«Должно быть, Лотрек еще не видел короля и не сообщил ему о моем присутствии, – подумала Франциска. – Я сама виновата, что не отвечала на его письма…»

– Граф Лотрек Фуа сидит за королевским столом, – сказал Бернар, как бы угадывая ее мысли, и с этими словами поспешно удалился из комнаты.

Старый слуга был огорчен до глубины души поведением короля и, не помня себя от гнева, направился в королевскую столовую, чтобы поговорить с молодым графом Фуа об унизительном положении его сестры. В первую минуту никто не заметил его в толпе слуг, которые приносили и уносили кушанья, а потом показалось неловким прогнать чужого человека, который искал кого-то глазами. Наконец дворецкий подошел к нему и приказал немедленно удалиться из залы. Но в это время Бернар заметил мрачный взгляд Лотрека, устремленный на короля, и прямо направился к его стулу. Дворецкий, оскорбленный невниманием к его словам в присутствии других слуг, пошел за Бернаром и, взяв его за плечо, заговорил с ним громче прежнего. Старик был очень доволен этим, так как хотел обратить на себя общее внимание, и ответил дворецкому тем же тоном. Лотрек оглянулся и увидел слугу своей сестры. Смуглое лицо его побагровело и еще резче обозначился шрам от удара сабли, полученный им при Равенне. Бернар с ужасом заметил, что навлек на себя гнев гордого графа.

– Что с вами, Лотрек? – спросил король.

– Ничего, ваше величество.

В это время Брион, сидевший рядом с мадемуазель де Гелльи, узнал Бернара, стоявшего за стулом Лотрека, и громко воскликнул:

– Что это значит? Здесь слуга графини Шатобриан! Король услышал слова Бриона и спросил с живостью, каким образом он явился сюда.

– Я приехал сюда с моей госпожой, ваше величество! – ответил Бернар, почтительно раскланиваясь.

– Графиня Франциска здесь? – спросил с удивлением король, поставив стакан на стол.

– Моя госпожа уже давно здесь! – возразил Бернар.

– О Боже! – воскликнул король, вскакивая со своего места. – Мои письма!.. – добавил он вполголоса. – Вы знали об этом, Лотрек?

– Да, ваше величество!

– Почему вы не сказали мне ни слова?

– Вы меня не спрашивали, ваше величество.

– Сведи меня к графине, – сказал король, обращаясь к Бернару, и вышел из залы. Все встали, не дожидаясь конца обеда.

Придворные разделились на группы. Неожиданное появление графини Шатобриан и участие, которое выказал к ней король, одинаково удивили всех, потому что причина ее последнего разрыва с королем ни для кого не была тайной. Никто не знал, что Бриону удалось оправдать Франциску перед королем, потому что влюбленный сеньор никому не говорил об этом из боязни, чтобы опять не был выдвинут на сцену неприятный для него вопрос о браке графини с королем. Когда он услышал, насколько пострадала репутация Франциски вследствие несчастной случайности, он стал горячо защищать ее невинность в своих письмах на родину. Но ему не верили; в его желании оправдать графиню видели только благородное стремление скрыть любовный успех.

Король, со своей стороны, не упоминал о своем примирении с Франциской. Под влиянием горя от предполагаемой измены своей возлюбленной, он решил отречься от престола. Убедившись в своей ошибке, он написал Франциске самое нежное письмо и в то же время искренне пожалел, что добровольно отказался от власти. Он напомнил правительнице, чтобы она представила эдикт об отречении в парламент и, скрыв от нее причины, побудившие его написать такой эдикт, не считал нужным сообщить ей, вследствие чего он переменил свое намерение.

Герцогиня Луиза знала только через Флорентина, что были посланы гонцы в Фуа и что отношения между королем и графиней Шатобриан не окончательно прерваны. Она никому не говорила об этом и упорно утверждала, что графиня Франциска вела себя недостойным образом и что она потерянная женщина. Все были убеждены в этом, даже Маргарита и Бюде, который не придавал особого значения уверениям Маро относительно невинности Франциски. Веселый поэт был замешан в двусмысленной истории в Фонтенбло, о которой ходили такие разноречивые слухи. Почему подобная история опять повторилась в испанском замке?..

