией от 21 апреля 1946 года командиры армии и жандармерии назначаются правительством. Но азербайджанские делегаты считают, что назначение этих командиров должно утверждаться правительством на основании представления энджумена провинции.

3. Раздача крестьянам государственного имущества и земли, осуществленная во время недавних событий, должна быть утверждена только Меджлисом, что также выходит за пределы законных полномочий правительства.

Вышеперечисленные и некоторые другие статьи были обсуждены. Но так как право принимать решения принадлежит Меджлису, делегаты азербайджанского населения вернулись обратно в Тебриз. Они доложат о положении дел своим коллегам и получат от них инструкции. Я стал свидетелем доброй воли и патриотизма представителей азербайджанского населения, именно тех основных качеств, которые необходимы для вывода народа из кризиса. Надеюсь, что именно благодаря этому, законные обязанности правительства будут приняты во внимание, а имеющиеся трудности разрешены»[784].

Заявление Кавама, прозвучавшее вечером по радио, 14 мая было опубликовано практически всеми тегеранскими газетами и вызвало крайне противоположные отклики.

На следующий день после возвращения в Азербайджан Пишевари подробно информировал свое правительство, партию и народ об итогах тегеранских переговоров. В 9 часов вечера 14 мая Тебризское радио ознакомило население с докладом лидера Национального правительства Южного Азербайджана о тегеранских переговорах, прозвучавшим на конференции, созванной в государственном театре. Конференция открылась исполнением национального гимна. Когда было названо имя Пишевари, в зале раздались аплодисменты и возгласы «ура». Пишевари рассказал, что для решения конфликта между Тегераном и Тебризом на мирной основе была сформирована делегация от Национального правительства, которой жители Тегерана устроили горячий прием. Он отметил: «Когда мы въезжали в Тегеран, толпы людей скандировали: «Да здравствует Азербайджанское Национальное правительство!», «Да здравствуют азербайджанские борцы за свободу!» Сообщая о встрече с Кавамом эс-Салтане, Пишевари сказал: «Кавам эс-Салтане все время говорил о законных основаниях, пытаясь скрыть истинную суть вещей. Мы заявляли, что прибыли не из Америки. Мы живем в Иране, мы видим все своими глазами, нас нельзя обмануть, азербайджанский народ сумеет защитить добытую в борьбе волю и доверяет своему Национальному правительству. Наши требования справедливы, дайте нам самоуправление. Тегеранское правительство наши предложения не приняло. Оно хочет прислать своих командиров для наших жандармов и народной армии. Тегеранское руководство хочет вновь вернуть азербайджанский народ в положение рабов. Мы не согласились и вернулись обратно. Пусть все знают, что нам от их правительства ничего не нужно. Мы имеем сейчас все, что хотели. Трогать Азербайджан — значит играть с огнем. Мы не сторонники кровопролития, но если захотят лишить нас наших прав, то все — от младенцев до стариков — готовы защищать свободу своей кровью и жизнью».

Пишевари отметил, что само существование жандармерии незаконно, и эту незаконную силу в Азербайджан не пустят. Кроме того, в Тегеране делегации пытались внушить, что верховное главнокомандование и ряд политических организаций не согласны с требованиями азербайджанцев. Но если обратиться к Конституции и указанным в ней правам главнокомандующего, станет ясно, что он, при согласии Меджлиса, имеет лишь право объявить войну. Вмешательство же главнокомандующего во все другие дела противоречит Конституции. «Кавам должен понять, что мир изменился, и в Иране ситуация изменилась, нельзя управлять страной по законам прошлого века», — подчеркнул Пишевари. Он выразил сожаление, что Кавам, вопреки всякой логике, пытался объединить азербайджанский вопрос с выборами и нефтяными коллизиями. Несмотря ни на что надежда на решение проблемы путем переговоров еще есть, но азербайджанский народ не пойдет на большие, чем сейчас уступки», — завершил Пишевари свое выступление[785]. Конференция приняла по докладу Пишевари следующее решение: «Мы согласны со всем сказанным главой нашего Национального правительства Пишевари и надеемся, что тегеранские переговоры завершатся мирным договором. Если же тегеранское правительство захочет вновь ввергнуть азербайджанский народ в рабство, мы все как один готовы к защите своей свободы до последней капли крови»[786].

Несмотря на лояльные по отношению к центральной власти заявления азербайджанских демократов и усилия премьер-министра Ирана пропасть между двумя сторонами была глубже, чем казалось и возможности для маневра были ограничены. Основной причиной этого для Кавама было давление, оказываемое на него антилевыми силами и их сторонниками, а также реакцией. А Пишевари, в свою очередь, находился под постоянным влиянием революционной риторики, претензий и обещаний. Кроме того, понять основные цели Кавама и предугадать его дальнейшие шаги было далеко не легко. Спустя несколько дней после заключения негласного соглашения между Кавамом и Садчиковым высокопоставленный чиновник министерства иностранных дел Ирана Фейзуллах Набиль сообщил британскому послу, что правительство действительно собирается захватить Зенджан и, взяв демократический режим Азербайджана в окружение, любыми средствами ослабить его. Нет сомнений, что с помощью подобных спекулятивных заявлений Набиль выражал намерение тегеранского правительства вовлечь англичан в решение проблемы, и наверняка он выполнял инструкции Кавама, возглавлявшего в то время министерство иностранных дел. Тем же путем Кавам секретно проинформировал о своей поддержке операций Зульфугари против демократов. Посредством различных эмиссаров он заверил английского посла, что его правительство не допустит каких-либо действий, наносящих ущерб интересам Британии. А с другой стороны, он не только демонстрировал свою доброжелательность по отношению к русским, но и, видимо, некоторое время сам был убежден в необходимости удовлетворения их требований. Как и прочие сторонники политики «положительного баланса», он считал, что русские занимают менее выгодное положение в сравнении с владеющими в Иране нефтяными концессиями британцами и наладившими посредством различных миссий тесные контакты с правительством американцами. Фируз также возлагал надежды на эту двойственную и весьма противоречивую политику и поэтому не имел ни малейших претензий к намерению Кавама разрешить русским участвовать в разработке северных нефтяных месторождений на долевых условиях с Ираном.