Бродяга солидным крюком приблизился к рюкзаку бандита, бросил в него пустую гильзу. Ничего, значит можно брать, хотя вдруг на рюкзак еще какая-нибудь химическая пакость насела? Он отломил у ближайшей березы ветку, и поднял вещмешок за лямку. Затем обернул руки тряпками, которые носил с собой как раз для таких случаев, стал копаться в рюкзаке.

Оказалось не очень густо - полупустая фляга, банка шпрот, зажигалка. Единствен­ное что радовало: три запечатанных пачки сигарет, на которые легко можно было купить детектор аномалий, какой-нибудь автомат, даже противогаз, а то его респиратор был не очень надежен. Бродяга скидал все находки в свой рюкзак и прежним маршрутом напра­вился через лес.

Лес кончился минут через двадцать, но это если идти поперек, а если вдоль, то мож­но было несколько недель блуждать, как говорили в баре. Впереди была дорога, ведущая вдоль леса, а еще дальше брошенная деревня, где уже неделю жила небольшая группа бродяг. Можно было пересидеть пару часов с ними, поторговать, узнать новости. Бродя­

га уже ступил на разбитый асфальт, через который прорастала трава, как вдруг что-то со свистом пронеслось мимо. Следом будто ударил гром, но он знал, что это. Так стреляет снайперская винтовка «Ремингтон 700».

Бродяга замер, ибо спрятаться было негде, а снайпер легко мог достать его и на бегу. Лучше бы это оказались те бродяги, они просто решили проверить, кто это к ним идет. Он успокаивал себя этой мыслю, однако колени все равно дрожали, а лоб зачесался, буд­то чувствуя, куда целится стрелок. Карабин лучше отпустить, так, чтобы легко можно было снова поднять, вдруг мутанты объявятся.

- Кто идет?! - гаркнул стрелок.

- Вольный бродяга, - стараясь, чтобы голос был спокойным, ответил он. - Зла никому не желаю, хочу пройти, может у костра посидеть. Про вас давно говорят.

- А платить есть чем? - голос слышался, будто из пустоты, но бродяга заметил, как шевельнулись кусты на другой стороне дороги.

- Как это платить? - удивился он.

- А так. Хочешь пройти: плати, а нет, тогда проваливай.

- Да как это? - волна негодования захлестнула бродягу. - Тут же ничейная земля, нельзя ее брать под себя, он для всех!!!

- А «Черный рынок» думает иначе!

«Черный рынок»... Бродяга готов был упасть. Это была база самых отъявленных бандитов, которые не брезгуют работорговлей. Они уже давно прибирают к рукам мест­ность, а немногочисленные бродяги не могут им противостоять. Среди них нет снайпе­ров, хотя это объяснимо тем, что многие переходят к этим боевикам, значит, этот парень был где-то снайпером. Драться не выйдет - бродяга еще ни разу не стрелял в живых людей, а за плечами этих убийц десятки перестрелок.

Наверняка они отберут все, что у него есть, даже оружие, и отправят на все четыре стороны. В бродяге закипала ярость, незаметно для себя он сжал ложе карабина. А что если правда стрелять, мелькнула шальная мысль. И пока сознание не успело внести свои благоразумные коррективы в безумный план, он крикнул:

- Ладно, я тебе заплачу и пройду!

- Так бы все....Так бы сразу... - сказал снайпер. - Карабин положи, да переходи через дорогу. Порешаем.

Бродяга с сожалением опустил оружие на асфальт, но тут вспомнил о ТТ. Не бог весть что, но с трех патронов в упор можно любого положить. Стрелять по кустам в его планы не входило. Но ведь он за правду, за справедливость, он должен победить. Чтобы было неповадно красть общее, чтобы эти гады знали свое место, знали, что могут полу­чить отпор. Бродяга будет героем, ему станут делать скидки, брать с собой в походы, и однажды он соберет собственный клан, захватит «Черный рынок», станет его хозяином!

Все должно быть честно. Вот он уже был нищим, голодным одиночкой, у которого каждый мог отобрать заработок. Все, хватит, пора стать настоящим воином, приносить редкие артефакты. Пора стать бесстрашным, опытным, сильным, везучим. И начать надо с презренных бандитов, отбросов общества как до, так и после Катастрофы. Он подошел к кустам, где увидел лежащего бандита, одетого в маскировочный костюм. Тот начал подниматься, собираясь назначить цену за проход, но бродяга вытащил ТТ.

