После чего в комнату по указанию того же юриста направляются два «державника» из подразделения силовой поддержки для «задушевной беседы» с клиентом.

– Никакую дарственную Вам, дедушка, оформлять не надо, – твёрдо заявляет юрист, когда за похмельным внуком закрылась дверь. – Вы ведь не хотите уезжать из Москвы?

– Не хочу, – вздыхает пенсионер. – Да внук заставляет, говорит, что в деревне лучше будет. Там, говорит, природа, опять же чистый воздух.

– И где же этот земной рай располагается?

– Село Крюково Ярославской области, – вздыхает даритель.

– Да-а! – понятливо кивает юрист. – Можно сказать, почти ближнее Подмосковье. Туда хоть дорога есть? Или только зимой, когда болота замёрзнут?

В ответ старик молча утирает предательски заслезившиеся глаза и только мотает головой.

– Ну, да ладно! – утешает его юрист. – Вы предоставьте это дело мне, а уж я попробую переубедить вашего внука.

Вскоре из соседней комнаты дюжие «державники», как под конвоем, приводят неожиданно присмиревшего внука.

– Вы продолжаете настаивать на акте дарения квартиры? – официальным тоном спрашивает его юрист.

– Не, не настаиваю, – сквозь зубы цедит тридцатилетний тунеядец, и, морщась от боли, потирает бок, как раз в том месте, где располагается его проспиртованная печень.

– Это ваше окончательное решение? – уточняет юрист.

– Окончательное, – соглашается оболтус и опасливо косится на стоящего рядом «державника».

– Слушайте меня внимательно! – говорит ему юрист строгим голосом. – Раз в неделю наши сотрудники будут проведывать вашего дедушку, и не дай Вам бог, если мы найдём на его теле хоть один кровоподтёк, или узнаем, что Вы психически терроризируете старика. Кстати, Вы сами где прописаны?

– Деревня Крюково Ярославской области. – нехотя цедит великовозрастный внук.

– Вот там и оставайтесь. Там хорошо! Там природа, свежий воздух… Надеюсь, Вы меня поняли, а в город лучше не приезжайте – это вредно для вашего неокрепшего организма.

– Спасибо! – сквозь слёзы бормочет пенсионер.

– Это, дедушка, Вы не меня благодарите, а нашу партию.

– Какую ещё партию?– Партия «Держава»! Вот, держите брошюрку на память. Надеюсь, Вы о нас вспомните, когда голосовать в марте пойдёте.

Не успела за посетителем закрыться дверь, как в кабинет девушка приводит следующего клиента.

– Сынок, помоги мне разобраться с квартплатой! Что-то последние три месяца всё повышают и повышают, а за что – не знаю, – гундосит ветхая старушка. – Сунулась я было к ним в управляющую, значит, компанию, а они меня прогнали. – Читайте внимательно документы, – говорят, – там всё по-русски написано.

– Давайте ваши платёжки. – говорит юрист. – Это какая управляющая компания? Случайно, не «Жил-Сервис»?

– Он самый! – качает головой бабушка. – Только какой же это «Жил-Сервис» если от него житья нет?

– Судя по оплате, Вы, наверное, живёте в шести комнатах, и у Вас целый год кран с горячей водой не закрывается, – удивляется юрист.

– Да что, ты, милый! Какие шесть комнат? В «двушке» я проживаю, на первом этаже, лифтом не пользуюсь, домофон месяца два сломан, а горячая вода идёт с перебоями!

– Дальше можете не продолжать! Сейчас я от вашего имени составлю в прокуратуру заявление. Вам надо будет только подписать.

– А хуже не будет? Как бы они не осерчали!

– Хуже, уважаемая, уже не будет, потому как хуже некуда. Пусть теперь эти умники из управляющей компании прокурору разъяснят, почему жительница двухкомнатной «хрущёвки» платит в месяц по восемнадцать тысяч! А если не смогут объяснить, то пусть внимательно читают «Уголовный кодекс», там всё по-русски написано!

