Латинская церковь приняла улучшенный Никейский символ веры от Греческой, но допустила в догмате о Святом Духе знаменитое дополнение filioque, которое впервые было сделано на Толедском соборе 589 г. и впоследствии вызвало споры между двумя церквями.
§130. Никейское учение о Троице. Соответствующая терминология
Учение о божественной сущности и личности Святого Духа дополнило никейское учение о Троице; теперь мы должны будем более внимательно рассмотреть это учение.
Основополагающий и емкий догмат о Троице обеспечил единство и полно–кровность христианского восприятия Бога; в этом плане он, как никакое другое учение, представляет христианство вообще. Он образует оплот против языческого политеизма с одной стороны и иудейского деизма и абстрактного монотеизма с другой. Он помогает избежать заблуждений и соединяет истину этих двух противоположных понятий. Григорий Нисский говорит: мы возражаем язычникам, говоря о единосущии, и возражаем иудеям, говоря о разнице ипостасей. Мы не отвергаем отличия вообще, но только те отличия, которые разрушают единство бытия, как языческий политеизм; мы не отвергаем и единство, но отвергаем только такое, которое отрицает различия и полноту существования ипостасей. Ортодоксальное учение о Троице, кроме того, стало истинной золотой серединой между савеллианством и троебожием, которые оба учили существованию божественной триады, но в ущерб в первом случае — личностным различиям, а во втором — единосущию. Оно оказало полноценное регулирующее влияние на другие учения. Оно преодолело все теории эманации, укрепило христианское представление о сотворении, проведя строгое разграничение между тем, что проистекает из сущности Бога и едино с Ним, подобно Сыну и Духу, и тем, что обладает иной сущностью. Оно объяснило действие и движение знания и любви в Божьей сущности без оригеновской гипотезы о вечном сотворении. Утвердив истинную Божественность Искупителя и Освятителя, оно утвердило и божественный характер дела искупления и освящения.
Никейские отцы церкви не считали, что полностью объяснили все тайны Троицы. Они прекрасно понимали, что любое человеческое знание, особенно в том, что касается этой глубочайшей и важнейшей догмы, недостаточно. Любые рассуждения о божественном упираются в тайну и доходят до предела необъяснимого, перед которым мысль вынуждена склониться в смиренном почтении. «Человек, — говорит Афанасий, — может увидеть лишь бахрому на одежде триединого Бога; остальное херувимы закрывают своими крылами». В своем послании к монахам, написанном около 358 г., он признает, что чем больше исследует эту тайну, тем больше она ускользает от его понимания[1443], и он восклицает вместе с псалмопевцем: «Дивно для меня ведение Твое, — высоко, не могу постигнуть его!»[1444]. Августин говорит в одном месте: «Если бы нас попросили дать определение Троицы, мы могли бы только сказать, чем она не является»[1445]. Но хотя мы и не можем ответить на все «как» и «почему» нашей веры, христианин все же может и должен знать, во что он верит и во что не верит, и должен быть убежден в фактах и истинах, которые образуют суть его веры.
Основные положения ортодоксального учения о Троице таковы.
1. Есть только одна божественная сущность[1446]. Отец, Сын и Дух — одной сущности, единосущны[1447]. Они слиты друг с другом, нераздельны и не могут восприниматься отдельно друг от друга. В этом плане никейское учение абсолютно монотеистично или монархично в отличие от троебожия, которое есть лишь новая разновидность языческого политеизма.
