«Товарищ Шапорина! — писал автор одного из них. — Я у вас был 4 сентября. Вы мне велели приехать после праздника, но прежде я решил написать письмо. У меня склероз сосудов головного мозга. Я брал у вас траву от этой болезни, пил три месяца. Начиная с октября (когда я у вас был) сердце стало колотиться все сильнее и сильнее. Я вынужден был обратиться к терапевту. Он дал мне бром, вот я сейчас и пью его.
Спешу сообщить вам, что, когда я пил вашу траву, то боялся, что с ума сойду, невыносимо болела голова. Допился до того, что перестал понимать что-либо, утратил сон.
Обращаюсь к вам: есть ли такая трава, которая может вылечить меня? Еще один мой знакомый болен сухим плевритом. Есть ли трава от этой болезни? Если есть, то он поедет вместе со мной.
Убедительно прошу написать.
А вот ответ на одно из писем, подготовленный к отправке:
«Гр. Будоновой М. А.
Письмо ваше получила, но помочь вам не могу: травы мы не высылаем. От давления… мы не лечим.
— Судя по письмам, вы занимаетесь врачебной практикой? — спросил следователь.
— Ну что вы, — замахала руками Шапорина, — Это я купила в аптеке немного травы по просьбе одной знакомой. Даже сама не знаю, как принимать-то ее. И вообще я неграмотная, только умею расписываться.
— А почему у вас опечатана печная заслонка?
— Приходили пожарные, увидели, что дымоход неисправен, вот и опечатали. Но вы не беспокойтесь, я все неполадки устраню, — торопливо произнесла Шапорина. «Уж не здесь ли прячет она травы?» — подумал Башаров и решил заглянуть в печь, оформив свои действия соответствующим постановлением.
Результат, как говорится, превзошел ожидания.
— М-да, — произнес Башаров, увидев содержимое печи. — Люди в печке пироги пекут, обед готовят, а у вас печь набита деньгами… Не странно ли?
— Это мои сбережения, добытые честным трудом, — бледнея, заявила знахарка.
— Но ведь вы и ваша дочь за всю свою жизнь никогда и нигде не работали, — усмехнулся следователь. — К тому же честный человек не станет держать деньги в печке.
— А я боялась, как бы не украли.
— Пожарник, опечатывая печь, видел деньги?
— Нет, он просто взял сургуч и опечатал заслонку, — пряча глаза, проговорила Шапорина.
— Вызвать работников банка для пересчета денег, — распорядился следователь, — и немедленно доложить об этом в следственный отдел прокуратуры республики.
Вскоре три девушки из банка закончили считать ассигнации.
— Пятьсот сорок шесть тысяч пятьдесят четыре рубля двадцать копеек, — сообщили они, утирая выступивший на лицах пот.
— Где у вас еще хранятся деньги? — спросил Башаров.
— Честное слово, ни копейки больше нет, не тратьте время на обыск, — прижала руки к груди Шапорина.
— Артистка из вас не получилась бы, — покачал головой следователь, — обыск будем продолжать.
Через некоторое время из-под лестницы были извлечены два парусиновых мешка, туго набитых деньгами. Сосчитали — двести тридцать две тысячи двадцать два рубля. И тут же за дымоходом нашли еще один мешок.
— Какие-то погремушки, — недоуменно сказал понятой. Но «погремушки» оказались не простыми. Золотые кольца, часы, перстни… Здесь же лежали сберкнижки, облигации трехпроцентного займа.
— И всего-то семьи у них — мать и дочь, живут вдвоем, к чему столько добра? — возмущались понятые. А добра, кроме найденных денег и золота, хватало: 75 отрезов драпа, шелка и коверкота, меховые шубки, 15 дорогостоящих ковров, отрезы панбархата, многочисленные отрезы шерсти, пуховые платки, каракулевые и мутоновые шкурки, не говоря уже о телевизоре, приемнике и прочих ценностях.
