– Возможно ли это? Какое поразительное сходство!

– Мне очень обидно, что ваше королевское величество не хочет признать моего существования, – ответила молодая девушка с веселым смехом.

Мадемуазель де Гелльи была замечательно похожа на Химену, но это не была простая случайность. Правительница, узнав о пристрастии короля к дочери герцога Инфантадо, послала в Мадрид живописца Кузена с единственной целью, срисовать портрет молодой герцогини. Получив его, она приказала Флорио отыскать во что бы ни стало молодую девушку или женщину, которая представляла бы собой более или менее отдаленное сходство с Хименой. Успех превзошел все ожидания. Мадемуазель де Гелльи, помимо требуемого сходства, была француженка в полном смысле этого слова и обладала в высшей степени кокетством, свойственным женщинам этой нации. Правительница немедленно пригласила ее к своему двору, так как, зная вкус своего сына, она была заранее убеждена, что ее новая протеже скоро положит конец влиянию ненавистной для нее графини Шатобриан. Она не ошиблась. Король в первую минуту был поражен сходством мадемуазель де Гелльи с Хименой, но, присмотревшись ближе, нашел, что она превосходит молодую герцогиню во всех отношениях. Цвет лица Анны был свежее, формы округленнее, глаза и рот имели более живое и веселое выражение и вдобавок у нее был смелый и решительный характер, что особенно приводило в восторг короля.

В конце марта в замок Коньяк приехали королевские слуги, и Химена узнала от них о скором прибытии короля. Теперь она должна была выполнить поручение Лотрека – передать Франциске письма короля и объявить ей, что она находится в замке своего возлюбленного. Если она не сделает этого, то ее подруга может быть поставлена в крайне неприятное положение. Не лучше ли им обеим уехать скорее из замка и вернуться в Фуа? Перемена местности не принесла тех результатов, которых ожидал Лотрек. Франциска в таком же печальном настроении духа, как и прежде, и проводит те же мучительные бессонные ночи!.. «Как жаль, что здесь нет Лотрека!» – подумала Химена и решила не откладывать долее неприятного объяснения. Она передала Франциске раскрытые письма и сказала:

– Лотрек распечатал пакет; он требует, чтобы ты прочитала письма короля!

Франциска побледнела как смерть при этих словах, но Химена все-таки сочла необходимым удалиться из боязни стеснить ее своим присутствием. Она вышла на балкон, с которого открывался прекрасный вид на старый парк и весь южный склон Жиронды. Но она не обращала никакого внимания на окружавший ее ландшафт и задумалась над будущностью своей подруги, которая была так тесно связана с ее собственной судьбой. Наконец она машинально подняла голову и первое, что ей бросилось в глаза, было облако пыли, которое поднималось в конце вязовой аллеи. Она увидела группу всадников. «Это вероятно король!» – мелькнуло в ее голове, и она бросилась к Франциске. Та стояла среди комнаты; хотя глаза ее были полны слез, но лицо имело кроткое и спокойное выражение. Письма очевидно произвели на нее благоприятное впечатление. Могло ли быть иначе? Любящее сердце не расстается с надеждой даже там, где она всего менее возможна.

– Мы в королевском замке, Химена? – спросила она взволнованным голосом.

– Да. Но разве ты не подозревала этого?

– Я знала, что король будет писать мне такие письма, и боялась той радости, которую они доставят мне. Я не могу быть спокойной в эту минуту. Наши характеры настолько различны, что между нами не может быть прочной любви.

– Величина счастья не измеряется его прочностью.

– Нет! Я знаю это. Но я не вынесу новой ссоры, она убьет меня! Лучше теперь же прервать наши отношения, пока они хороши и не унизительны ни для одного из нас. Тогда я буду со спокойным сердцем ожидать смерти. Я напишу ему прощальное письмо, и мы тотчас уедем с тобой куда-нибудь, чтобы никто не знал, где мы. Нужно сделать это теперь же, пока счастье улыбается мне и даже Лотрек на моей стороне. Пойдем в парк; я хочу насладиться им в последний раз; Франциск провел здесь свою молодость! Дай мне обнять старый вяз, под которым он родился… Тогда я уеду отсюда!

