- Ну, зачем, ты этим лохам всю кухню раскрываешь? Какой смысл метать бисер перед свиньями? Не пойму я тебя! - Пономарь, резко поднялся со стула и, крутанувшись на месте, пошел к выходу из коридора.
Мурин проводил его долгим оценивающим взглядом и пояснил:
- Мой компаньон, как видите, не одобряет моей откровенности. Хотя я не вижу ничего предосудительного в том, чтобы метнуть немного бисера перед глупыми розовыми свинками. Тем более перед теми, которых привезли на мясокомбинат.
- Так это не вымысел, я имею в виду Проклятую штольню? - удивленно спросил Иннокентий Павлович, хладнокровно проигнорировав жутковатый пассаж Мурина насчет мясокомбината.
- Нет, конечно же, нет! Какой уж тут вымысел?
- Но как, черт возьми, вы умудрились найти ее? - Иннокентия Павловича изумленно развел руки.
- Ко мне случайно попали дневники Веревия Холодного, если это имя вам, хоть что-то говорит, - охотно пояснил Мурин.
- Конечно, говорит и даже очень многое, - ошеломленно пробормотал антиквар. - Считается, что они вдвоем с Карлом Крейцером наткнулись на Проклятую штольню.
- Нет, нашли ее рабочие Холодного, а Крейцер всего лишь помогал Веревию эксплуатировать штольню! - торжествующе расхохотался Мурин.
- Как эксплуатировать? - изумился Иннокентий Павлович. - И что же они в ней добывали гипс, алебастр?
- Золото, - сухо ответил Мурин. - И это именно то чем я сейчас и занимаюсь.
- Там внизу, что какой-то древний храм, который вы разворовываете? - язвительно спросил Сенсей.
- Не исключено, - кивнул Мурин, с наслаждением отхлебнув шампанского. - Но со всей определенностью я не могу этого утверждать. Потому что я сам внизу не был и не знаю, что именно там находится. Мои сведения об этом, так сказать, не прямые, а косвенные.
- А кто же тогда знает? То есть я хочу сказать, кто видел то, что находится на дне штольни? - спросил Иннокентий Павлович.
- Вам это действительно настолько любопытно, что вы готовы рискнуть своей жизнью и жизнями ваших друзей? - насмешливо поинтересовался Мурин.
- Ну вы же все равно не оставите нас в живых? - безразлично пожал плечами антиквар.
- Резонно, резонно! Уважаю ваш выбор! Ну, что же раз так, извольте! - криво усмехнулся Мурин и, тыча пальцем поочередно, то в камеру с Иннокентием Павловичем, то в камеру с Бизоном, принялся нараспев по слогам читать считалку, - Энике, бенике ели вареники, энике, бенике, съели варенников!
Когда он закончил считать палец его уперся прямо в Бизона.
- Ой, плохо, плохо! - словно заклинание бормотал все этот время Некра.
- Извини Бизон, наверное, просто сегодня не твой день, - сокрушенно развел руками Мурин и нажал какую-то кнопку на своем пульте.
Свет в коридоре и в камерах стал медленно меркнуть, одновременно с этим начал разгораться тусклый фиолетово-синий свет. И в этот момент кусок пола в камере Бизона вдруг поехал в сторону. Сенсей и Некра с Иннокентием Павловичем приникли к отделяющей их от Бизона стеклянной перегородке и смотрели во все глаза.
- 11 -
Россия, окрестности Ежовска,
заброшенная алебастровая шахта, 1919 год.
В полной тишине, весь отбитый у красных скарб был затащен в боковой зал и навьючен на лошадей. Перемотав им копыта тряпками, на которые пошли снятые с убитых красноармейцев гимнастерки, отряд, дождавшись, когда громыхнет еще один залп, бесшумно покинул боковой зал и вышел в основную штольню.
К их ужасу красные были настолько близко, что если бы количество разделявших их спасительных метров плотной непроглядной темноты было, хоть чуточку меньше они были бы неминуемо обнаружены. Стараясь производить как можно меньше шума, отряд Евстигнеева стремительно удалялся все глубже и глубже под землю, забираясь в самую глубь Волжского берега.
