— То, что я сказал, правда. Ты нужна мне. Я талдычу об этом сотый раз. А сейчас должен сообщить нечто, совершенно опровергающее искренность моих чувств. Но у меня нет иного выхода… Скажи, Михаил оставил тебе это?

— Что?

— Ну, не знаю, как он назвал — нечто ценное, что надо беречь в случае… в случае его гибели?

— Н-не знаю… — Глаза Ани удивленно распахнулись. — Колье и мои украшения опечатали, счета изъяты…

— Ах, речь идет о другом. Постарайся вникнуть: за границей в моих руках оказалась огромная денежная сумма. Михаил помог спрятать её, а также предоставил мне работу в Москве в своем концерне. Мы стали совладельцами счета — пятьдесят на пятьдесят. Но чтобы ни один из нас не сумел обмануть другого, мы сделали закодированную карту места нахождения тайника и разорвали её пополам, как в старых фильмах поступают шпионы с фотографией. Мы договорились: о хранении части карточки будет знать только жена. На случай катастрофы, естественно.

— Понимаю. Но… Михаил ничего не сказал мне. Честное слово. Наверно, не успел. Боже! Я же перенесла сильное нервное потрясение… — В Аниных глазах застыл ужас. — Может, что-то выпало из памяти?

— Не волнуйся, детка. Теперь ты знаешь, на чем сосредоточиться. Постарайся… От этого зависит наше благополучие за границей… Аня! Там хранится огромное состояние. — Денис стал быстро и жадно целовать её шею, поймал вырывающуюся голову и прильнул к губам…

Аня не смогла размахнуться и ударила кое-как, словно погладила.

— Уходи! Если я найду твои проклятые деньги — верну не медля. Мне не нужно чужого.

40

Ночью она не могла уснуть, перебирая мысленно эпизоды с подарками Михаила. Их было так много… Но разве он хоть как-то намекнул о спрятанном коде? Михаил знал, насколько опасно обладание тайной, и берег жену. Пряча код, он очевидно рассчитывал, что Денис предупредит Аню, и она, перебирая вещи, наткнется на тайник. Вещи… Да! Он рассчитывал на её сообразительность! Предусмотрел наверняка то, что дом будет опечатан до завершения процесса. А значит, это может быть спрятано лишь в личных вещах, которые позволят забрать родственницам. Швейная машина! Господи, ведь он не зря говорил, что спокоен, когда Верочка тарахтит на ней…

Через день Вера Владимировна получила разрешение на изъятие из опечатанного дома своей личной «Веритас». Ночью, закрывшись в комнате с молотком и отверткой, Аня приступила к поиску. Утром Верочка нашла спящую в одежде дочь, а на ковре — разобранную на детали машинку. Она присела рядом, с ужасом понимая, что слова доктора о возможных последствиях нервного срыва сбываются.

…Март едва перевалил за середину, но Аня избегала смотреть в зеркало — не сомневалась — оттуда посмотрит на неё изможденная, седая старуха. Прошла целая жизнь, нелепая жизнь! А Москву все ещё засыпал снег.

Она зря распотрошила машинку — ничего похожего в ней не оказалось. Только мать косилась с опаской и вопросительно заглядывала в глаза. И Алина давно не давала о себе знать. Может, надо рассказать ей о планах Дениса?

Ане не пришлось терзаться сомнениями, Алина позвонила сама:

— Анюш, может, ударим по мороженому? Сходим в итальянскую кафешку, расслабимся.

— Не хочется сладкого.

— В ресторан?

— Избави Бог. Меня что-то к еде не тянет.

— Ладно. Я за тобой заеду, а там посмотрим. Может, после разговоров и аппетит разыграется.

Алина теперь ездила на миниатюрной цвета лиловой сливы «Хонде».

— Садись, пока тачку не конфисковали. Полюбуйся-ка на меня… — Алина тряхнула светлыми волосами.

— Выглядишь получше.

— Накрасилась — никогда столько макияжа на фейс не выкладывала. На две сотни баксов. Но ты внимательней смотри…

— Серьги?

— Да ерунда это, бижутерия! Губы, дубина! — Алина коснулась нижней губы кончиком мизинца. — Чуть припухшая, капризная линия. Как у тебя.

— У меня?! — Аня ладонью вытерла рот. — Что у меня?

— Ай! Говорила же — все время завидовала, что у тебя волосы светлее и губы более пухлые. Ну, с волосами проще, а губы — инъекции силикона. Десять минут — и мечта сбылась.

