Жив ли старый Щепкин? Вот истинно казацкая душа! И молодая, как у дитяти. Не пишешь ли ты ему иногда? Если пишешь, целуй его за меня. Какую он это тебе «Пустку» читал {786}? Я, плохой из меня отец, забыл свое собственное дитя.
Прислал мне из Питера куренной Панько Кулиш книгу своей работы {787}, названную «Записки о Южной Руси», писанную на нашем языке. Не знаю, дошла ли до Черногории эта очень умная и искренняя книга. Если не дошла, выпиши, каяться не будешь. Такая хорошая книга на нашем языке еще не печаталась. Тут живо изображен и кобзарь, и гетман, и запорожец, и гайдамака, и вся старинная наша Украина как на ладони показана. Кулиш тут ничего своего не добавил, а только записал, что слышал от слепых кобзарей, а потому и книга у него вышла — книга хорошая, искренняя и умная. Послал бы тебе, мой единый друже, свой экземпляр, но еще сам хорошо не начитался, — меня, спасибо, люди добрые книгами не забывают. Нет-нет, да и пришлет кто-нибудь, а журнала уже десятый год ни одного и в глаза не видел {788}и не знаю, что там и делается, в этой новой или современной литературе. Сам не написал ничего, ведь мне было запрещено писать. А теперь уж бог святой знает, напишу ли еще что-нибудь путное. Я еще не очень состарился и искалечился, друже мой единый, и, может, даст господь милосердный, еще отдохну да на старости попробую писать прозу {789}. О стихах уже нечего и думать.
Прощай, мой единый друже! Может, даст бог, еще этим летом увидимся, а пока это будет, целую тебя, как брата родного, а ты поцелуй за меня свою старуху, и перецелуй своих деточек, и не забывай искреннего твоего друга кобзаря
Т. Шевченка.
Умышленно пишу тебе на одном листочке, чтобы было где изображение мое положить и чтобы конверт не очень много весил. Апреля, 22, 1857 [Новопетровское укрепление].
86. А. Н. Маркевичу
— 22 апреля ** {790}
Христос воскресе!
На самую пасху приплыла из Гурьева к нам почта и привезла мне письмо твое и 16 рублей денег. Спасибо тебе, друже мой незнаемый! Поблагодари и поцелуй твоих товарищей и земляков моих искренних, спасибо им, что не забывают бесталанного старого кобзаря. Пусть их не забудет господь милосердный своими милостями. Спасибо вам, молодые братья мои, и за книги. Спасибо ему, этому Николаю М. {791}, а увидишь Кулиша, поцелуй его за меня и скажи, что такой книги, как «Записки о Южной Руси», я еще сроду не читал. Да и не было еще такой в русской литературе. Спасибо ему, он меня будто на крыльях перенес на нашу Украину и посадил среди старых слепых товарищей кобзарей. Живо и просто передан их язык. А, может, оно потому и живо, что просто. И, если не будет он продолжать свои «Записки», — бог святой его накажет. Так и скажи ему, друже мой, если его увидишь.
Еще вот что. Не встретишься ли ты случайно с Гербелем {792}, переводчиком «Слова о полку Игореве». Он хоть по фамилии Гербель, а такой же серый хохол, как и мы с тобою, молодой мой друже. Так вот, увидишь его, поблагодари за перевод «Малороссийской думы», напечатанной в «Библиотеке для чтения».
С отцом твоим, друже мой, мы были когда-то большие приятели {793}и встречались с ним не в одной Кочановке. Здравствует ли он еще? Целуй его от меня. А твою мать только раз видел в Кочановке, может, и тебя тогда с нею видел, но ты тогда еще был маленький, — теперь я уж и не вспомню, — давно это было, молодой мой друже! В следующий раз напишу больше, а теперь мне что-то не пишется, будто захворал от твоего письма. Я приду хоть немного в нормальноесостояние, напишу тебе целую книгу, а теперь целую тебя, друже мой единый, и твоих товарищей, а моих земляков искренних, целую и благодарю от всего своего сердца. Благодарю за деньги, а еще больше за то, что не забываете старого кобзаря
Т. Шевченка.