Красные, не встречая ожидаемого отпора, двигались вперед чуть ли, не маршевым шагом. Они лишь время от времени применяли свою новую тактику, которая надо признать оказалась весьма эффективной. По мере того как поручик знавший каменоломню как свои пять пальцев уверенно вел отряд в самые отдаленные закоулки каменоломни, есаула все чаще посещали невеселые мысли. В частности и о том, что как бы не была велика протяженность штольни, но, тем не менее, неминуемо настанет тот страшный момент, когда они, наконец, упрутся в глухую каменную стену и отступать им будет уже некуда.
Чтобы морально подготовить людей к тому, что им скоро придется вступить в свою последнюю схватку, есаул, откашлявшись, сказал:
- Господа, а вам случаем не надоело драпать от какого-то там штатского быдла? Ведь там даже нет настоящих кадровых военных, так всякой пакости понемногу! Не знаю как вам, а мне от всего этого так тошно, что прямо мочи нет! Быть может, перестанем бегать и дадим бой прямо здесь? По крайне мере, уйдем красиво и с высоко поднятыми головами!
- Вы знаете, господин есаул, - сказал поручик, идущий поодаль с Ольгой под руку, - мне все же хотелось бы как-то отодвинуть этот момент от нас, как можно дальше во времени.
- По-моему Лаврентьев прав! - неожиданно поддержал его штабс-капитан. - Чего-чего, а уж красиво умереть мы всегда успеем!
- Ну а что думаете, вы, Кривошеев? - спросил есаул унтер-офицера.
- Я вашбродь, так думаю, - рассудительно начал тот, - ежели нам суждено здесь в этой пещоре сгинуть, то так оно и будет! Как бы мы не вертелись и не ходили колесом, словно ужи на каленой сковороде, все одно здесь сгинем! А часом раньше, часом позже, без особой разницы. Хотя оно конечно лучше погибель свою особо не торопить!
- А ты братец, оказывается фаталист и где-то даже мистик! - иронично протянул есаул.
- Да уж, какой есть! - довольно строптиво ответил тот.
Есаул удивленно посмотрел на него и беззлобно сказал:
- А вот я тебя сейчас по твоей наглой усатой морде отвожу за такой ответ старшему офицеру!
- Да, за что по морде-то, вашбродь? - взвился Кривошеев. - Я ведь только на ваш вопрос ответил и ничего более! Сами ведь спросили, вот я и сказал, как умел, что помирать мне здесь под землей вовсе не хочется! Потому как не по-христиански это!
- Послушайте господин есаул, оставьте Кривошеева в покое, - неожиданно встрял между спорщиками Лаврентьев. - Я тут вдруг отчего-то вспомнил, что с этой каменоломней связана одна любопытная легенда, вернее наше семейное предание.
- Ну-ка выкладывайте! - решительно потребовал есаул. - Николай Петрович, вы не престаете меня сегодня удивлять, ей богу! То вы вдруг совершенно случайно забываете о существовании этой каменоломни и если бы не ваша невеста, так, кстати, вспомнившая об этом подземелье, все мы давно уже были бы мертвы! Теперь вдруг совершенно случайно выясняется, что у вас в запасе припасено некое семейное предание! И вы знаете голубчик, я нисколько не удивлюсь, если с его помощью мы сможем избежать гибели вот уже второй раз кряду!
- Вряд ли нам поможет эта старая байка, - с большим сомнением в голосе произнес поручик. - Но раз вы настаиваете, то извольте! Это предание связано с неким проклятием нашего рода Лаврентьевых. В этом предании говорится о Проклятой штольне. Единственный, то есть, первый, и последний раз в жизни я слышал эту историю от своего деда. Несмотря на то, что дед потребовал никому не говорить о том, что он мне рассказал, я, тем не менее, очень хорошо запомнил этот рассказ именно вопреки этому самому требованию. Когда дед закончил свой рассказ, я тут же, горя нетерпением поделился всем, что услышал со своим отцом. Тот неожиданно пришел в сильное волнение и совершено недопустимым тоном отчитал моего деда - своего родного отца, за то, что тот забивает глупыми никому не нужными баснями голову его сыну.
Ну, если говорить в двух словах, то в каменоломне, в одном из самых дальних ее ответвлений, действительно существует некий наглухо заложенный кирпичом боковой ход. Отец говорил, что ее замуровали, потому что в ней, когда-то давно произошел взрыв шахтного газа, и погибло много рабочих. После чего там и возвели эту стену из кирпича. По преданию же, именно там и была расположена Проклятая штольня. Которая, как рассказывал мой дед, является прямым входом в ад!