Термины сущность (ουσία) и природа (φύσος) в философском смысле обозначают не личность или индивидуальность, а род или вид; не ипит in numéro, но ens ипит in multis. Все люди обладают одной сущностью, одной человеческой природой, хотя как личности или индивидуумы они очень различны[1448]. Термин homoousion в строго грамматическом плане отличается от monoousion или toutoousion, как и от heteroousion, и означает не количественную тождественность, но единство сущности или общность природы у нескольких существ. Он явно используется именно в таком значении в Халкидонском символе веры, где сказано, что Христос «единосущен (hornoousios) Отцу в том, что касается Божественности, и единосущен нам [хотя индивидуально отличен от нас] в том, что касается человеческой природы». Никейский символ веры ясно не говорит о единичности или численном единстве божественной сущности (разве что в первой статье, «Мы верим в единого Бога»), ибо для никейских отцов церкви важнее было выступить против арианства, защитив Божественность и единосущие Сына и Святого Духа Отцу. Так что если мы будем настаивать на разнице между homoousion и топооusion и при этом откажемся обращать внимание на те многие многие места у них, где с не меньшей уверенностью говорится о monarchia, или численном единстве Божества, мы могли бы обвинить их в троебожии[1449].
Однако единосущие Божественной Троицы — это не только родовое тождество, но и количественное единство; не просто unum in specie, но также unum in numero. Три ипостаси относятся к божественной сущности не как три человека к одному роду — не как Авраам, Исаак и Иаков или Петр, Иоанн и Павел к роду человеческому; они — единственный и единый Бог. Божественная сущность абсолютно неделима в силу Своей целостности и она не может распространяться и передаваться, так как безгранична — в то время как телесная субстанция может делиться, а человеческая природа — умножаться посредством порождения себе подобных. Три божественные сущности ограничивали бы и исключали друг друга, а следовательно, не были бы безграничными и абсолютными. Полнота единой и неделимой сущности Бога со всеми Его качествами присутствует во всех ипостасях Троицы, хотя в каждой из них — по–своему: в Отце как изначальный принцип, в Сыне — через вечное порождение, в Духе — через вечную передачу. Церковь учит не одной Божьей сущности и трем ипостасям, а одной сущности в трех ипостасях. Отец, Сын и Дух не могут восприниматься как три отдельные индивидуальности, но слиты друг с другом и образуют единство[1450].
Многие отрывки из никейских отцов церкви, без сомнения, отдают тритеизмом, но нейтрализуются другими, которые, взятые по отдельности, можно было бы назвать савеллианскими; так что их положение следует считать средним между двумя крайностями. Позже Иоанн Филопон, последователь Аристотеля и монофизит из Александрии, живший в середине VI века, был обвинен в троебожии, потому что не проводил разграничения между φύσις и υπόσταση и считал Троицу обладающей тремя природами, тремя сущностями и божествами, по количеству личностей[1451].
2. В этой единой божественной сущности есть три личности[1452], или, лучше говоря, ипостаси[1453], то есть разных способа существования[1454] одного и того же неделимого и нераздельного целого, которое в Писании называется Отцом, Сыном и Святым Духом[1455].
Эти различия — не просто разные атрибуты, силы или виды деятельности Бога и не просто субъективные аспекты, в которых Он представляется человеческому уму; каждая ипостась выражает всю полноту Божества со всеми Его качествами, и три ипостаси состоят в отношениях взаимного познания и любви. Отец передает Сыну саму Свою жизнь, а Дух являет узы союза и общения между Ними. Сын говорит с Отцом и, как Богочеловек, даже молится Ему, то есть относится к Нему как одна личность к другой; Он называет Святого Духа «другим Утешителем», Которого Он пошлет от Отца, то есть отзывается о Нем как о третьей личности[1456].
1443
Ep. ad Monachos (Opera, tom. i, p. 343).
1444
Пс. 138:6.
1445
Enarrat. in PS., xxvi, 8. Иоанн Дамаскин (Expos, fidei) почти повторяет признание Сократа, говоря: единственное, что мы можем узнать о Божьей природе, — это то, что она не может быть познана. Конечно, такие признания следует воспринимать cum grano salis.
1446
Ουσία, substantia, essentia, φύσις, natura, το όν, το ΰποκεόμενον. См. Petavius, De Trinitate, lib. iv, с. 1 (ed. Par., tom. ii, p. 311): «Christiani scriptores… ούσίαν appellant non singularem individuamque, sed communem individuis substantiam». Слово υποκείμενον, однако, иногда используется как эквивалент πρόσωπον.