— Лин, ты что? Это я стеснялась, что слишком губастая и хотела, как у тебя — благородные, изящно изогнутые. А еще, лет в пятнадцать ты опередила меня в росте, — намного. Меня это тогда здорово огорчало.

— Ну, теперь мы почти одинаковые. Люди растут неравномерно. Вообще-то все мои трепыхания и возня с внешностью — на нервной почве. Пытаюсь выбраться из дерьма, в которое меня загнал супруг. Вот и придумываю волнующие эксперименты. Смотри, я вырулила к Арбату. Соображай быстрее, куда заскочим?

— Давай в маленькое тихое кафе. Полутемное и без музыки.

— Поищем. А знаешь, Нюта, я с самого начала не верила, что расследование Дена что-то даст. Поигрался и бросил. Он всегда так: горит-пылает и вдруг — переметнулся на другую цель, ту, что полегче достать. В этом, между прочим, залог жизненного успеха: руби сук по своему плечу… фу! ну, как там говорится?.. В общем, выбирай сложности по возможностям. И всегда будешь удовлетворен в потребностях… Ну, здесь паркуюсь. Мерзкая погода. Не знаешь, когда будет весна?

— Летом. Это уж точно.

— А в Италии уже загорают. — Алина распахнула дверь под вишневым козырьком. Уютно звякнул колокольчик. — Подходит? Дизайн европейский, пахнет Рождеством. И посетителей не видать.

Усевшись за угловой столик, Алина тут же заказала черничный пирог со взбитыми сливками, яблочный пай, пирожные-ассорти и, конечно, кофе.

— Вот что, предлагаю начать сладкую жизнь. Пока вы тут изображали в детективов, я тоже кое-что придумала. Мне просто необходимо, чтобы ты поняла.

— Попытаюсь. Последнее время мне постоянно приходиться иметь дело с головоломками. Выкладывай, что у тебя.

— Можно начать издали?

— Опять с той самой елки?

— Нет, с зарубежных гастролей супругов Южных.

— О-го-го! Тогда я, пожалуй, примусь за пирог.

— Доложу без эмоций. Пройдусь по фактам. Ну, то что Денис Южный, отправившийся на дипработу в Колумбию, носил гэбэшные погоны, тебе ясно? Это было обязательное условие для загранкарьеры. В подобные игры, как ты догадываешься, играли все. Ну — почти все.

— Не оправдывайся. Мне все равно, каковы идейные убеждения и нравственные принципы твоего мужа.

— Мне, если честно, на это тоже было плевать. Я вообще политические нюансы не секу — их много, а я одна. Уехали, значит, на другое полушарие, оба такие влюбленные — влюбленные… А через полгода наш брак, в сущности, рухнул — я рассказывала, как поймала его с любовницей. Вскоре что-то случилось и с мужниной карьерой. Там засекли наших гэбэшников, и всех в срочном порядке вымели домой. Но Дениску, как, видимо, ценного сотрудника, коллеги спасли — перевели не куда-нибудь, а в Швейцарию… К тому времени уже вовсю орудовал Горби, и комитетчики засуетились. Предчувствовали разгон. Короче, — денежки свои они переводили в фирму «Лорел», которую возглавил Южный и деятели из спецслужб со швейцарской стороны. В общем, своя компашка… Уж не знаю как, но кто-то там что-то не поделил, кого-то убрали, двоих стукнули. И чудом остался мой Дени с огромным капиталом. Сидит практически на золотых слитках и не знает, куда их деть. Московское начальство притихло, у них тоже полный бардак, в Женеве, кто остался затаился. И тут появляется симпатичный мужичок и предлагает Денису работу и «крышу», то есть мощную защиту, если тот поделит с ним ответственность за сохранность золотишка пополам, да так, чтобы ни один из партнеров на другого руку не поднял, да и другим подобраться было не просто. Не знаю, как они это провернули, но золотишко спрятали, а Южный благополучно вернулся на родину, получив высокую должность в концерне благодетеля.

— Слушай, а фамилию Денисова спасителя назвать можешь?

— Лешковский. И знаешь что… — Алина поколебалась, ковыряя, взбитые сливки и зашептала: — Думаю, вся эта жуть заварилась из-за тех сокровищ. Код хранилища они между собой разделили. Но кто-то об этом пронюхал. Мишу убрали, чтобы завладеть кодом. Потом на Дениса наехали. Сама понимаешь, какой опасности я подвергаюсь. Если он смоется, начнут трясти меня.