Бандит выбил пистолет стволом «Ремингтона», затем ударил прикладом в лицо. Бродяга сел, закрывшись руками. Нет, не так все должно было быть, снайпер, должен был умереть, затем остальные бандиты. Но все пошло не по плану, бродяга оказался

недостаточно силен. От признания собственного бессилия он забыл про все. Боевик, не целясь, приставил ствол винтовки к голове незадачливого стрелка. Все, теперь точно все, решил тот.

- Падаль, - вынес вердикт бандит.

Больно не было. Просто все разом потемнело. Навсегда.

Он продолжал бежать. Зачем он убил того бродягу? Надо же, захотел подзаработать, представился бандитом с «Черного рынка»! Может вдвоем они бы уже сидели в баре, потягивая дешевое пиво и рассказывая окружающим, как вдвоем расстреляли стаю му­тантов. Хотя, не убив его, он бы не получил его оружия, а патроны для винтовки кончи­лись быстро. Прямо нонсенс.

Мутанты налетели, когда он шел к лагерю. Издалека он изрядно порядил стаю, но потом пришлось бросить «Ремингтон» и броситься бежать. Бродяга чувствовал себя трусливее того парня, которого убил утром. Скоро будет конец.

Человек ведь издавна считал себя королем природы. А она терпела, терпела да устроила Катастрофу, чтобы показать кто здесь хозяин. Звери даже сейчас просто-на­просто показывают, кто главнее, пусть и очень изощренным способом. Эта циничная, издевательская мысль добавила страха, заставила ноги переставляться быстрее, хотя даже с ней бродяга еле бежал трусцой. Может, спасало то, что звери тоже устали: все-та­ки они долго к нему бежали, а потом еще эта погоня. Но он не сдастся, нельзя терять надежду, поэтому он продолжал, задыхаясь бежать, спасать свою жизнь, повинуясь пер­вобытному страху.

Он слышал в своей голове удары, словно басы в каком-то сумасшедшем трэке, каж­дый шаг на удар, он старался попадать «в бит». Если поскользнется, то собьется, удар­ников уже не будет, будет оглушительная тишина.

Смысл? Смысл потерялся где-то в начале пути, сразу после Катастрофы, когда бро­дяга был и спасателем, и стрелком, и ученым. Потом смысл потерялся, все стали про­сто выживать, наплевав на все, чему их учили в далеком счастливом детстве, когда не было Леса. Человек живучее тараканов, потому что у него есть огромная жажда жизни, несмотря на то, что он не может ответить на вопрос: зачем ему жить? Прозябать, мед­ленно умирая от вирусов, голода, Леса? Или покончить свою жизнь свинцом, неважно кем пущенным в единственный полет. Бродяга не знал, как и все. Но сейчас, когда он не смог в открытую сражаться с мутантами, он понял: есть зачем выживать. Пусть это незначительно, пусть прозябая, все пусть - лишь бы жить.

Ноги просто пылали, наверное, за ним тянулся дымный след. Адреналин сгорел без остатка, организм работал на пределе, если бродяга выживет, то пару дней будет лежать пластом, тело будет нещадно болеть. Но это будет того стоить. Когда закончиться сила бежать, передвигать уставшее безнадежное тело, он остановиться, выдохнет пару раз спокойно, насладиться бездействием ног.... А затем начнет стрелять. Разрывая заражен­ные тела монстров, разрывая их черепа, выплескивая мозги на траву.

Человек беспощадное, жестокое животное. Живя в обычной, спокойной жизни он будет тише травы, мухи не обидит, но попав в ситуацию, когда надо спасти свою шкуру, он будет убивать, как опытный головорез. Возьмет автомат, удивляясь, какой он тяже­лый, ведь в фильмах все не так, а затем с грехом пополам найдет спусковой крючок и начнет спасаться. Иногда спасение в том, чтобы пустить пулю в лучшего друга, иногда себе в голову, но чаще всего во врагов, прущих со всех сторон, обдающих смрадным ды­ханием, и мечтающих тебя растерзать. Бродяга не был на войне, где сражаются люди, но он убивал, здесь война пострашнее - война с природой, такой же беспощадной и жесто­кой, как и человек. Человек - дитя природы, однако некоторых детей сдают в приюты, а у людей один приют: по той стороне туннеля.