«Власть бога Ур-Аллазота да не пребудет вечно и не ослабеет. Любой, кто осквернит его образ, то есть отделит или умалит священные вещества, будет преследоваться до края земли и за ее пределами, даже когда он покинет свое тело и с воплями улетит дальше звезд. И преследования не прекратятся до тех пор, пока не сомкнутся над ним воды мирового океана, над которыми властен Сам Безжалостный и которые есть тело его».

— Улавливаете смысл, мистер Холмс? — Белкнап открыл глаза.

— Конечно. Я как раз и ожидал ребуса, — ответил Холмс. — Что касается всего остального, срочность этого дела несомненна. Поклоняющиеся этому существу, чья природа требует изучения, следили за осквернителями статуи их божества еще с острова Суматры. Ясно, что они не успокоятся, пока не найдут украденную Сефтоном Таллиардом пластинку. Чтобы сохранить свою собственную жизнь, а также жизнь профессора Таллиарда, вам нужно в срочном порядке вернуть украденные детали их, если можно так выразиться, владельцам.

— Я пришел к такому же выводу. Но мои попытки найти Таллиарда здесь, в Лондоне, не увенчались успехом, а потом я вновь заметил, что за мной следят эти молчаливые люди с голубыми глазами. За последние сорок восемь часов они подобрались ближе, и я боюсь, что мое время вышло. Вы возьметесь помочь мне, мистер Холмс?

— Вне всяких сомнений. Однако есть одна деталь, которую для начала нужно выяснить, вернее, узнать жизненно важную информацию, которую, очевидно, утаивает ваш коллега, что, учитывая, как вы его описали, неудивительно. Возможно, все прояснится само собой, когда я найду профессора Таллиарда. Это, как я очень надеюсь, произойдет в течение нескольких часов, если не раньше.

— Но это поразительно, мистер Холмс! — воскликнул наш гость. — Я прочесал весь Лондон за эти недели и нигде не нашел ни малейшего признака его пребывания.

— У меня есть определенные ресурсы, которые вряд ли доступны иногороднему человеку, — добродушно пояснил Холмс. — А теперь, профессор Белкнап, ответьте еще на один важный вопрос. За вами следили до Бейкер-стрит этим вечером?

— Думаю, да. — Белкнап вздрогнул. — Да, я не сомневаюсь в этом.

— Замечательно! — к моему изумлению воскликнул Холмс.

Я не мог понять, чему радуется мой друг, да и посетитель был сбит с толку.

— Я должен оставить вас на некоторое время, — внезапно сказал Холмс своему клиенту. — Вернусь через полчаса.

Он вышел без дальнейших объяснений, оставив меня наедине с Августом Белкнапом, который, не зная об эксцентричности моего друга-гения, пребывал в недоумении.

Это были, наверное, самые долгие полчаса в моей жизни. Бедняга Белкнап, расстроенный и весь на нервах, даже не пытался показать, что ему интересны рассказы об афганской кампании, которыми я старался развлечь его; он вздрагивал от малейшего неожиданного звука. Через некоторое время беседа затихла, повисло неловкое молчание. Когда часы пробили девять, к моему невыразимому облегчению, появился Шерлок Холмс.

— Аппарат приведен в состояние готовности, — объявил Холмс. — Осталось только запустить механизм. Для этого, профессор, я должен одолжить у вас этот забавный костюм. Мы очень похожи. Моя одежда должна подойти вам, чтобы вы не замерзли этой туманной ночью. Где вы остановились?

Посетитель назвал дом на Флит-стрит.

— Я так полагаю, вы часто меняете место своего пребывания?

— Каждые несколько дней, — подтвердил Белкнап. — Но мне так и не удалось оторваться от них на длительное время.

— После сегодняшней ночи этого уже не нужно будет делать. — Сказав это, Холмс проводил гостя в свою комнату.

Когда они вышли несколько минут спустя, я не мог сдержать возгласа изумления, настолько я был поражен этим перевоплощением. Августа Белкнапа в позаимствованном у Холмса плаще и охотничьей шляпе легко можно было принять за сыщика, если не присматриваться. Сам Холмс в женском наряде, парике и широкополой шляпе с вуалью был неузнаваем.