1447
Όμοούσιο с. О важности этого см. выше и §127.
1448
«Мы, люди, — говорит Афанасий, — состоим из тела и души, все мы μίας φύσεως καί ουσίας, но разные личности».
1449
Кадуорт (Cudworth) в своем великом труде The Intellectual System of the Universe, vol. ii, p. 437 ff., тщательно пытается доказать, что Афанасий и никейские отцы церкви действительно говорили о трех божественных сущностях, подчиненных друг другу. Но он не принимает во внимание того факта, что терминология в то время была еще весьма неопределенной, также как и разница между ουσία и υπόστασης.
1450
См. отрывки из Августина и других отцов церкви, цитируемые в §126. «Ипостаси Троицы, — говорит Р. Хукер (R. Hooker, Eccles. Polity, b. ν, ch. 56, vol. ii, p. 315, Keble's edition) в духе никейской ортодоксии, — это не три отдельные сущности, обладающие общей природой, а это одна сущность, которая сама по себе неповторима; но они все трое обладают ею, только разные способы этого обладания делают их различными между собой. Таким образом, Отец присутствует в Сыне, и Сын в Нем, Они Оба — в Духе, и Дух — в Них. Поэтому потомство Отца, которое есть Сын, вечно остается в Отце; Отец также вечно пребывает в Сыне, никак не отделяясь от Него в силу единства и единичности сущности. Сын в Отце — как свет в свете, из которого он проистекает, не отделяясь; Отец в Сыне — как свет в том же самом свете, который порождает луч и не оставляет его. Так как в данном отношении вечное бытие Сына — от Отца, Чье вечное бытие есть жизнь, Он живет Отцом». В подобном духе Каннингем говорит, объясняя никейское учение о Троице (Hist. Theology, i, p. 285): «Единство божественной природы, как отличное от природы творения, может быть только качественным, а не количественным единством, и этой природой может обладать более чем одно Божество, однако в Писании ясно сказано о количественном единстве Бога и, конечно же, это исключает представление о существовании нескольких разных существ, обладающих одной божественной природой. По сути, Писание учит нас, что единой божественной природой обладает только одна сущность, отсюда можно сделать ясный вывод: если Отец обладает божественной природой и если Сын, хотя Он и отдельная личность, также обладает божественной природой, то Отец и Сын должны быть одной сущности, или, скорее, — так как подобное вряд ли можно назвать выводом или следствием — учение о единосущии Сына Отцу есть выражение и воплощение одной великой истины, разные составляющие которой подкреплены авторитетным заявлением Писания, а именно: что Отец и Сын, являющиеся разными личностями в единстве Бога, Оба в равной мере обладают божественной природой, как отличной от сотворенной. Когда еще не существовало никакого творения, когда Бог еще не творил из ничего, Сын уже существовал и обладал божественной природой. Если это истинно и если Бог истинно един во всех отношениях, то истинно и еще одно положение — ибо оно в точности соответствует принятому значению слов, нынешнему способу выражать эту мысль, — что Отец и Сын так же одинаковы по сущности, как равны во власти и славе».
1451
О троебожии и учении Иоанна Филопона и Иоанна Скифопольского, которое дошло до нас только во фрагментах, см. особенно Baur, Lehre von der Dreieinigkeit, etc., vol. ii, pp. 13–32. В английской церкви заблуждение троебожия было вновь возрождено деканом Шерлоком (Sherlock, Vindication of the Doctrine of the Holy and ever Blessed Trinity, 1690). Он утверждал, что, за исключением взаимного осознания друг друга, которым не обладают сотворенные духи, три божественные личности — это «три различных безграничных ума» или «три разумных существа». Ему возражали Саут, Уоллис и другие. См. Patrick Fairbairn, Appendix к английскому переводу Dorner, History of Christology, vol. iii, p. 354 ff. (Edinburgh, 1863).