«Исцелители» заготовили и другое: 70 кусков мыла, 70 килограммов сахара, 8 литров спирта…
В сенях, на чердаке и в сарае следователь обнаружил большое количество сухой травы, различные сорта ее были перемешаны, словно корм для скота. В сарае же нашлись соломорезка и ступа. Кроме того, в процессе обыска было изъято около двухсот писем от клиентов в адрес Шапориной.
Под тяжестью улик Шапорина созналась в мошенничестве и шарлатанстве, пояснив, что все делала вместе со своей дочерью Симаковой.
— Несколько лет я занималась сбором трав, иногда мне приносили ее разные женщины. Но чаще всего я покупала травы в аптеках, — рассказывала преступница. — Приобретенную траву мы с дочерью сушили на чердаке, а потом толкли в медной и деревянной ступах.
Как-то зять привез мне соломорезку, и работа пошла быстрее. Но прошу вас учесть, товарищ следователь, что никаких особенных преступлений я не совершала, просто продавала траву по 15 рублей за пакетик.
— А сами вы и ваши родные лечились этими травами? — поинтересовался Башаров.
Знахарка потупилась.
— Нет, — произнесла она неохотно. — У меня умерло трое взрослых детей, но моими травами они не лечились, все равно бесполезно.
— Какое у вас образование?
— 3 класса дореволюционного пансиона.
— Неужели вам непонятно, что, продавая больным одну и ту же смесь для лечения от всех, болезней, вы только ухудшали их состояние? — зло спросил Башаров.
Шапорина пожала плечами.
— А я их не звала, сами шли, мне-то какое дело…
Далее следователь допросил дочь Шапориной — Симакову Марию, которая сообщила, что какого-либо разрешения на лечение больных также не имела. Родственники Шапориной устанавливали специальную очередь и за это брали с каждого больного еще по одному рублю. Они же принимали участие и в дележе прибыли. Как показала Симакова, на сберкнижку родственницы Огнобиной было положено 10 000 рублей, на имя внука Шапориной — тоже 10 000 рублей.
Выясняя одну деталь за другой, следователь не мог не побеседовать с Самариным, тем доверчивым пожарным, который опечатал заслонку.
— Действительно, я производил обследование квартиры Шапориной, — пояснил Самарин, — и в акте отметил некоторые нарушения, в частности неисправность электропроводки. Но печь мною не опечатывалась, и я внутрь не заглядывал.
На очной ставке Шапорина созналась, что оклеветала Самарина.
Ну, а что говорят о «лечебных методах» Шапориной врачи?
«Шапорина — невежда в медицине, шарлатанка и обманщица», — гласит медицинское заключение, представленное следственным органам. Она не умела правильно обрабатывать травы и сохранять их лечебные свойства.
Не зная симптомов того или иного заболевания, знахарка не могла и назначать требуемое лечение. Вот как, например, «лечила» она людей от бронхита.
Больным бронхитом Шапорина давала смесь из багульника, зверобоя и тысячелистника.
Каково же действие этих трав на организм?
Багульник — растение, которое обладает резким опьяняющим запахом и горьким вкусом, по содержанию своему ядовито. Багульником часто окуривают комнаты для уничтожения насекомых. Зверобой, точнее, его настойка, применяется для укрепления десен и устранения неприятного запаха изо рта. Тысячелистник иногда находит применение при плохом аппетите и нарушенном пищеварении.
Отсюда ясно, что этот состав никак не может излечить от бронхита, тем более, что в процессе следствия установлена неправильная дозировка багульника. Завышение доз приводило к отравлениям больных, снижало сопротивляемость организма.
А чем «лечила» Шапорина от туберкулеза костей? Прежде всего, тем же багульником.
А от экземы? Опять же багульником, но в сочетании с чистотелом, который содержит едкий желтоватый сок, вызывающий тошноту, колики, понос, а при большом количестве — смерть.
То же самое применялось и при «лечении» женских болезней.
Вот и некоторые результаты такого «лечения».
Больной Пискунов, о котором говорилось выше, не смог излечиться от радикулита снадобьями Шапориной, несмотря на то, что трав он купил на 240 рублей. Почувствовав сильные боли в области сердца, Пискунов прекратил это «лечение».