— Теперь, профессор, — инструктировал Холмс своего клиента, — подождите полчаса после того, как мы с Ватсоном уйдем…

— Что? — воскликнул я.

— …затем возвращайтесь на Флит-стрит и не выходите из дома до завтра. Вы меньшая мишень, и, вероятно, непосредственно вам не угрожает опасность, но все равно не открывайте дверь никому, кроме нас с Ватсоном.

— Мистер Холмс, я выполню все ваши указания.

— Превосходно. А сейчас, мой дорогой Ватсон, надеюсь, вы не оставите даму без сопровождения? — Сквозь вуаль угадывалась довольная улыбка Холмса.

— А куда надо идти? — осведомился я.

— Это недалеко. Примерно полчаса неторопливым шагом.

Я так ничего и не понял, но уступил. Накинув пальто, я вышел вслед за Шерлоком Холмсом в непроглядную из-за тумана мартовскую ночь. Неторопливым шагом мы двинулись по Бейкер-стрит.

До конца своих дней я буду помнить эту прогулку и то неловкое чувство, которое я при этом испытывал. Так ярко описанное профессором Белкнапом ощущение, что за тобой наблюдают, было настолько явным и сильным, что его невозможно было игнорировать. Я мог поклясться, что видел в полумраке безмолвные скользящие тени и буквально чувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Все, что мне оставалось, — это стараться не оглядываться через плечо каждую минуту; у меня была напряжена спина между лопатками в ожидании внезапного нападения. Я вспомнил о перечисленных Белкнапом обезглавленных жертвах «верных», и у меня потемнело в глазах.

Если Шерлок Холмс и испытывал то же, что и я, то никак не показывал этого. Он шел неторопливо и беспечно, при этом рассказывая о театре кабуки, о котором был прекрасно осведомлен, что не могло не впечатлять. Это было очень интересно, но я едва ли услышал хоть слово из его рассказа, потому что мой слух пытался уловить звук шагов позади нас. Мое беспокойство усилилось в сотни раз, когда Холмс свернул с хорошо освещенной и многолюдной улицы в тихий переулок, ведущий в Риджентс-парк. Мы были недалеко от зоопарка, когда он наконец остановился; в тумане ничего не было видно.

— Наверное, достаточно, — сказал Холмс.

Я только набрал в легкие воздух, чтобы попросить его объяснить свои действия, но так ничего и не сказал, потому что он снял шляпу, парик, пальто и юбки и предстал передо мной в своей обычной одежде.

— А теперь, Ватсон, мы разделимся, — сказал он. — Вы можете пойти в направлении Бейкер-стрит, а я сделаю круг. И примерно в это же время завтра ночью мы, без сомнения, обнаружим пропавшего профессора Таллиарда.

С этими словами он исчез в тумане, оставив меня одного, сбитого с толку, возмущенного до предела и с мрачным предчувствием, с новой силой охватившим меня. Я без происшествий добрался до дома. Белкнап уже ушел, а Холмс еще не вернулся, что было к лучшему. Если бы я встретил сейчас моего друга, я вряд ли смог бы оставаться любезным. Я рано ушел к себе и вскоре заснул, а в моих снах почему-то играла скрипка Шерлока Холмса.

Когда я проснулся, Холмс вновь занимался своими химическими опытами. На диване лежала его скрипка — очевидно, он играл на ней ночью. Его бледность и темные круги под глазами свидетельствовали о бессонной ночи. Несколько уязвленный после вчерашнего, я не стал расспрашивать его, а занялся своими делами, так что меня не было дома почти весь день. Ничто не отвлекало его от своих занятий, пока не зашла миссис Хадсон и не объявила, что пришли господин Виггинс и его коллеги.

— А, проведите их сюда, — распорядился Холмс, оживившись. Заметив мое замешательство, он объяснил: — Ребята с Бейкер-стрит. Они были на задании со вчерашнего вечера, когда я подключил их к этому делу.

Так вот чем объяснялось получасовое отсутствие Холмса прошлым вечером! Он уходил, чтобы договориться о чем-то с группой юных шалопаев.

Через несколько секунд в комнату вошли шесть оборванных и очень грязных уличных мальчишек-арабов. Их предводитель, Виггинс, самый старший и высокий из них, вышел вперед с видом победителя:

— Планкер здесь — забирать приз.