15

Как это ни странно, но поскольку Пенни жалела Росса, она стала более дружелюбной с ним. Так или иначе, она не чувствовала себя одинокой, когда Росс находился в таком же положении, как она сама.

Неделя прошла без событий. Все были заняты теперь, когда зарядили дожди. Мужчины работали в поле, женщины занимались домашними делами: готовили пищу и сушили одежду каждый день. Пенни отправлялась в Уиджи до рассвета. Уинтер делала успехи с каждым днем.

Все, кто интересовался конюшнями Уиджи, заглядывались теперь на молодую кобылу. О ее достижениях поговаривали уже во всей округе. Этот живой интерес и постепенно нарастающая волна воодушевления в связи с возможной победой на Королевской выставке так или иначе увлекли Пенни настолько, что важность происходящего в Уиджи заслонила ее личные переживания. Знатоки лошадей приезжали издалека и сидели на перекладинах у тренировочной площадки, наблюдая за происходящим на ней. Почти каждый день один-два новых человека появлялись за большим столом в Уиджи во время завтрака.

Несмотря на это, Пенни не теряла головы. Ей еще предстояло победить, и хотя ее сердечные дела не давали ей покоя, она отодвинула их на второй план.

Джон Дин отсутствовал чуть более двух недель и, как обещал, вернулся самолетом в Грейден Таун. Один из работников Стоунвилла поехал за ним. Пенни так никогда не поинтересовалась, провел ли он «ночь в Грейден Тауне».

Она редко виделась с Джоном в эти дни. Тренировки в Уиджи отнимали почти все ее время. Все считали само собой разумеющимся, что ее место было там.

Ее отношения с Россом едва уловимо изменились. С того самого утра, когда он поцеловал ее в конюшне, в его манере общения с ней появилась непринужденность, намекающая на интимность. Иногда он целовал ее… но не столь грубо… чаще всего в спешке, торопливо забегая в конюшню время от времени и принимая многочисленных посетителей. Хотя Пенни всякий раз увертывалась от поцелуев, ее сопротивление теперь было нерешительным. Но ощущение было такое; будто каждый из них в эти мгновения думал о своем. Тем не менее, в их отношениях произошли перемены, хотя и едва заметные, и она знала, что окружающие обратили на это внимание. Она чувствовала, как вокруг нее плетется паутина интриг, но не могла найти в себе сил вырваться из нее.

В субботу Джон приехал в Бинду. У него было дело к мистеру Бартлетту. С минуту он стоял, пристально вглядываясь в Пенни. Что-то тревожное мелькнуло в его глазах. Но она даже не заметила этого. Она только обратила внимание на попытки мисс Диттон уговорить его остаться на чай. Однако он извинился и откланялся. Пенни была рада этому до злости, до неистовства. Она не хотела видеть его… или разговаривать с ним. Она мстила ему за все недоброе, что сделала мисс Диттон.

Она совсем запуталась. Она не знала, где теперь пристанище.

Однажды прекрасным зимним днем она скакала рысцой на лошади по равнине. Потом она спешилась, чтобы отдохнуть и окинуть взглядом буйные и сочные травы, которые, волнуясь на ветру, перекатывались волнами по равнине.

И откуда-то издалека… возможно, в нескольких милях от нее она услышала, как фермер окликает своего напарника. И было в этой незатейливой перекличке нечто щемяще-трогательное, берущее за душу. Один человек зовет другого, и тот, другой, ему отвечает. «Пойдем домой!» — «Иду!» Короткая повесть, у которой было начало и конец.

И казалось Пенни, будто в этом призыве… и ответе на него таится самое чудесное из всех чудес на свете.

Она чувствовала себя невыразимо одинокой. И это была цена за то, чтобы представлять на Королевской выставке конюшню, репутация которой была поставлена на карту!

Долгая зима обещала скорый приход весны. И закипела жизнь на фермах. Не обошли заботы стороной и Уиджи. Тем более, что там шли последние приготовления к соревнованиям на Королевской выставке.

Вокруг царило всеобщее оживление.

Миссис Беннет горела желанием отправиться на Королевскую выставку. Впрочем, как почти каждый в Грин Вэлли. Она предложила взять Пенни под опеку, чтобы они могли все вместе остановиться в одном отеле. Однако к этому времени Пенни написала письмо тете Изабелле с просьбой принять ее на это время. Ответ пришел незамедлительно и, естественно, с приглашением.