С этими словами графиня Шатобриан вышла на балкон, чтобы взглянуть на местность, которая была теперь так дорога ей. Химена хотела броситься за ней, чтобы увести ее с балкона под каким-нибудь предлогом, но это оказалось лишним, потому что Франциска сама вернулась назад в сильном волнении.

В тот момент, когда она вышла на балкон, правительница и Флорентин подъехали к решетке парка в сопровождении свиты. Правительница мельком взглянула на нее.

– Мы опоздали с нашим бегством, Химена! – сказала графиня.

– Может быть, все устроится к лучшему!..

– Король! Приехал король! – воскликнула Марго, врываясь в комнату. – Наряжайтесь скорее. Он уже сошел с лошади. Мой негодный Флорентин также здесь. Замолчишь ли ты, Жак!..

Король Франциск был в дурном расположении духа. Совесть упрекала его за поступок с императором. По прибытии в Байонну он тотчас же написал английскому королю Генриху о своем согласии на союз с Англией, подготовленный герцогиней Луизой, и обещал свое содействие итальянцам против императора. Одним словом, сделал все, что могло обратиться во вред Карлу V, и не предпринял ни одной меры для исполнения мирного договора, подписанного им в Мадриде. Посланные императора преследовали его на каждой станции и выводили из терпения, напоминая ему о том или другом условии договора. Когда он сходил с лошади у крыльца своего любимого замка, его нагнал гонец из Бордо с известием, что Ланнуа едет в Коньяк. Само собой разумеется, что при подобных условиях король не мог быть спокоен, и мадемуазель Гелльи при ее веселом характере представляла для него самый живой интерес, потому что в ее обществе он забывал о мучивших его заботах. Естественно, что при этом он менее всего был склонен вспоминать о письмах, которые он писал Франциске три месяца тому назад, тем более что они остались без ответа.

Король, войдя в залу, приказал слугам накрывать стол и объявил дамам, что те, которые скорее всех кончат свой туалет, получат достойную награду.

– Какую? – спросила мадемуазель Гельи.

– Они могут выразить какое угодно желание, и оно будет исполнено.

– Тем хуже для нас! Мы, женщины, часто высказываем самые глупые желания.

– Глупость не беда! Весь вопрос в том, чтобы не скучать. Это самое важное.

– Но я думаю, что скука прежде всего происходит от нашей неповоротливости.

– Я надеюсь, мадемуазель де Гелльи, что вы измените ваше мнение о замке Коньяк. Правда, он невелик, но здесь превосходные леса. Я тотчас же распоряжусь, чтобы разослали егерей и приготовили для нас охоту.

– К завтрашнему утру?

– Зачем? Мы отправимся когда вздумается: утром, вечером, даже ночью…

Лотрек отвел короля в сторону, чтобы переговорить с ним о положении дел во вверенных ему провинциях. Но правительница, видевшая Франциску на балконе, внимательно следила за ее братом и помешала их разговору, пригласив короля к столу.

Король охотно последовал этому приглашению. За обедом он посадил возле себя веселую Анну де Гелльи и, болтая с нею без умолку, усердно пил бургундское вино, которого он так долго был лишен. Благодаря такому приятному препровождению времени он совершенно забыл, что император заявляет притязание на родину его любимого вина – Бургундию, что Лануа почти у порога его замка и что единственная искренняя любовь его сердца, бедная Франциска, быть может, страдает в одиночестве.

Действительно, Франциска в это время переживала тяжелые минуты. Она знала, что король в замке и окружен ее врагами; Марго сообщила ей, что он пошел к столу в сопровождении равнодушной толпы придворных. Прошло больше часу со времени его приезда, и до сих пор он ничем не заявил, что помнит о ее существовании. Неужели он насмехался над ней, упрашивая ее приехать в Коньяк? Слуги, вероятно по распоряжению правительницы, не накрыли ей стол и не принесли ни одного кушанья. Когда старик Бернар спросил их о причине, они грубо ответили, что у них сегодня довольно дела помимо этого; если его госпожа не приглашена к королевскому столу, то она, вероятно, приехала в Коньяк по ошибке.