– Ой, спасибо тебе, сынок!– Не меня, мать, благодари, а нашу партию. Вот, возьми брошюрку на память…

Обе акции имели оглушительный успех, и снова в газетах замелькали фотографии лидера партии Назара Калачёва. Снова броские газетные заголовки застревали в памяти москвичей, как занозы. Вроде бы и не старался среднестатистический избиратель запомнить нового партийного лидера, а получается, что нет-нет, да и вспомнит волевое лобастое лицо с плаката и хлёсткую надпись под ним «Они обещают, а я делаю»! Вспомнит и поневоле задумается: «А ведь и правда! Кто из политиков для меня хоть что-то сделал? Получается, что никто и ничего. Все только агитируют! А Калач – мужчина дельный! Помнит о народе, потому, как не олигарх зажравшийся, а самая что ни на есть «рабочая косточка». Сам, поди, в юности чёрствую горбушку грыз, да слезой солил. Ну, как такого не поддержать!

Поэтому и росла изо дня в день популярность нового политика, взлетал на новые вершины его рейтинг, крепла его уверенность в собственной непогрешимости. Казалось, ещё чуть-чуть – и солнечным майским днём распахнутся перед ним ворота Кремля, и под несмолкающие аплодисменты элиты войдёт он в Георгиевский зал полноправным Хозяином земли русской.…Ах, как ласкает душу это малопонятное слово – инаугурация!

Глава 17

Соединённое английское королевство,

г. Лондон. Осень 18** года,

из дневниковых записей г-на Саратозина

Ну, вот и всё! Завтра отплываем, или, как говорит Морской Лис, отходим. Видимо, мне никогда не стать настоящим морским офицером, потому как нет во мне морской жилки, и то, что на флоте я человек случайный, я понял во время своего первого плаванья. Сейчас пишу эти строки, а сам думаю о том, как мы вернёмся в порт приписки, и я подам в отставку. Я плохой моряк, но неплохой лекарь, поэтому и решил, что вернусь в близкую моему сердцу Саратовскую губернию, обоснуюсь в отцовском имении и займусь частной врачебной практикой. Меня больше не манят приключения, а заграница мне противопоказана! Видимо, изменение привычного образа жизни вкупе с изменением географических широт, на мою психику действуют не самым лучшим образом. Однако обо всём по порядку.

Полтора месяца мы простояли в Лондоне у причальной стенки, а если быть совсем точным, то основное время простояли в доке, где нас чинили, или, как точно выразился наш боцман Кавуненко, штопали. Дело в том, что неудача, подобно рыбе-прилипале, незримо присосалась к нашей многострадальной посудине, как только мы вышли в нейтральные воды. Хотя если быть до конца честным, то странности начались ещё в Петербурге.

Дождливым июльским вечером Морской Лис явился на корабль промокший до нитки, но чрезвычайно довольный.

– Через три недели идём в Лондон. – радостно сообщил мне капитан-лейтенант. – Велено набрать команду, отозвать офицеров из отпусков, пополнить запасы провизии и пресной воды.

– Позвольте узнать, господин капитан-лейтенант, а с какой целью мы так спешно взяли курс на берега туманного Альбиона? – в рамках морского устава высказал я своё недоумение.

– Вот в том-то вся закавыка господин лейтенант! Оказывается, что миссия наша тайная! – понизил голос Ерофеев. – Я сегодня лично был удостоен чести быть принятым товарищем морского министра, и он мне так и сказал: «Миссия ваша государственной важности, но тайная, а потому истинного назначения Вам и офицерам вашего фрегата знать не положено. Накануне отплытия возьмёте двух гражданских господ, которые до самого Лондона из каюты носа показывать не должны. Ваша задача доставить их в Лондон, потом стать возле причальной стенки и ждать!»

– Чего ждать-то, Иван Францевич? – опять не утерпел я.

– Именно этот вопрос я и задал товарищу военного министра, – вздохнул капитан-лейтенант. – На что товарищ военного министра рассердился и сказал, что все инструкции я получу по прибытию в конечную точку нашего путешествия, от одного из тех господ, которых мы доставим в Лондон. Ох, не по нутру мне эти тайны Мадридского двора! Ох, не по нутру!

Видимо, переживания нашего капитана были так сильны, что он, сам того не ведая, накликал на нас беду, и с самого начала всё пошло наперекосяк.

Как и было приказано, накануне отплытия, поздно вечером, на борт «Апостола Павла» поднялись двое гражданских господ, которые лица свои скрывали за воротом походных плащей. Один из них нёс английский кожаный саквояж (я такие позже видал в Лондоне у состоятельных господ), а второй, пыхтя, тащил за ним два огромных баула. Оба незнакомца в сопровождении капитана прошли в специально приготовленную для них каюту и тут же в ней заперлись. Через четверть часа Иван Францевич вышел на мостик и вид у него был явно удручённым.