— Нам надо держаться вместе, — сказал Росс. — Если ты будешь жить в другом конце города, нам будет вдвое труднее.

— Нет, не будет, — возразила Пенни. — Тетя Изабелла уже морально готова к тому, что я буду исчезать из дома на рассвете и возвращаться с наступлением темноты. Я обещаю, что целый день буду находиться на спортивной площадке в твоем распоряжении.

— Но не будет ли для тебя излишним напряжением жить у тети Изабеллы? Ты знаешь, что сейчас спокойствие прежде всего.

— Я уже неделями тренировалась сохранять спокойствие. Разве мой вид ни о чем не говорит?

Росс посмотрел на нее критическим взглядом профессионала.

— Пока в пределах нормы. Мне даже не верится, что у тебя есть нервы… но не забывай, что для победы умение владеть собой так же важно, как и искусство верховой езды. Если твой соперник начнет нервничать… он проиграет тебе.

— Я знаю, — устало сказала Пенни. — Даю слово чести, Росс. Спокойные нервы… хороший сон… и никаких проявлений чувств ни к чему на свете…

— Молодец. Ты выиграешь.

В воскресенье, перед отъездом на Королевскую выставку, наступил черед Бинду принимать троих соседей для их обычного мужского разговора после ужина.

Пенни, оставаясь верной полученным советам, проводила свободное время за чтением, стараясь сохранить спокойствие, будто ее нервов вовсе не существовало в природе. К этому времени она уже настолько научилась управлять своими чувствами, что могла наблюдать за машиной Джона Дина, подъезжающей к их дому, без учащенного сердцебиения. «Я должна думать о нем, как просто о человеке. О любом другом человеке», — сказала она себе. И только сам Джон заметил, что улыбка ее была чуточку натянутой.

— Привет, Пенни, — мягко сказал он. — Я слышал, ты уже почти чемпионка.

— Ты единственный в Грин Вэлли, кто не сидел на перекладинах в Уиджи во время тренировок за последние недели, — сказала она. — Но… ты никогда не относился одобрительно к моим занятиям, не так ли?

«Осторожнее, Пенни! Никаких эмоций! Тебе это непозволительно. Спокойнее!»

Джон выждал время, закуривая сигарету. Они стояли на верхних ступеньках веранды. Его взгляд устремился вдаль, на покрытые сочной травой пастбища. Потом он вернулся на веранду и остановился на лице Пенни. Мимолетная тень печали скользнула по его лицу.

— Я думал, что отношусь к тем, кто как раз поощрял твои тренировки, — сказал он наконец.

— Но ты не приходил посмотреть.

— Нет… — ответил он очень медленно. — Я не приходил смотреть. — Он сбросил пепел с сигареты. — Но я обязательно приеду на выставку… если ты позволишь.

— Конечно, Джон. А почему бы и нет?

«Да, я была невозмутима. Только так можно сохранить спокойствие. Ничто не должно тревожить меня».

— А где Барт?

— Наверное, где-то в доме. Может быть, войдем?

«Превосходно! Любезно, корректно, с безразличием. Росс был бы доволен. Ничто не должно беспокоить. Ничто и не беспокоило, не так ли?»

Мисс Диттон поспешила через холл навстречу гостю.

— Проходите в гостиную, — пригласила она. — Мистер Бартлетт готовит поднос с напитками. Мистер Беннет, видимо, уже неподалеку?

— Думаю, что да, судя по тому, как гудят телефонные провода. В таком случае мистеру Бартлетту следует приготовить сразу четыре напитка. Пойду скажу ему.

Ужин прошел не столь оживленно, как это бывает обычно, будто все понимали, что Пенни следует окружить вниманием. Будто она требовала усиленной заботы, как цветок, выросший в оранжерее.

Мистер Беннет завел разговор об успехах Пенни.

— Для Грин Вэлли будет настоящий праздник, если мы получим сообщение о победе, — сказала мисс Диттон, и все вежливо закивали в ответ. — Конечно, было бы неплохо, если бы мы получили два сообщения одновременно, не правда ли? — добавила она с воодушевлением.