При этих условиях можно себе легко представить, каким образом отнеслось общество к неожиданному появлению графини Шатобриан. Кроме Бриона и Лотрека, не было ни одного человека, который бы принимал в ней хотя малейшее участие.

Нужно было все присутствие духа Лотрека, чтобы вынести с видимым равнодушием перешептывание и все те двусмысленные взгляды, которые были обращены на него, особенно в группе, образовавшейся около правительницы. Но никто не осмелился вслух произнести имя графини Шатобриан; присутствие ее брата до известной степени удерживало придворных в границах приличия. Поэтому все невольно смутились, когда Лотрек заговорил громким голосом, обращаясь к правительнице:

– Позвольте вас спросить, герцогиня, чем я могу услужить вам? Вы и ваши окружающие так внимательно смотрите на меня.

Герцогиня при всей своей смелости не нашлась что ответить в первую минуту. Лотрек был единственным человеком, перед которым она робела. Встречая его, она всякий раз чувствовала нечто похожее на упреки совести. Воспоминание о Семблансэ было главной причиной ее ненависти к Лотреку и ей не хотелось сознаться в этом. После некоторого молчания она ответила:

– Мы желали бы узнать, удивлены ли вы известием, что графиня Шатобриан в замке Коньяк?

– Нет.

– Вы знали, что она здесь?

– Разумеется. Я сам привез ее сюда!

– Теперь я понимаю, почему вы опоздали в Бордо.

– Да, это отняло у меня несколько дней.

– Служба королю, вероятно, казалась вам менее важной, чем ваши личные дела.

– Я исполнил приказание короля, проводив графиню Франциску в Коньяк.

– Каким образом? – воскликнули в один голос правительница и Маргарита.

– Король несколько раз настоятельно просил графиню приехать сюда.

– Странно! – сказала Маргарита.

– Что находите вы тут странного, герцогиня Алансонская? – спросил Лотрек, подходя к ней.

– Мы удивляемся, – заметила поспешно герцогиня Луиза, – что король не говорил нам об этом ни одного слова и по приезде не вспомнил о графине.

– Почему вы знаете, что король забыл о графине? Она не отвечала на его письма и теперь объяснит ему причину своего молчания.

– Граф Лотрек! Вы говорите таким тоном, что…

– Таким тоном должен был говорить Семблансэ, пока еще не было слишком поздно!..

Этот смелый намек поразил присутствующих как удар грома. Герцогиня Луиза побагровела от гнева. Прежде нежели она успела ответить, в залу вошел король под руку с графиней Шатобриан. Он извинился в коротких словах, что по его вине прерван обед и, усадив рядом с собой Франциску, пригласил знаком присутствующих опять занять свои места за столом.

Придворные повиновались. Но правительница, взяв под руку мадемуазель де Гелльи, вышла с ней из залы. Маргарита последовала за ними.

Король сделал вид, что ничего не заметил, и разговаривал с Франциской. Но ничто не ускользнуло от его внимания; он говорил тем оживленнее, чем тяжелее становилось у него на душе. К ужасу своему, он нашел большую перемену в наружности Франциски; глубокое горе, болезненная борьба с собственными ощущениями разрушительно повлияли на ее красоту; от ее прежней веселости не осталось и следа. Между тем король, при своем настоящем настроении, хотел забыться во что бы то ни стало, чтобы избавиться от мучивших его упреков совести. Все, что касалось области чувств и душевных страданий, было для него невыносимо. Поэтому он сократил по возможности свое свидание с Франциской и, несмотря на ее сопротивление, повел в столовую, не сообразив, что поставит ее в самое неловкое положение и что это неизбежно должно отразиться на их взаимных отношениях. Только теперь, благодаря удалению дорогих ему лиц и молчанию остальных, ему стало ясно, что он один дорожит этой печальной Франциской. Он один. Даже самый твердый человек может смутиться при мысли, что никто не разделяет его вкуса относительно любимой им женщины. К тому же сам король сознавал невыгодную перемену в наружности Франциски и испытывал все большее мучение. Он пил вино стакан за стаканом, отчасти из рассеянности, отчасти в надежде развеселиться. Мысль, что он держит при себе возлюбленную из сострадания, приводила его в бешенство.