1452
Πρόσωπα, personae. Этот термин очень часто встречается в Новом Завете, иногда в значении личность, иногда — лицо, внешность, наружность. Этимологически (от πρός и ή ώψ, глаз, лицо) оно значит лицо, в строгом смысле слова; потом, в более общем плане, — облик; также маска, персонаж (драмы); наконец — лицо в грамматическом плане. Подобным образом латинское слово persona (от sonus, звук) означает маску римского актера, через которую доносился (personuit) его голос; потом самого актера; потом — любой вымышленный или реальный персонаж; и наконец, человека, личность, разумное существо. Савеллиане использовали это слово в смысле лик или персонаж; тритеисты — в грамматическом смысле. Из‑за двойственности значения данного слова предпочтителен термин ипостась, хотя иногда он тоже неадекватен. См. словари, и особенно Petavius, De trinit., lib. iv. Доктор Шедд также предпочитает слово ипостась и замечает, vol. i, p. 371: «Этот термин (persona), хотя он и самый распространенный в английском языке и, возможно, в протестантском учении о Троице вообще, не так хорошо подходит для передачи смысла понятия, как греческое υπόστασις. Он отдает савеллианством, потому что недостаточно ясно выражает единосущие Бога. Отец, Сын и Дух — не просто аспекты или лики Бога. Латинское слово persona обозначало маску, которую актер надевал для представления, и указывало на персонаж, который он играл в данный момент. Хотя те, кто использует подобные термины, конечно же, вкладывают в них полноценный и здравый смысл и, конечно же, воистину верят в Троицу, тем не менее для отражения вечных и неотъемлемых различий в ипостасях Бога непригодны термины, указывающие на временные сценические отличия, и в целях научности ими пользоваться не стоит, хотя бедностью человеческого языка и можно оправдать применение популярных и образных выражений».
1453
Υποστάσεις, subsistentiae. См. Евр. 1:3. (Другие места Нового Завета, где используется это слово, — Евр. 3:14; 11:1; 2 Кор. 9:4; 11:17 — сюда не относятся). Υποστάσεις и соответствующее латинское substantia в строгом смысле означают основание, а затем уже — сущность, субстанцию; они синонимичны ουσία, essentia, и, как мы уже говорили, они часто использовались как взаимозаменяемые даже у Афанасия и в анафематствовании в конце первого Никейского символа веры. Но постепенно (согласно Петавию, после Александрийского собора 362 г.) в церковной терминологии возникло различие между этими терминами; в особенности этому способствовал труд Григория Нисского, De differentia essentiae et hypostaseos (tom. iii, p. 32 sqq.). См. также Petavius, l. с, p. 314 sqq.
1454
Τρόποι υπάρξεως — выражение, в которое, однако, можно вложить савеллианский смысл.
1455
Этот вопрос о трех личностях Бога не следует путать с современной проблемой личностного характера Бога вообще. Никейские отцы церкви настаивали на трех ипостасях, возражая против абстрактного монархианства и савеллианства, тогда как личностность Бога выдвигается христианским теизмом против пантеизма, который делает личные отношения человеческой души с Богом невозможными. Шлейермахер, который как философ явно склонялся к пантеизму, признал (в примечании к своему Reden über die Religion), что поклонение и молитва всегда предполагают и требуют личностности Бога. Философское возражение о том, что личность обязательно предполагает ограничение со стороны других личностей, а это противоречит абсолютности Бога, неприемлемо: мы можем представить себе абсолютную личность так же, как абсолютный разум и абсолютную волю, которой, однако, возможно приписать власть самоограничения не как слабость, но как совершенство. Ортодоксальная вера в три личности не противоречит этой личностности, но дает ей полноту жизни.
1456
Ин. 14:16: "Λλλον παράκλητον, см. также Ин. 5:26; 15:26: Ό παράίκλητος. όν έγώ πέμψω ύμίν παρά πατρός — ясное разграничение Духа, Сына и Отца.