Хорошо, что остался клочок бумаги. Есть на чем написать Р. S. Я напишу его по-русски, — так, видишь, надо; ты, прочитав, и сам, слава богу, догадаешься, что так надо. Только, сердце мое, голубе мой сизый, сделай для меня все, о чем я попрошу. Я тебя трижды поцелую, как увидимся, а пока (я и забыл тебе сказать) сходи ты на Большую Морскую в дом графа Уварова, найди там Михайла Матвеевича Лазаревского и поцелуй его за меня. Так надо, друже мой единый. Записки о жизни Н. В. Гоголя прислал ты мне два тома и оба — первые.
22 апреля 1857 [Новопетровское укрепление].
Р. S.[13] Дело вот в чем {794}. Г. комендант Новопетровского укрепления Ираклий Александрович Усков просил г. полковника Илью Александровича Киреевского выслать ему камер-обскуру для фотографии со всеми принадлежностями. И для этого снаряда послал ему 250 рублей серебром денег и 77 лебяжьих шкурок. Последнее письмо г. Киреевского от 10 ноября 1856 года получено г. комендантом с уведомлением о получении денег и посылки. Теперь дело в том, что ни вещь, то есть камер-обскура, до сей поры не получена здесь, ни письменного уведомления о причине такой непонятной медленности. Естественно, что это Ираклия Александровича беспокоит. То я и прошу тебя, побывай ты у г. Киреевского и от имени Ираклия Александровича спроси у него о причине его безмолвия. Квартирует он в Большой Миллионной в доме Славных. Если же, паче чаяния, ты не найдешь его по этому адресу или он умер, или выехал из столицы, то ты вместо прогулки съезди в Павловск и на даче г. Киреевского найдешь кого-нибудь из родственников г. полковника Киреевского. И узнай, где он и что с ним? и не поручал ли он этого дела, то есть камер-обскуры, кому-нибудь из своих родственников или же знакомых, и проси, чтобы, кого ты найдешь из его родственников, чтобы написал Ираклию Александровичу и тем вывел из мучительного недоумения. В заключение зайди ты в магазин Прево, под фирмою Выставка художественных произведений,у Полицейского моста в доме голландской церкви, и спроси у самого г. Прево, поручил ли ему помянутый г. полковник в прошлом году осенью выписать из Берлина камер-обскуру со всеми препаратами для фотографии, или нет? И, узнавши все это, напиши мне как можно обстоятельнее и как можно скорее.
Адресуй свое письмо на имя его высокоблагородия Ираклия Александровича Ускова, г. коменданта Новопетровского укрепления Оренбургской губернии.
В случае же смерти г. полковника Киреевского, узнай к кому можно обратиться Ираклию Александровичу о получении, ежели не вещи, то обратно денег, на которые имеется у него как документ письмо г. полковника. Все это можно узнать в Павловске. Кто бы ни был из его близких родных — отец, мать, брат или сестра — все равно, ты только самый подробный адрес [узнай], кого найдешь из них. И еще раз прошу тебя — не медли и напиши по-русски.
87. М. М. Лазаревскому
— 22 апреля и 8 мая * {795}
22 апреля [8 мая 1857, Новопетровское укрепление].
Христос воскресе, брате мой милый! Удачная у меня нынче пасха! Такой святой радостной пасхи у меня еще и сроду не бывало. Как раз 7 апреля пришла к нам почта и привезла твою дорогую посылку и твое радостное письмо от 17 генваря. Я чуть с ума не сошел, прочитав его. А как закурил твою сигару (я десять лет уже не курил сигар), как закурил твою гаванну, друже мой единый, так и запахло волей, и я даже заплакал, будто ребенок. Вот что ты наделал с моими старыми глазами. Пусть тебе господь милосердный заплатит за твою сердечную работу. Та же почта привезла мне письмо из Черномории и 25 рублей денег от Я. Кухаренка. Семен его должен знать. Но Кухаренко о воле мне ничего не пишет. Та же, та же почта привезла мне из Петербурга письмо и денег 16 рублей от А. Маркевича с товарищами. Это — сын того самого Николая Маркевича, который написал «Малороссийскую историю». С отцом его мы были когда-то большие приятели. А сына его, этого самого Андрия, я, кажется, еще и не видел, а может и видел еще ребенком. Найди его и поцелуй за меня, мой друже единый. Он квартирует на Почтамтской в доме Логинова.